Дверь. Часть вторая. Глава седьмая.
Часть вторая. Коло обернулось
Глава седьмая.
Осиное гнездо разрасталось, темным пятном заполоняя то, что недавно было жарким, но вполне безобидным голубым небосводом. Света подумала о каске с галогеновой лампочкой. Ее оранжевый кокошник — несомненно, красивый, был весьма бесполезным в таком ужасающе-беспросветном хаосе. Не глядя, она бы махнула его на что-то более прочное.
Еще мысли Светланы блуждали в ни менее важном для женщины, в любых обстоятельствах, раздумье — чем прикрыть подругу, кроме своих объятий. Несмотря на накатившую на них тьму, прелести Глаши хорошо просматривались. Всё же надо было надеть два платья...
— Глашка, ты как? — проговорила она, откидывая сожаления о наряде сестры стрелецкого десятника в прошлое, туда, откуда они и пришли.
— Вроде живая! — ответила та. — Кит меня обнял, закутал сильными руками, прямо всю, всю! Так хорошо мне стало! Ещё раз в костер бы шагнула...
— Бывает. Я б сейчас, то ж вернулась к Голубоватому камню, на дикий пляж.
— К какому камню?
— Голубоватому. Такой с ямочками, заполненными водой!
— Зачем?
— Слушай, Глашка, ну и вопросы! — бросила Светка и миролюбиво добавила: — Могу только кокошником поделиться! И вообще! Почему, ты не замерла, болванчиком? Время-то остановилось!
— Так я ж в твоих объятьях! От Елизара к тебе. Из рук в руки, как переходящий вымпел!
— Ну да. Давай, надевай...
Светка нацепила на Глашу театральный головной убор, но, вполне резонно подумав — в сумятице он может свалиться и тогда Глашка станет изваянием Венеры без кокошника, она со вздохом — не суждено! подняла подол и стала стягивать с себя трусики...
Княжна Гундорова округлила глаза.
— Да ладно, Глашка! Сейчас не до церемоний! — на выражение лица подруги, ответила Света, выкидывая острую коленку из-под сарафана и поджимая ее к животу. — Смотри, что вокруг деется!
Но Глаша не поменяла своего выражения, она замерла, будто резко сработала система тормозов времени.
На плечо Светы легло, что-то вроде руки. Недоуменно, она скосила взор. Это было нечто-то бородавчато-зеленое, склизкое с длинными мертво-белыми когтями...
— Мамочки!!!..
Светка крутнулась, словно балерина в фуэте, у которой неожиданно лопнула резинка — предательски поползли трусики. Освобождая левую ногу в развороте, пяткой, она оттолкнулась от нагло напирающего со спины Нечто. Поскольку Света не тренировалась в работе у балетного станка, как «умирающий лебедь», то, от удара тварь в пах, и сама юлой отлетела, но успела поймать взлетевшие трусики, грациозно вкидывая руки, стоя на пальчиках правой ноги
Метростроевец Глаша ожила, в тот самый момент, когда подруга выписывала отлетательное па, и, кулачком, отбросила стоявшую перед ней на мощных копытах зеленую тварь. Устранила её увесистой оплеухой, весьма привычным движением отваживания нежелательных ухажеров...
— Ух, ты! — восхищенно воскликнула Светка. — Научишь?! А то у меня не очень получилось. Обычно, с мальчиками срабатывает, а тут не...
— То с мальчиками, а это девочка!..
— Даааа?!!! Надо же! Надеюсь, она не «би». Так я и думала — придется мне задирать ноги и снова без ничего. Держи...
Света кинула Глаше трусики, огляделась.
Создав треугольник, в котором находились девушки, верные Хранители стойко держали оборону, рассыпая в куски, раздваивая и половиня мерзких тварей саблями. Но расстояние меж защитниками было большим, склизкая мерзость просачивалась, стараясь зацепить когтями Дверь.
