Дед и дембель. Из необъяснимого
История, которую я собираюсь вам поведать произошла со мной, давно, когда я возвращался из армии.
Сейчас я уже много лет женат, воспитываю двоих детей подростков. Вообщем, все как у людей.
Это событие бережно храню в анналах своей памяти и никому до этого не рассказывал. Даже по — пьянке, ни разу не проговорился, ни жене, ни друзьям. Видимо пришло время рассказать, (само подсознание выталкивает из меня эту «лав стори»), спокойно, без боли, унижения и ощущения собственной низости. Хотя как знать...
Поведать, как — бы со стороны, будто вовсе и не со мной это произошло, а прочел в журнале, запамятовал и вдруг вспомнил. Да, действительно вспомнил в деталях и пожалуй что-то из тех событий мне придется заново пережить, даже заново ощутить.
Увольнялся из части я одним из последних. Вредный командир постарался, «спасибо» ему. И вот счастливый, долгожданный дембель. Спешу на вокзал. Периодически картинно поправляю берет, ведь я морпех. Едритпистон. Денег (кроме тех, что выдали в части), было достаточно. Выслали родители, чтобы по столице погулял.
Путь мой лежал через Москву. До нее трое суток, а там двенадцать часов и дома.
Дома вино, друзья, девчонки.
Прибыл на вокзал, стою в кассе за билетами, всем улыбаюсь. Решил себя не стеснять, благо деньги есть, купил билет в купе. Все, билет в руках, вагон 13. Гружусь в вагон, шучу с проводницей, она естественно расплывается в улыбке. Остается несколько минут до отправления. Захожу в купе, а попутчиков, кроме дедушки, к моему удивлению, больше не оказалось. Ну думаю, дорога-то длинная, обязательно подсядут. А то с дедом-то, о чем говорить, тоска зеленая.
Дедушка, с виду крепенький, с брюшком аккуратным, этакий боровичок. Бородка, лысинка, волосики на висках и затылке, румянец здоровый на лице. Голубые добрые глаза. Рубаха старого покроя (косоворотка, так вроде называется), штаны типа шаровары, широкие короче (когда он вставал, разглядел). Я подумал священник или старовер, для меня так-то и не было никакой разницы. Посмеялся про себя, послал бог попутчика. Божий одуванчик. Моего деда, папиного отца он мне не напомнил, мой жилистый, суровый. Второго своего деда, я не видел, умер он рано.
Поезд тронулся, я глазею в окно, все любопытно, все интересно. По «взлетке» пошел проводник, забрал билеты, позже предложил чай, так, дела вагонные. Какой там чай, у меня пузырь водки с собой, предлагаю деду, он вежливо отказывается. А взгляд такой изучающий.
Ладно думаю, потом пройдусь о вагону, найду собутыльника. Настроение отменное.
Дедушка заказал чая, достал какую-то снедь. Помолился вроде, точно не помню. Представился, как ни странно, я то, дело молодое, даже из вежливости свое имя не сказал, его не спросил. Звали его Ксенофонт Ильич, так вот. Предложил откушать, чем бог послал.
Дедушка Селя, сразу вспомнило детство, мамина деревня, там как раз через два дома жил сосед, дед Ксенофонт, для всех дед Селя, добрый был дед.
Пришлось представиться и мне. Леха я, дембель, морпех. За окном уже мелькали деревья, деревни.
От дедовского угощенья, я не отказался, кушали, пили чаек. Дед настоятельно просил меня, водку не пить. Мол, зло это, водка-то. Я согласно кивал, но думал, конечно по — другому. Он расспрашивал, откуда я, про родителей, дом, будущее, ждет ли суженая. Я открылся (в обычной жизни человек я не доверчивый, закрытый), понесло и про прошлое, и про планы. Дед внимательно слушал, улыбался. А я смотрел на деда и думал, какие же у него крепкие зубы, протезы наверное. Вот, ерунда. Верно говорят, что самым сокровенным легче всего поделиться с незнакомым попутчиком в поезде, так как увидеть его во второй раз, вероятность мала. Все бы ничего, беседа двух попутчиков, но я очень смущался его взгляда, взгляда «внутрь меня», Взгляда чистых для старика, голубых глаз, с маленькими точечками зрачков. Порой неподвижный, остекленевший взгляд, направленный в одну точку. Это взгляд разминал меня как пластилин. В них (глаза) очень хотелось смотреть и не смотреть одновременно (Распутин прям, хихикнул я тогда про себя). А его голос меня умиротворял, что-то далекое родное было в его голосе. Проговорили мы долго, за окном уже было темно. Дедушке вроде бы и ко сну отходить.
Дальше произошло, то что произошло. Как дед, как — бы по-дружески, поглаживал меня по руке, потом по колену, я еще помнил (мы сидели напротив), все еще блистательный, гордый, правда уже не такой самоуверенный. Мальчишка, блин.
Очнулся я, вернее временно понял, что со мной происходит, когда моя голова находилась ниже живота или между ног деда, все тогда казалось близко. Я дико, жадно, мастерски сосал его член. Я умело облизывал, посасывал, подрачивал, не знаю, как еще описать. Сосал не только головку, но и гулял поцелуями жилистому, здоровому стволу. Мои далеко не маленькие ладони, терялись на нем. Потом он легким движением оторвал мои руки от своего хуя и заставил исполнять только ртом. Не зная куда девать руки, я их пристроил на его огромных яйцах. Когда я периодически переключался на лизание яиц, мои руки устремлялись к стволу. Черт, откуда я все это чувствовал и умел. Я не понимал.
До армии у меня было всего две девчонки, да и разве можно назвать сексом, то чем мы занимались.
Я был очень прилежен, будто воля деда указывала (непонятно для меня как), что и как мне делать, а моя подавлена, растоптана, оженствленна. Что меня еще поразило, в короткий период моего «отрезвления», у деда был абсолютно лысый лобок, а на бедрах уже волосы. Вряд — ли дед брил лобок, я убежден, это плешь. Я продолжал надудонивать. Дед довольно покряхтывал. Не берусь гадать, сколько времени все это продолжалось... Но видимо вволю насладившись моим ртом, дед поглаживая, придавив мою голову ладонью, начал постанывая, долго и обстоятельно кончать, наполняя меня спермой. Чтобы не захлебнуться, я спешно сглатывал ее. Вкус дедовской спермы сейчас уже не помню, хотя он долго стоял в моем сознании. Сглатывая, я продолжал сосать, но уже менее активно, закруглялся, так сказать. Уф, вроде все, губы устали, но накатывала паника. Дед опять же легким движением, как — бы приказал, продолжать. Вы не поверите, для меня это было своего рода облегчением, так как я не представлял, что мне делать дальше, после того как пососал, как угодить ему.
Пожалуйста не судите строго мои читатели, союзы «как-бы», «как будто», часто будут встречаться, в этом рассказе, поскольку дедушка никаких словесных команд и приказов мне не отдавал, все был она уровне безмолвного получения позволения делать то-то и легких прикосновений. Именно позволения.
Кол деда если и опал то ненадолго и надеюсь благодаря моим стараниям, снова стал как стальной. Я им любовался и вновь кинулся самозабвенно, то ускоряясь, то замедляясь сосать член.
Я искусничал, брал дедушкин хуй ртом, но не сжимал губы вокруг его ствола и вращал своей башкой, сначала по часовой стрелке, потом обратно. Моя голова совершала свободные круговые движения, а дедов хуй поочередно касался различных внутренних поверхностей моего рта. Дедушка, вздрагивал, я чувствовал ему нравилось. Потом стал тереться влажными губами по линии уздечки из стороны в сторону. Поделав это, стал упражняться с глубоким захватом члена, заключая ствол в плотное кольцо губ.
Мне хотелось быть для него разным или он хотел этого, а я был лишь исполнителем его воли. Мои губы немели, я выдыхался, голова покруживалась и я осмелился попросить дела дать мне отдохнуть, нет вроде отпустить, пощадить... Да — да, именно пощадить.
Я не видел я затылком чувствовал, блаженно-повелительную улыбку деда. Все же я как-то понял, что он велел мне немного передохнуть, попить водички. Клянусь, он не говорил ни слова.
Не вставая с колен, я попил. Слава богу все закончилось, твердил я про себя, но я себя обманывал. Глядя на этот чудовищных размеров член (или все так мне казалось, как говорится «у страха глаза велики»), я получил команду скидывать портки, именно. .. скидовать портки. И я подчинился, все глубже падая в бездну чуждого мне греха. Сняв штаны на мгновение застыл, не зная, что делать. Повернулся спиной к деду. Дед тоже встал, я ощутил его чесночное дыхание на своей шее. Ростом дедушка был немного пониже меня. Он взял меня за талию, задрав тельняшку, я почувствовал его широкие мозолистые ладони. Вздрогнул. Волшебное прикосновение. Прямо стоя член деда задвигался между моими ягодицами, плотно так, прижавшись, как между женскими грудями. Мои ягодицы, как — бы хоть и жалко, но пытались обнять ствол, он воистину был огромен. Недолго это продолжалось и его рука оказавшись между мои лопаток, указала мне позу. Я собачкой прыгнул на спальное место и занял позу раком. Что было дальше, не для слабонервных.
Дед не нагибаясь смачно харкнул мне на очко и начал покорение без боя моей второй чести. Вхождение было жутко больным, хоть и бережно медленным. И снова выступал уже в роли пассивного «раба» или «наказуемого», и меня, почему-то стало мучать, неосознаваемое чувство вины. Я вскрикивал, что-то бормотал. Дед был непреклонен, дед меня драл.
Как я уже отмечал, я мычал, кричал, но как ни странно, не просил его остановиться и прекратить этот пир старца. Видимо это был мой крест и уже приходило смирение. Старец удовлетворенно кряхтел, я чувствовал, что дед любил меня не на полную длину своей палицы. Хотя раза три его слоновьи яйца били мои ноги. И вот блаженство, вот финал, дед кончал, кончал в меня долго, страстно чуть не разломав своими ручищами кости моего таза.