Одной из них, видимо, удалось пробиться, но отлетев от кулака Глаши она, вереща, напоролась на острие клинка Кита. Елизар подкинул её, запустил в другую, чуть меньше. Сладкая парочка столкнулась в полете и рухнула под ноги Змея. Ломая им хребтины, каблуком ялового сапога, он разрубил ещё одну тварь, превращая её в фонтан слизи.
Волк вертелся в смертоносном танце, от быстрого вращения в руке холодной стали, около него, какое-то время оставались на весу то рога, то когти, то оскал, медленно или резко, обрывом, оседая бесформенной зеленой массой к земле...
Глаша буквально запрыгнула в Светкины трусики, делая кульбит ножками в сторону Кита.
Женщина оставалась женщиной, даже в сумасшедшую минуту. От такой чудной панорамы любимой, вблизи, Елизар остановился, сужая обзор до минимума — невольно, совсем по юношески. Воспользовавшись секундным столбняком, на него, тушей, навалилась рогатая тварь. Этот был точно мальчик — зеленый, мускулистый, его клыки, пуская тягучую слюну, готовы были впиться в Кита, разорвать...
— Не тронь Елизарушку, мерзость! — закричала Глаша.
Хватая хищную тварюгу за рога, что есть силы, локтями упираясь в бородавчатую спину, она отогнула её от Кита на себя. Та лязгнула клыками в пустоту. Совершенно неестественно согнув в суставе, она выгнула когтистую лапу назад — убрать неожиданную наездницу.
Пупыристого мальчика опередила Светка. Пролетев юзом, скользя коленями по растекающейся слизи, задирая и окрашивая оранжевый сарафан в нечто неопределенное, она почувствовала меж коленей холод прыщавой жабы.
Зажав лапу ногами, Светка рывком перевернулась на живот. Зажмурилась. Еще мгновение и когти твари раздерут её — как тузик грелку...
Свете стало тоскливо. Перед глазами проплыл пейзаж озера, дикого пляжа. Голубоватый камень с ямочками, наполненными чистой водой...
«Сейчас, я уже буду не девочкой!!! Если вообще буду! — подумала она. — Змеюшка! Если ты в моей голове?.. Знай, я ею была — честно, честно! А теперь, даже и не знаю».
Холодное, склизкое инородное тело, словно в экстазе дернулось между её ног и обмякло. Что-то потекло по бедрам. Света открыла глаза. В борьбе любопытства со страхом поглядела, что же там у неё творится? И вообще — вокруг.
Да, этот был мальчик! Между содранных в кровь коленок Света увидела когти, — давно не стриженные, заскорузлые. Никакого маникюра и атигрибковой борьбы не наблюдалось, грязь впилась под них видимо ещё в прошлом столетии.
Расслабляя мышцы, она развёрзла объятия и, вкладывая руку в теплую ладонь Полоза, встала — тряся ножками, гадливо как кошечка...
— Вообще, Змеюшка! Хоть иногда, ты мою голову покидаешь?
— Это твоя благодарность?
— Не-то чтобы, да! Но и не скажу — нет!.. Я о будущем...
Полоз стоял перед ней, весь в зеленой слизи, тягучей каплей она пыталась упасть на землю с клинка Хранителя. В дерьме от Тартара, он показался Свете даже очаровательней, чем тогда, у Голубоватого камня — чистенький с капельками влаги на голом торсе. Это особо понимаешь тогда, когда вокруг столько разношерстной твари кишит над тобой с неумытыми рожами и неухоженными когтями, готовясь стать удобрением под клинком любимого.
Правда, Светка тоже была полузеленой. По голеням, щекоча, текло какое-то желе, мокрый сарафан прилип к ягодицам, грязными потеками слизи на полупрозрачной кофточке, ягодками крупных сосков, выделялась грудь — самое время выступать на конкурсе мокрых маек.
Ей захотелось поцеловать Змея. Совсем не круто умирать девственницей! Как она раньше об этом не подумала?!