Внутри моего ануса все горело, хлюпало, очень хотелось пернуть или даже сходить по-большому. Даже чувствовал запах крови, это конечно преувеличение, но мне тогда так казалось. До конца всего не помню, но когда я настоявшись раком кое-как сумел встать, обнаружил, что дедушка отвернувшись к стенке мирно посапывал на своем месте. Вы даже представить себе не можете, о чем я тогда подумал. С благодарностью за все и заботливостью о нем, переживал, что не помыл его хуй. Жуть какая-то. Но будить деда не осмелился. Я побрел в туалет, из жопы по ляжкам, нескончаемым потоком текла сперма с кровью. Я долго теперь уже рыдая (меня прорвало, наступила полная подавленность), полоскал растянутый рот, подмывал разорванный зад.
Видимо его воля отпускала мое сознание. Я начал осознавать, что произошло, как из Алешеньки, превратился в Аленушку, да именно Аленушку. И о ужас, размышлял я голосом и фразами деда.
Аленушка, просыпайся, девочка, русалка моя. Я открыл глаза, было утро. Поезд весело стуча колесами, мчал на встречу с Москвой. Нет старец не называл меня Аленушкой, мне это приснилось. Я присел, все болело. Напротив уже сидел дедушка, в кальсонах с прорехой для члена и по пояс голый. Он был спокоен. И снова этот бездонный гипнотический, парализующий волю взгляд.
— Доброе утро, Алексей — как ни в чем не бывало, поприветствовал меня он.
Словно ничего и не произошло. Представьте себе. Полной клиникой, было то, что я понял, что должен подорваться и ублажить деда страстным отсосом. Это я и поспешил сделать. Утро, видимо дедушке пора было завтракать. Дед, степенный старец, поспешил закончил, опять обильно и глубоко. Я все проглотил и с преданностью сторожевого пса уставился на него. Старик, чему-то кивнул. Я запоздало понял, что он не просто кивнул. Кивком он показал мне на пальцы своих ног. Большие ступни с кривоватыми пальцами и черно — серыми деформированными ногтями стояли на портянке. Я тщательно стал их по одному облизывать. Времени прошло прилично. Апофеозом стало то (здесь я никак не мог ни понять, ни угадать его желание), что он мощной струей ссал мне в рот, ссал точно не промахиваясь, как в гальюн. Но вот опять деталь, рот для того чтобы он поссал открыл я сам, что и как сработало не пойму до сих пор.
Так на все трое суток, я стал женой, слугой, шлюхой, попадьей, ублажителем этого старика. Утром ни свет ни заря я будил деда великолепным отсосом. Я поднимал легкими прикосновениями языка, потом более смелыми поцелуями, посасываниями эту спящую громадину — хуй. В зависимости от того, как быстро я его поднимал и дедушка кончал, я ликовал. Доброе утро! Бодрое утро! Дедушка просыпался, я лизал его ступни, он ссал мне в рот. Лепота. Пару раз когда он был по пояс голый, я попытался поцеловать его соски, за что был им наказан увесистой пощечиной. Также дед не пустил мой язык к своему анусу. Неприемлемо видно было это для него. Я даже горевал по этому поводу, дурашка.
Во время продолжительных стоянок я бегал деду за продуктами. Покупал по его желанию сметану, молоко, мед, орехи, зелень, яйца. В один из таких походов, дед шлепнув мне по — заду, наказал купить трусы. Я с дуру или со страху купил стринги. Пипец! Правда не надевал их и деду не показывал, он не приказал, сам постеснялся (примерил их дома перед зеркалом, когда приехал).
Во — второй вечер дед мой зад не трогал. Мы мило беседовали. Я заворожено слушал как он критиковал нынешнюю молодежь. Ругал за пиво, тату, пирсинг, наркотики, неуемно раннее бешенство матки и гомосексуализм, в том числе и скрытый. Меня хвалил, говорил, что я не такой, он то мол повидал разных людей. Отслужил, герой, жинка будет как мной как за каменной стеной, гордость родителей, деткам счастье.
Не забыть бы отметить, что отсасывал я у деда по два — три раза на дню и один вечером с проглатыванием.
Да, вечером опять был смачный отсос. Только на это раз дед кончил мне на лицо, заливая глаза, щеки, волосы, уши. Принимая на себя сперму я выругался матом, что-то типа «бля, блаженство», за что дед своим стальным членом наботал мне по губам, разбив до крови.
Разбитый зад, неохотно заживал. На одной из остановок я купил себе мазь и втайне от деда, мазал. Почему втайне, сам не пойму.
Наступил последний день, впереди была последняя ночь. Маленькая жизнь нашего купе подходила к концу. Удивительно, но другие пассажиры так и не подсели. Мы были вдвоем.
В то утро и день, я как всегда исполнял роль угодливой жены и вышколенного раба.
Рото — языковое пробуждение, ласкание пальчиков, да именно пальчиков, не иначе. Днем я пытался превзойти себя, не только сосал его хуй, но и дрочил его руками, губами, потом если так можно выразится, дед трахал мои подмышки. В довершение ко всему, я зажимал хуй подбородком и тоже дрочил. С головы по пояс я был в дедовой сперме. Дед добродушно смеялся. Ему по душе были мои фантазии.
Вечером дед, наступив на гордость своим принципам, позволил вылизать свой зад. Покусав для начала его ягодицы, я принялся сначала выцеловывать, а потом и вылизывать кольцо ануса. Дед тяжело дышал, еще бы. Лаская, я конечно понял, почему о позволил это сделать, но в тот момент мне было без разницы. Полируя его очко, я зажмурился и мечтал никогда с дедом не расставаться. Потом он драл мне в болевший еще зад. Вернее не так, видимо боясь или не желая сделать мне больно, старая сука, мой бог, заставил меня насаживаться на его хуй самому. И я с покорным старанием, используя мазь, как смазку, радостно это вытворял. Растяжка у меня была хорошая. Правда потом увлекшись, дед ебал меня раком и перевернув на спину брал меня как женщину. Тут то и улучив момент я нацеловывал его груди и соски. Шлюха. А когда он закинул себе на плечи мои ноги, для меня то было высшим блаженством.
И стыда я не признался вам, что практически во время исполнения второго отсоса, у меня тоже вставал хуй и если была возможность я его подрачивал, но не кончал. Додрачивал я уже когда дед уснет.
Сколько раз он кончал мне в жопу, я не помню. В последний заход он долго, после того как кончил, не вынимал свой член из моего дупла. Словно медитировал. Я анусом чувствовал как его хуй периодически сокращается во мне. Все мне казалось очень долгим, ноги затекли, я устал. Мне думается, что мы вместе уснули. В ту ночь, все происходило на его спальном месте. Однако утром я проснулся на своем месте. Как по команде я подорвался ублажать моего бога — старца. Очко страшно зудело, во рту, как всегда по утрам было гадко. Но, как, деда не было. Его место было убрано, вещи отсутствовали. Дед сошел с поезда, дошло до меня, но как, когда. Мой повелитель бросил меня. Я как обманутая истеричка бросился к проводнику, в надежде что-то узнать про деда. Но видимо бригада проводников сменилась, был другой проводник, который ничего не знал.
Я вернулся в купе и как обманутая блядь, разрыдался. Я в полной мере ощутил безвольную женскую сексуальную привязанность, даже может быть не к человеку, а его половому органу.
В оставшуюся дорогу до Москвы, я в страданиях провалялся на полке. И вот Москва. Я вышел из поезда и долго стоял на перроне высматривая дела, но все безуспешно.
По Москве я бесцельно слонялся, правда снова купил мазь, зашел в туалет и обильно намазал грешную дыру. Выздоравливай для новых подвигов, для новых дедушек, родная, горько про себя пошутил я.
Покупая билет в свой родной город, я с детской наивностью мечтал, т. е. представлял, а вдруг со мной в купе поедет мой хозяин, мой дедушка. Черт, так и думал. Правда билет купил в плацкарт, видимо подсознательно. Глупость, конечно. Почти всю поездку от Москвы, я проспал. Родной город встречал меня по — родному. Сошел с поезда, я куда более в лучшем настроении. Прохожие оглядывались на мою форму, девчонки оценивающе засматривались. Мне, пидору, очень это льстило.
Меня никто не встречал, своего рода сюрприз, хотя все примерно знали, когда приеду.
Дома ждали меня родители, позже пришла родня, друзья. Встречный вечер прошел спешно.
Все говорили, что я изменился, возмужал, стал серьезным и задумчивым.
Только я знал, почему стал задумчивым и наверное «мой дед».
Вечером, мы с компанией пошли погулять по городу. Я получал комплименты, все хотели сфоткаться со мной. Морпех, это круто. Уединившись, подруга друга сказала мне, что я ей очень нравлюсь и поцеловал и в губы. Я был пьян и еще больше опьянен этим поцелуем. Как вы могли догадаться, эта девушка, стала моей женой. Друга я потерял, хотя догадывался, что он мне мстит, трахая ее, свою бывшую подругу, мою настоящую жену. (Специально для fotobab.ru — секситейлз.орг) Возможно это мои глупые подозрения, ведь она со мной счастлива.
После всего случившегося с моим «властным дедом» и до женитьбы, рождения детей, я переживал страшные бессонные ночи.
Гордость мужчины — морпеха, в моем лице, не могла смириться с почти добровольным преображением в зависимую потаскуху, в моем же лице. Живущая во мне зависимая потаскуха, успокаивала себя тем, что ей это нравилось, это был бесценный опыт и об этом никто не знает, ты снова боец.
Сейчас боль унижения, конечно утихла, а с появлением детей, ушла почти, но во желанием увидеть деда Ксенофонта и вновь потаскушно отдаться ему, нет. Кто послал его мне Бог или Дьявол, вопрос на который нет ответа.
Не буду кривить душой, я храню в памяти запах его члена, запах волос на груди, запах ног и ануса, это помогает мне в сексе, для того чтобы возбудиться, а потом и кончить. Это меня сосредотачивает. Вот такой я шлюха.
Не судите строго, рассказал как мог, без красивых выражений и высокопарных фраз. Спасибо за внимание и контролируйте себя, не смотря ни на что.