Пересиливая неодолимую тягу влечения — находя искусителя Змея для первой брачной ночи все же немного грязным, Светка перевела мысли, словно стрелки ходиков, на здесь и сейчас, — передернула гирьки.
— Глаша! Где Глаша?! — вспомнила она о подруге.
Полоз посмотрел в сторону. Следя за его взором, Света увидела незабываемую картину, то, что с безудержным смехом обычно вспоминается после.
В борьбе с монстром, Глаша отлетела. От напряженной драки, тесные Светкины трусики лопнули на ее округлой попе, театральная кика съехала на сторону, бисер рассыпался по плечам, увязнув в потеках слизи.
Подруга сидела, окунув длинные иссиня-черные волосы в зеленую жижу, широко раскинув голые ноги, меж них оскалилась голова твари с немигающим, но еще живым глазом, — одним как у циклопа. Не выпуская из рук рога и ничего не соображая, она лишь наблюдала, как поднимается Кит, сбрасывает с себя то, что осталось от напавшей на него твари, отборным матом покрывая Хаос и всех, кто ему служит.
— Змеюшка, лучше посмотри на ту барышню, — проговорила Света, и повернула Полоза лицом в сторону.
Навострив орудия ближнего боя — клыки и груди, к ним летела синюшная тварь. Возможно, это была подруга расчлененного зелененького упырька. Уж больно рьяно она покоряла расстояние большими перепончатыми крыльями, шипя и скалясь недоброжелательной улыбкой. Полет твари подсёк Волк. Попав словно в мясорубку, склизким фаршем не первой свежести, она осела возле Полоза...
— Тогда на другую, — почесав носик, из-за повеявшего запашка, нашлась Светка. — Их много! Нам с Глашей нужно попудрить носик, выщипать бровки, накрасить губки...
Подскочив, она дернула из рук подруги голову твари, но та держала её крепко.
— Брось каку!!! — рявкнула Света.
Ничего более на ум не пришло. Как не странно, но это подействовало — лучше всяких уговоров, Глаша брезгливо разжала застывшие пальцы. Ее глаза ожили, ступор прошел.
Может, она просто замерла, решившись трусиков Двери, но выяснять, было некогда. Света подняла циклоповидную голову, посмотрела в затухающий глаз, произнесла: «красавчик», и запустила в мелкую тварь, что сопровождала более крупную мразь. Оставшейся в одиночестве, Змей, с хирургической точностью, отрубил очередной твари все выпирающие части.
Образовался перерывчик, который Светка — без дураков, употребила на размышление — чем теперь прикрыть Глашу?
В нешироком у нее выборе, она остановилась на сарафане, точнее на его нижней половине. Соорудив из подола нечто вроде фигового листика, она пристроила созданную повязку на бедра ещё не отошедшей от шока подруги.
Благородный шелк, капризно, скатывался со склизкого тела княгини Гундоровой, но упорному в своих желаниях стилисту-самоучке удалось закрепить его на нужном месте.
Света снова почесала носик и произнесла:
— Зеленый верх — оранжевый низ! А что? Ничего! Надо запатентовать, как выберемся...
— Светка! Берегись! Оно опять ползет! — ответила Глаша
Оно. А действительно, это было оно! Как не старалась, на этот раз, Свете не хватило доли секунды — определить точно половую принадлежность создания Хаоса. Огромным когтем тварь её зацепила, сдирая верхнюю половину сарафана.
Лишившись остатка наряда, Света всё же увернулась, мысленно посылая Полозу срочный SOS. Но Змей ещё не до конца разделал своего монстровидного противника, Кит — увяз против каких-то рыжих зубастеньких дамочек, волосатых по всему объему долговязых тел, которые крылатой стайкой облюбовали танец с Волком, втянув в смертельный хоровод и Елизара. В брешь меж Хранителей и выперлось это чудище.
Оно приближалось, надвигалось в размерах с комнату общаги хлебокомбината, где, до встречи с Эскулапом Бездны, Света жила и не тужила, — если только о дезодоранте.
Господи, какие оказывается мелочи — запах подмышек в жаркий день, рядом с такой вонючей тварью!.. На каждой его клешне по одному когтю, всего восемь. Морда чешуйчатая, острая, — мощная акулья челюстью под выпученными глазками. Рожки маленькие, наростами, тело круглое, нижние конечности куриные, трехпалые. Образец уродства нагло перся на Светку и Глашу желая обеим назначить свидание в Тартаре...
— Да, подруга! Твоими кулачками тут не обойтись! — проговорила Светка, подперев руками бока, прикрытые лишь бездарным бодиартом — зеленым, словно ее долго таскали по кустам, и коротенькой кофтой-туникой, разорванной в двух местах. — Держи фланги, Глашка!..
Больше не тратя слов, Светка смело ринулась на чудовище. Сверкая голыми ногами, по когтям, точно по лестнице, она взобралась наверх и ухватилась за рожки. Акулья пасть раскрылась — принять неуемную девчонку в свою утробу. Сработав прессом живота, Светка встала на руки. Острые ряды зубов чудовища сомкнулись, поглотив лишь часть её каштановых волос, грязными локонами повисших над челюстями.
Вниз головой, детдомовская оторва находилась лишь долю секунды, приземляясь на ноги у монстра за спиной, она мгновенно обследовала свои потери. Одним махом, чудовище постригло Светку в длинное каре...
— Ах ты, гад! — топнула она ножкой... — Всё, разозлил! Теперь держись! Я здесь! Ало, мы ищем таланты! Повернись куриные потроха с рыбьими мозгами!
Переваливаясь на трехпалых ногах, Оно развернулось, снеся парочку мелких тварей, сопровождения. Смрад нечищеных зубов повеял на Свету зажимающую нос правой рукой, держа левую за спиной.
— Фу!!! У стоматолога давно был? — спросила она, без тени страха
брезгливо морщась в рыбьи глаза. — Да ладно, теперь уже поздно! Доктор сказал — в морг!..
Света выкинула вперед, спрятанную за спиной руку и, словно считалочку, произнесла:
— Раз, два, три, четыре!
Просыпались, обрубленные клешни чудовища с одной стороны. Света держала саблю. На клинке стояла клеймо — три тройки и голова Медведя. Перекидывая шашку в правую руку, она плавно откинула кисть левой вверх, с элегантным полуоборотом ладошки и, подзывая тварь к себе пальчиком, мурлыкнула:
— Пять, шесть, семь, восемь!
Клешни посыпались с другой стороны, загнутыми когтями складываясь у ног Хранителя Красного Угла Неба — в бодиарте зеленых тонов. Последним штрихом, Светка нанесла горизонтальный удар, деля чудовище размером с комнату на две подсобки.
На Свету хлынул поток цвета детской неожиданности, словно был снесён канализационный отстойник...
— Ой, мамочки!!! — взвизгнула она.
Краем глаза, увидев спину Полоза, Светка прыжком взобралась ему на плечи. Свесив ножки на широкую грудь Змея и с высоты наблюдая, как зловонная масса, волной, захлестывает его яловые сапоги.
Находясь на шее Хранителя Желтого Угла Неба, удобно и волнительно обнимая его голенькими ножками без трусиков, Света не стала долго принюхиваться к тому, что текло мимо. Словно фельдмаршал, она обозрела поле сражения.
Мрази из Тартара заметно поубавилось, но её было ещё предостаточно.
Срубая какую-то жужжащую мелкую пакость, она с восторгом крикнула:
— Класс!!!.. Змеюшка, слева приближается неопознанный летающий объект! Крупный. На вооружении когти сантиметров двадцать. Берем на абордаж! Нижней палубе приготовить, кроки и топоры!