Сергей Сводник
Сейчас я уже много лет женат, воспитываю двоих детей подростков. Вообщем, все как у людей.
Это событие бережно храню в анналах своей памяти и никому до этого не рассказывал. Даже по — пьянке, ни разу не проговорился, ни жене, ни друзьям. Видимо пришло время рассказать, (само подсознание выталкивает из меня эту «лав стори»), спокойно, без боли, унижения и ощущения собственной низости. Хотя как знать...
Поведать, как — бы со стороны, будто вовсе и не со мной это произошло, а прочел в журнале, запамятовал и вдруг вспомнил. Да, действительно вспомнил в деталях и пожалуй что-то из тех событий мне придется заново пережить, даже заново ощутить.
Увольнялся из части я одним из последних. Вредный командир постарался, «спасибо» ему. И вот счастливый, долгожданный дембель. Спешу на вокзал. Периодически картинно поправляю берет, ведь я морпех. Едритпистон. Денег (кроме тех, что выдали в части), было достаточно. Выслали родители, чтобы по столице погулял.
Путь мой лежал через Москву. До нее трое суток, а там двенадцать часов и дома.
Дома вино, друзья, девчонки.
Прибыл на вокзал, стою в кассе за билетами, всем улыбаюсь. Решил себя не стеснять, благо деньги есть, купил билет в купе. Все, билет в руках, вагон 13. Гружусь в вагон, шучу с проводницей, она естественно расплывается в улыбке. Остается несколько минут до отправления. Захожу в купе, а попутчиков, кроме дедушки, к моему удивлению, больше не оказалось. Ну думаю, дорога-то длинная, обязательно подсядут. А то с дедом-то, о чем говорить, тоска зеленая.
Дедушка, с виду крепенький, с брюшком аккуратным, этакий боровичок. Бородка, лысинка, волосики на висках и затылке, румянец здоровый на лице. Голубые добрые глаза. Рубаха старого покроя (косоворотка, так вроде называется), штаны типа шаровары, широкие короче (когда он вставал, разглядел). Я подумал священник или старовер, для меня так-то и не было никакой разницы. Посмеялся про себя, послал бог попутчика. Божий одуванчик. Моего деда, папиного отца он мне не напомнил, мой жилистый, суровый. Второго своего деда, я не видел, умер он рано.
Поезд тронулся, я глазею в окно, все любопытно, все интересно. По «взлетке» пошел проводник, забрал билеты, позже предложил чай, так, дела вагонные. Какой там чай, у меня пузырь водки с собой, предлагаю деду, он вежливо отказывается. А взгляд такой изучающий.
Ладно думаю, потом пройдусь о вагону, найду собутыльника. Настроение отменное.
Дедушка заказал чая, достал какую-то снедь. Помолился вроде, точно не помню. Представился, как ни странно, я то, дело молодое, даже из вежливости свое имя не сказал, его не спросил. Звали его Ксенофонт Ильич, так вот. Предложил откушать, чем бог послал.
Дедушка Селя, сразу вспомнило детство, мамина деревня, там как раз через два дома жил сосед, дед Ксенофонт, для всех дед Селя, добрый был дед.
Пришлось представиться и мне. Леха я, дембель, морпех. За окном уже мелькали деревья, деревни.
От дедовского угощенья, я не отказался, кушали, пили чаек. Дед настоятельно просил меня, водку не пить. Мол, зло это, водка-то. Я согласно кивал, но думал, конечно по — другому. Он расспрашивал, откуда я, про родителей, дом, будущее, ждет ли суженая. Я открылся (в обычной жизни человек я не доверчивый, закрытый), понесло и про прошлое, и про планы. Дед внимательно слушал, улыбался. А я смотрел на деда и думал, какие же у него крепкие зубы, протезы наверное. Вот, ерунда. Верно говорят, что самым сокровенным легче всего поделиться с незнакомым попутчиком в поезде, так как увидеть его во второй раз, вероятность мала. Все бы ничего, беседа двух попутчиков, но я очень смущался его взгляда, взгляда «внутрь меня», Взгляда чистых для старика, голубых глаз, с маленькими точечками зрачков. Порой неподвижный, остекленевший взгляд, направленный в одну точку. Это взгляд разминал меня как пластилин. В них (глаза) очень хотелось смотреть и не смотреть одновременно (Распутин прям, хихикнул я тогда про себя). А его голос меня умиротворял, что-то далекое родное было в его голосе. Проговорили мы долго, за окном уже было темно. Дедушке вроде бы и ко сну отходить.
Дальше произошло, то что произошло. Как дед, как — бы по-дружески, поглаживал меня по руке, потом по колену, я еще помнил (мы сидели напротив), все еще блистательный, гордый, правда уже не такой самоуверенный. Мальчишка, блин.