— Объяснить не желаешь? — пробурчал Змей, отражая атаку описанного ею монстра.
— Не-а!!! Чего?! Ну не Дверь я! Ошибся ты, Змеюшка...
— Но, ведь ты знаешь, где она!
— И ты знаешь! А Слуга Хаоса обломался! Держи мои ноги, к нам гость со спины!..
Полоз прижал её голени к груди, обхватив левой рукой. Огибая коленями его широкие плечи, Светка нырнула вниз головой, натыкая на клинок и отбрасывая в сторону шипящею тварь...
— Змеюшка, давай, отложим семейные разборки, — нежно мурлыкнула она и жестко добавила: — Сейчас, я хочу глянуть на физиономию Эскулапа Бездны.
— В перевернутом виде?
— Не дуйся!
— Я и не дуюсь! — ответил Змей, разрубая очередную подлетевшую к ним тварь, словно свечу — крестом на четыре части.
— Ты же догадывался! — утвердительно, заявила Света, крутясь за его спине пропеллером Карлсона, вращая клинок и отгоняя от Полоза больших зеленых мух. — Ну, там, — в кафе «Эскориал»... Когда, я шмыгнула за стаканом пушистым комочком...
— Кошечкой?
— Я старалась ею выглядеть. Но, по-моему, это у меня не очень получилось.
— Я думал, что ты сама признаешься!
— Всё сама! Инициативу проявить не пробовал? Вечно чего-то ждешь! У Голубоватого камня с ямочками — не надо, Змеюшка! А ты и поверил...
— А причем тут Голубоватый камень?
— Ладно, проехали...
Света со злостью рассекла подлетевшую тварь, выпрямилась на плечах Полоза, снова оглядывая сражение.
Рыжих дамочек явно прибавилось, они осаждали Волка с Китом, оттесняя Хранителей от Глаши. Брешь увеличилась.
— Вот, интересно? Сейчас подумала — ты, Змеюшка, вечно ждешь, что я скажу или ждешь вечность? Судя по всему, у нас с тобой давние отношения.
— Ты же знаешь...
— В детстве, я с полки упала! — ответила Света, верхом на Полозе орудуя саблей, словно Буденный на боевом коне. — Здесь помню, здесь — не помню. Перстень с Саламандрой, я узрела у кликуши, как только в столетье прибыли. Когда цыплятам из лукошка просо сыпала. Хоть Слуга Хаоса его и прятал под хламидой... Я девица вельми корыстная! Учти. На всякие штучки-дручки из драгметалла у меня глазок ой как намётан. Ну, думаю, обмишурился Змеюшка! Ждет, пождет Эскулапа Бездны, а он рядом. Шастает по двору стрелецких палат да предсказывает Конец Света...
Покаяние Светы прервало новая волна нашествия нечисти.
— Отстань! Вот тебе, вот!.. — с криком она разнесла нечто мелкое. Тварь в размер собаки лопнула словно клоп, обдавая её и Змея личинками — белыми и жирными, похожими на древесного червя.
С визгом, воительница снеслась на землю. Забыв про битву, Света спрятала саблю в ладонь и, подпрыгивая, стала стряхивать с себя извивающиеся кишмя личинки.
— Нет, с этим надо заканчивать! — выкрикнула она. — Глашка, запевай! Наступает вторая часть Марлезонского балета! Охота на главного демона!
— Что петь? — отозвалась подруга.
— А про нас, девчонок!
Неотрывно наблюдая за Китом, Глаша немного подумала и затянула:
«Сегодня праздник у девчат,
Сегодня будут танцы,
И щеки девушек горят, с утра горят румянцем.
Пришли девчонки, стоят в сторонке,
Платочки в руках теребят.
Потому что на десять девчонок,
По статистике девять ребят...».
Хранительница Красного Угла Неба справилась с личинками с омерзением. Они волновали Светку гораздо больше, чем громадные монстры, с которыми воевал Полоз, прикрывая её временное занятие только собой.
— Точно, Глашка! Только надо припев изменить: Потому что на пару девчонок, от АртХаоса десяток крупных творят! И пару сотен мелких...
Услышав мелодичный голос Глаши, Волк с Китом словно обрели новые силы, наконец-то раскидали рыжих тварей.
— Смотри, как действует! — поразилась эффекту Светка. — И чего ты раньше молчала? Такой талант в себе зарывала! Эй, вы, там наверху!.. или внизу. Оброните словечко!
Ей не ответили. Слуга Хаоса безмолвствовал...
Но, Светка не была бы Светкой, если б не продолжила:
— Может, прекратим бойню? Объявим водяное перемирие?
— Где Дверь? — разделось из тьмы.
Света пожала плечами.
— Её здесь нет! И нас — четверо. Это число тебе о чем-то говорит?
Ответом снова было молчание.
Образовавшаяся пауза извергла из Тьмы новых монстров. Словно летающие носороги, они были в чешуйчатых панцирях — уродливыми наростами по всему телу. С рогом во лбу и на длинных мощных ногах доисторических рептилий, они шли на Хранителей клином.
Кит и Волк оттянулись к Змею.
Неожиданно для всех, Глаша запела:
«Я была навеселе,
И летала на метле,
Хоть сама не верю я
В эти суеверия!»
То ли от страха, то ли от какой-то безысходности, но выводила она лихо с посвитом, снимая с Хранителей усталость многочасового боя.
— Давай, Глашка! Жги!.. — крикнула Светка, постепенно превращаясь в нечто белое, пушистое. Разрасталась, заслоняя собой Тьму.
Змей улыбнулся и опустил клинок. Волк и Кит тоже, как-то быстро, переместились из разряда действующих лиц в ряды сторонних зрителей. Одна Глаша, совершенно не понимая, что творится, продолжила:
«Шла лесною стороной,
Увязался черт за мной,
Думала — мужчина,
Что за чертовщина!».
Обернувшись в исполинский снежный ком, Хранитель Красного Угла Неба развернулся в Белую Медведицу неимоверных размеров. Громадной лапой, она смела сразу весь рой, ниспосланный на Хранителей Слугой Хаоса.
Превращая, то ли бульдогов, то ли носорогов в зеленую массу — желе из нечисти, и брезгливо отряхивая когти, Медведица обнажила клыки и рявкнула:
— Не спорь со мной!..
Просветлело. Небосвод наполнился голубыми красками и жужжанием стрекоз, а Светка, в белой кофточке чуть прикрывающей попу, стояла возле сгоревшего дотла дома княжны Гундоровой и почесывала носик.
Обернувшись, увидев выражения лиц Хранителей, она смущено произнесла:
— Ры-р-ры мяу!
— Может, кто-нибудь объяснит, что происходит? — первым опомнился Кит.
Полоз пожал плечами. Волк сам ничего не понимал, а Глаша вспомнила, что, где-то у помоста, потеряла сразу три платья и понеслась туда.
— Глашка, чур, атласное моё! — запатентовала Светка, когда та пробегала мимо.
Подруга кивнула. На Медведицу смотрели три пары глаз, требуя объяснений.
— Ну, всё, Хранители, — всё! Вы не рады?! Медведица снова с вами! Можно было и догадаться, что Хранитель Красного Угла — женщина! Точнее, пока ещё девушка. Здорово Дверь вам память подчистила! Но, не корысти ради — дела для!
В ответ, Кит лишь крякнул и махнул рукой.
— Не обижайтесь. Змей, ты же мне сам растолковывал про апокриф папы Климента, о священных двунадесятых пятницах Коло. Говорил: в них заключена Сила женского начала. Земная сила Женщины Матери. Баба, верховная старшая. А ты, Кит, эту книгу нам с Полозом в гостинице оставил! Я ещё не баба, но в скором будущем надеюсь ей стать. Я Малая Медведица, а Свет в Добро Большая — это понятно?