Очнулся я, вернее временно понял, что со мной происходит, когда моя голова находилась ниже живота или между ног деда, все тогда казалось близко. Я дико, жадно, мастерски сосал его член. Я умело облизывал, посасывал, подрачивал, не знаю, как еще описать. Сосал не только головку, но и гулял поцелуями жилистому, здоровому стволу. Мои далеко не маленькие ладони, терялись на нем. Потом он легким движением оторвал мои руки от своего хуя и заставил исполнять только ртом. Не зная куда девать руки, я их пристроил на его огромных яйцах. Когда я периодически переключался на лизание яиц, мои руки устремлялись к стволу. Черт, откуда я все это чувствовал и умел. Я не понимал.
До армии у меня было всего две девчонки, да и разве можно назвать сексом, то чем мы занимались.
Я был очень прилежен, будто воля деда указывала (непонятно для меня как), что и как мне делать, а моя подавлена, растоптана, оженствленна. Что меня еще поразило, в короткий период моего «отрезвления», у деда был абсолютно лысый лобок, а на бедрах уже волосы. Вряд — ли дед брил лобок, я убежден, это плешь. Я продолжал надудонивать. Дед довольно покряхтывал. Не берусь гадать, сколько времени все это продолжалось... Но видимо вволю насладившись моим ртом, дед поглаживая, придавив мою голову ладонью, начал постанывая, долго и обстоятельно кончать, наполняя меня спермой. Чтобы не захлебнуться, я спешно сглатывал ее. Вкус дедовской спермы сейчас уже не помню, хотя он долго стоял в моем сознании. Сглатывая, я продолжал сосать, но уже менее активно, закруглялся, так сказать. Уф, вроде все, губы устали, но накатывала паника. Дед опять же легким движением, как — бы приказал, продолжать. Вы не поверите, для меня это было своего рода облегчением, так как я не представлял, что мне делать дальше, после того как пососал, как угодить ему.
Пожалуйста не судите строго мои читатели, союзы «как-бы», «как будто», часто будут встречаться, в этом рассказе, поскольку дедушка никаких словесных команд и приказов мне не отдавал, все был она уровне безмолвного получения позволения делать то-то и легких прикосновений. Именно позволения.
Кол деда если и опал то ненадолго и надеюсь благодаря моим стараниям, снова стал как стальной. Я им любовался и вновь кинулся самозабвенно, то ускоряясь, то замедляясь сосать член.
Я искусничал, брал дедушкин хуй ртом, но не сжимал губы вокруг его ствола и вращал своей башкой, сначала по часовой стрелке, потом обратно. Моя голова совершала свободные круговые движения, а дедов хуй поочередно касался различных внутренних поверхностей моего рта. Дедушка, вздрагивал, я чувствовал ему нравилось. Потом стал тереться влажными губами по линии уздечки из стороны в сторону. Поделав это, стал упражняться с глубоким захватом члена, заключая ствол в плотное кольцо губ.
Мне хотелось быть для него разным или он хотел этого, а я был лишь исполнителем его воли. Мои губы немели, я выдыхался, голова покруживалась и я осмелился попросить дела дать мне отдохнуть, нет вроде отпустить, пощадить... Да — да, именно пощадить.
Я не видел я затылком чувствовал, блаженно-повелительную улыбку деда. Все же я как-то понял, что он велел мне немного передохнуть, попить водички. Клянусь, он не говорил ни слова.
Не вставая с колен, я попил. Слава богу все закончилось, твердил я про себя, но я себя обманывал. Глядя на этот чудовищных размеров член (или все так мне казалось, как говорится «у страха глаза велики»), я получил команду скидывать портки, именно. .. скидовать портки. И я подчинился, все глубже падая в бездну чуждого мне греха. Сняв штаны на мгновение застыл, не зная, что делать. Повернулся спиной к деду. Дед тоже встал, я ощутил его чесночное дыхание на своей шее. Ростом дедушка был немного пониже меня. Он взял меня за талию, задрав тельняшку, я почувствовал его широкие мозолистые ладони. Вздрогнул. Волшебное прикосновение. Прямо стоя член деда задвигался между моими ягодицами, плотно так, прижавшись, как между женскими грудями. Мои ягодицы, как — бы хоть и жалко, но пытались обнять ствол, он воистину был огромен. Недолго это продолжалось и его рука оказавшись между мои лопаток, указала мне позу. Я собачкой прыгнул на спальное место и занял позу раком. Что было дальше, не для слабонервных.
Дед не нагибаясь смачно харкнул мне на очко и начал покорение без боя моей второй чести. Вхождение было жутко больным, хоть и бережно медленным. И снова выступал уже в роли пассивного «раба» или «наказуемого», и меня, почему-то стало мучать, неосознаваемое чувство вины. Я вскрикивал, что-то бормотал. Дед был непреклонен, дед меня драл.
Как я уже отмечал, я мычал, кричал, но как ни странно, не просил его остановиться и прекратить этот пир старца. Видимо это был мой крест и уже приходило смирение. Старец удовлетворенно кряхтел, я чувствовал, что дед любил меня не на полную длину своей палицы. Хотя раза три его слоновьи яйца били мои ноги. И вот блаженство, вот финал, дед кончал, кончал в меня долго, страстно чуть не разломав своими ручищами кости моего таза.