— Сабля, Света! Ее возродить могла только Дверь! — пробурчал Полоз.
— Она и возродила, Змеюшка! Только из флигеля усадьбы Костровых, а не в яблоневом саду с застывшим у цветка шмелем...
— Версофия!!! — воскликнул Волк...
— Ага... — Светка кивнула, улыбаясь.
— Вот, я дурень! — наконец-то обретя голос, прокряхтел Кит. — Тётка Аланея, дитя мне вручала, что б сюда перенес, так и сказала: воссоедини Медведиц, через пояс Змея!..
— Про тётку Аланею, Кит, как-нибудь мне напомни. Остальные вопросы потом, — ответила Светка, — писить хочу! Так что мальчики направо, девочки — налево...
— Пошли, ребята, — обратился к Хранителям Полоз. — С Медведицей лучше не спорить. Сами видели, чем может это закончиться.
— Да уж! — снова крякнул Кит, поглядев на молчаливого Волка.
— Баньку истопить? — спросил Светку Змей, определяя для остальных присутствующих, где право, а где — лево. А то, вдруг, перепутают...
— Змеюшка, брысь из моей головы!.. И время запустите! Море волнуется раз...
Света направилась к Глаше, напевая:
«Тик-так, ходики,
Пролетают годики,
Жизнь не сахар и не мёд,
Никто замуж не берёт»...
Зеленая слизь, отходы Арт Хаоса, начала испаряться. Мать Природа обновлялась...
«...То, что осталось от княжны Гундоровой, после костра, захоронили на перекрестке трех дорог, как останки ведьмы, наведшей порчу на государя-реформатора...», — зевая, зачитала Светка свежий «Провинциальный Вестник», услужливо принесенный в номер двенадцать, хозяином гостиницы греком Паподдаки — в турецкой феске с кисточкой и европейском костюме.
К сожалению, в маленькой заметке, написанной художником натуристом Полозовым, исходя из войны с германцем, на модную историко-патриотическую тему про гений первого императора Всероссийского Петра Великого, ничего не было сказано об искусстве Медведицы перевоплощать и перевоплощаться. Но, зато, как высокохудожественно было расписано о бедняжке княжне Гундоровой.
За окном разгуливалось прекрасное августовское утро. В ванной, нагреваясь, урчал титан и на календаре был одна тысяча девятьсот шестнадцатый год.
Света ещё раз зевнула и спросила:
— Так, что ты там говорил о Законах Времени, Змеюшка?
— Когда? — раздалось из другой комнаты.
— Ну, тогда, в семидесятых. Якобы, я сама предсказала мальцу Нагорному, что он станет майором!
— Слова, брошенные во времени, не просто слова, а есть факт, которого мы пока не знаем. Ещё, я тебе говорил: не влезай в Закон Времени глубоко — свихнешься.
— Это я помню... — ответила Светка и тихо добавила: — Похоже, Кит был прав, — с родами я затягиваю.
— Не расслышал, — зашел в комнату Полоз с вопросительным выражением лица, — И вообще, зачем мы отправили Волка к Вере, а сами снова припёрлись в предсмутное время войн и революций?
— Нужно!
— Я понимаю — Глаша и Кит! Они должны построить дом по улице «Мещанской», что новые власти переименуют в «Девятого января». Но мы-то уже расписали его под бордель и даже устроили там фирму «Цветик-Семицветик»...
— Так нужно, Змеюшка.
— Кому?
— Я в ванну, — загадочно улыбаясь, не ответила Света.
— Легкого пара из титана! — буркнул Змей и собрался идти назад в комнату.
— Спинку потереть не желаете?
— Я не только Змей, но и мужчина, Света!
— Ну и?..
— А ты женщина!
— Я девушка! Фи, Змей! К тому же натурщица! Сам назвал меня таковой! Ну, если ты не желаешь чтобы я рассказала — зачем мы здесь? Тогда, я пошла на волнительную встречу с горячим наслаждением одна.