Внутри моего ануса все горело, хлюпало, очень хотелось пернуть или даже сходить по-большому. Даже чувствовал запах крови, это конечно преувеличение, но мне тогда так казалось. До конца всего не помню, но когда я настоявшись раком кое-как сумел встать, обнаружил, что дедушка отвернувшись к стенке мирно посапывал на своем месте. Вы даже представить себе не можете, о чем я тогда подумал. С благодарностью за все и заботливостью о нем, переживал, что не помыл его хуй. Жуть какая-то. Но будить деда не осмелился. Я побрел в туалет, из жопы по ляжкам, нескончаемым потоком текла сперма с кровью. Я долго теперь уже рыдая (меня прорвало, наступила полная подавленность), полоскал растянутый рот, подмывал разорванный зад.
Видимо его воля отпускала мое сознание. Я начал осознавать, что произошло, как из Алешеньки, превратился в Аленушку, да именно Аленушку. И о ужас, размышлял я голосом и фразами деда.
Аленушка, просыпайся, девочка, русалка моя. Я открыл глаза, было утро. Поезд весело стуча колесами, мчал на встречу с Москвой. Нет старец не называл меня Аленушкой, мне это приснилось. Я присел, все болело. Напротив уже сидел дедушка, в кальсонах с прорехой для члена и по пояс голый. Он был спокоен. И снова этот бездонный гипнотический, парализующий волю взгляд.
— Доброе утро, Алексей — как ни в чем не бывало, поприветствовал меня он.
Словно ничего и не произошло. Представьте себе. Полной клиникой, было то, что я понял, что должен подорваться и ублажить деда страстным отсосом. Это я и поспешил сделать. Утро, видимо дедушке пора было завтракать. Дед, степенный старец, поспешил закончил, опять обильно и глубоко. Я все проглотил и с преданностью сторожевого пса уставился на него. Старик, чему-то кивнул. Я запоздало понял, что он не просто кивнул. Кивком он показал мне на пальцы своих ног. Большие ступни с кривоватыми пальцами и черно — серыми деформированными ногтями стояли на портянке. Я тщательно стал их по одному облизывать. Времени прошло прилично. Апофеозом стало то (здесь я никак не мог ни понять, ни угадать его желание), что он мощной струей ссал мне в рот, ссал точно не промахиваясь, как в гальюн. Но вот опять деталь, рот для того чтобы он поссал открыл я сам, что и как сработало не пойму до сих пор.
Так на все трое суток, я стал женой, слугой, шлюхой, попадьей, ублажителем этого старика. Утром ни свет ни заря я будил деда великолепным отсосом. Я поднимал легкими прикосновениями языка, потом более смелыми поцелуями, посасываниями эту спящую громадину — хуй. В зависимости от того, как быстро я его поднимал и дедушка кончал, я ликовал. Доброе утро! Бодрое утро! Дедушка просыпался, я лизал его ступни, он ссал мне в рот. Лепота. Пару раз когда он был по пояс голый, я попытался поцеловать его соски, за что был им наказан увесистой пощечиной. Также дед не пустил мой язык к своему анусу. Неприемлемо видно было это для него. Я даже горевал по этому поводу, дурашка.
Во время продолжительных стоянок я бегал деду за продуктами. Покупал по его желанию сметану, молоко, мед, орехи, зелень, яйца. В один из таких походов, дед шлепнув мне по — заду, наказал купить трусы. Я с дуру или со страху купил стринги. Пипец! Правда не надевал их и деду не показывал, он не приказал, сам постеснялся (примерил их дома перед зеркалом, когда приехал).
Во — второй вечер дед мой зад не трогал. Мы мило беседовали. Я заворожено слушал как он критиковал нынешнюю молодежь. Ругал за пиво, тату, пирсинг, наркотики, неуемно раннее бешенство матки и гомосексуализм, в том числе и скрытый. Меня хвалил, говорил, что я не такой, он то мол повидал разных людей. Отслужил, герой, жинка будет как мной как за каменной стеной, гордость родителей, деткам счастье.
Не забыть бы отметить, что отсасывал я у деда по два — три раза на дню и один вечером с проглатыванием.
Да, вечером опять был смачный отсос. Только на это раз дед кончил мне на лицо, заливая глаза, щеки, волосы, уши. Принимая на себя сперму я выругался матом, что-то типа «бля, блаженство», за что дед своим стальным членом наботал мне по губам, разбив до крови.
Разбитый зад, неохотно заживал. На одной из остановок я купил себе мазь и втайне от деда, мазал. Почему втайне, сам не пойму.
Наступил последний день, впереди была последняя ночь. Маленькая жизнь нашего купе подходила к концу. Удивительно, но другие пассажиры так и не подсели. Мы были вдвоем.
В то утро и день, я как всегда исполнял роль угодливой жены и вышколенного раба.
Рото — языковое пробуждение, ласкание пальчиков, да именно пальчиков, не иначе. Днем я пытался превзойти себя, не только сосал его хуй, но и дрочил его руками, губами, потом если так можно выразится, дед трахал мои подмышки. В довершение ко всему, я зажимал хуй подбородком и тоже дрочил. С головы по пояс я был в дедовой сперме. Дед добродушно смеялся. Ему по душе были мои фантазии.
Вечером дед, наступив на гордость своим принципам, позволил вылизать свой зад. Покусав для начала его ягодицы, я принялся сначала выцеловывать, а потом и вылизывать кольцо ануса. Дед тяжело дышал, еще бы. Лаская, я конечно понял, почему о позволил это сделать, но в тот момент мне было без разницы. Полируя его очко, я зажмурился и мечтал никогда с дедом не расставаться. Потом он драл мне в болевший еще зад. Вернее не так, видимо боясь или не желая сделать мне больно, старая сука, мой бог, заставил меня насаживаться на его хуй самому. И я с покорным старанием, используя мазь, как смазку, радостно это вытворял. Растяжка у меня была хорошая. Правда потом увлекшись, дед ебал меня раком и перевернув на спину брал меня как женщину. Тут то и улучив момент я нацеловывал его груди и соски. Шлюха. А когда он закинул себе на плечи мои ноги, для меня то было высшим блаженством.
И стыда я не признался вам, что практически во время исполнения второго отсоса, у меня тоже вставал хуй и если была возможность я его подрачивал, но не кончал. Додрачивал я уже когда дед уснет.
Сколько раз он кончал мне в жопу, я не помню. В последний заход он долго, после того как кончил, не вынимал свой член из моего дупла. Словно медитировал. Я анусом чувствовал как его хуй периодически сокращается во мне. Все мне казалось очень долгим, ноги затекли, я устал. Мне думается, что мы вместе уснули. В ту ночь, все происходило на его спальном месте. Однако утром я проснулся на своем месте. Как по команде я подорвался ублажать моего бога — старца. Очко страшно зудело, во рту, как всегда по утрам было гадко. Но, как, деда не было. Его место было убрано, вещи отсутствовали. Дед сошел с поезда, дошло до меня, но как, когда. Мой повелитель бросил меня. Я как обманутая истеричка бросился к проводнику, в надежде что-то узнать про деда. Но видимо бригада проводников сменилась, был другой проводник, который ничего не знал.
Я вернулся в купе и как обманутая блядь, разрыдался. Я в полной мере ощутил безвольную женскую сексуальную привязанность, даже может быть не к человеку, а его половому органу.
В оставшуюся дорогу до Москвы, я в страданиях провалялся на полке. И вот Москва. Я вышел из поезда и долго стоял на перроне высматривая дела, но все безуспешно.
По Москве я бесцельно слонялся, правда снова купил мазь, зашел в туалет и обильно намазал грешную дыру. Выздоравливай для новых подвигов, для новых дедушек, родная, горько про себя пошутил я.
Покупая билет в свой родной город, я с детской наивностью мечтал, т. е. представлял, а вдруг со мной в купе поедет мой хозяин, мой дедушка. Черт, так и думал. Правда билет купил в плацкарт, видимо подсознательно. Глупость, конечно. Почти всю поездку от Москвы, я проспал. Родной город встречал меня по — родному. Сошел с поезда, я куда более в лучшем настроении. Прохожие оглядывались на мою форму, девчонки оценивающе засматривались. Мне, пидору, очень это льстило.
Меня никто не встречал, своего рода сюрприз, хотя все примерно знали, когда приеду.
Дома ждали меня родители, позже пришла родня, друзья. Встречный вечер прошел спешно.
Все говорили, что я изменился, возмужал, стал серьезным и задумчивым.
Только я знал, почему стал задумчивым и наверное «мой дед».
Вечером, мы с компанией пошли погулять по городу. Я получал комплименты, все хотели сфоткаться со мной. Морпех, это круто. Уединившись, подруга друга сказала мне, что я ей очень нравлюсь и поцеловал и в губы. Я был пьян и еще больше опьянен этим поцелуем. Как вы могли догадаться, эта девушка, стала моей женой. Друга я потерял, хотя догадывался, что он мне мстит, трахая ее, свою бывшую подругу, мою настоящую жену. (Специально для fotobab.ru — секситейлз.орг) Возможно это мои глупые подозрения, ведь она со мной счастлива.
После всего случившегося с моим «властным дедом» и до женитьбы, рождения детей, я переживал страшные бессонные ночи.
Гордость мужчины — морпеха, в моем лице, не могла смириться с почти добровольным преображением в зависимую потаскуху, в моем же лице. Живущая во мне зависимая потаскуха, успокаивала себя тем, что ей это нравилось, это был бесценный опыт и об этом никто не знает, ты снова боец.
Сейчас боль унижения, конечно утихла, а с появлением детей, ушла почти, но во желанием увидеть деда Ксенофонта и вновь потаскушно отдаться ему, нет. Кто послал его мне Бог или Дьявол, вопрос на который нет ответа.
Не буду кривить душой, я храню в памяти запах его члена, запах волос на груди, запах ног и ануса, это помогает мне в сексе, для того чтобы возбудиться, а потом и кончить. Это меня сосредотачивает. Вот такой я шлюха.
Не судите строго, рассказал как мог, без красивых выражений и высокопарных фраз. Спасибо за внимание и контролируйте себя, не смотря ни на что.
Сергей Сводник