Змей пожал плечами и направился за Светкой, как только она погрузилась в ванну, скрываясь под водой.
Глава седьмая.
Осиное гнездо разрасталось, темным пятном заполоняя то, что недавно было жарким, но вполне безобидным голубым небосводом. Света подумала о каске с галогеновой лампочкой. Ее оранжевый кокошник — несомненно, красивый, был весьма бесполезным в таком ужасающе-беспросветном хаосе. Не глядя, она бы махнула его на что-то более прочное.
Еще мысли Светланы блуждали в ни менее важном для женщины, в любых обстоятельствах, раздумье — чем прикрыть подругу, кроме своих объятий. Несмотря на накатившую на них тьму, прелести Глаши хорошо просматривались. Всё же надо было надеть два платья...
— Глашка, ты как? — проговорила она, откидывая сожаления о наряде сестры стрелецкого десятника в прошлое, туда, откуда они и пришли.
— Вроде живая! — ответила та. — Кит меня обнял, закутал сильными руками, прямо всю, всю! Так хорошо мне стало! Ещё раз в костер бы шагнула...
— Бывает. Я б сейчас, то ж вернулась к Голубоватому камню, на дикий пляж.
— К какому камню?
— Голубоватому. Такой с ямочками, заполненными водой!
— Зачем?
— Слушай, Глашка, ну и вопросы! — бросила Светка и миролюбиво добавила: — Могу только кокошником поделиться! И вообще! Почему, ты не замерла, болванчиком? Время-то остановилось!
— Так я ж в твоих объятьях! От Елизара к тебе. Из рук в руки, как переходящий вымпел!
— Ну да. Давай, надевай...
Светка нацепила на Глашу театральный головной убор, но, вполне резонно подумав — в сумятице он может свалиться и тогда Глашка станет изваянием Венеры без кокошника, она со вздохом — не суждено! подняла подол и стала стягивать с себя трусики...
Княжна Гундорова округлила глаза.
— Да ладно, Глашка! Сейчас не до церемоний! — на выражение лица подруги, ответила Света, выкидывая острую коленку из-под сарафана и поджимая ее к животу. — Смотри, что вокруг деется!
Но Глаша не поменяла своего выражения, она замерла, будто резко сработала система тормозов времени.
На плечо Светы легло, что-то вроде руки. Недоуменно, она скосила взор. Это было нечто-то бородавчато-зеленое, склизкое с длинными мертво-белыми когтями...
— Мамочки!!!..
Светка крутнулась, словно балерина в фуэте, у которой неожиданно лопнула резинка — предательски поползли трусики. Освобождая левую ногу в развороте, пяткой, она оттолкнулась от нагло напирающего со спины Нечто. Поскольку Света не тренировалась в работе у балетного станка, как «умирающий лебедь», то, от удара тварь в пах, и сама юлой отлетела, но успела поймать взлетевшие трусики, грациозно вкидывая руки, стоя на пальчиках правой ноги
Метростроевец Глаша ожила, в тот самый момент, когда подруга выписывала отлетательное па, и, кулачком, отбросила стоявшую перед ней на мощных копытах зеленую тварь. Устранила её увесистой оплеухой, весьма привычным движением отваживания нежелательных ухажеров...
— Ух, ты! — восхищенно воскликнула Светка. — Научишь?! А то у меня не очень получилось. Обычно, с мальчиками срабатывает, а тут не...
— То с мальчиками, а это девочка!..
— Даааа?!!! Надо же! Надеюсь, она не «би». Так я и думала — придется мне задирать ноги и снова без ничего. Держи...
Света кинула Глаше трусики, огляделась.
Создав треугольник, в котором находились девушки, верные Хранители стойко держали оборону, рассыпая в куски, раздваивая и половиня мерзких тварей саблями. Но расстояние меж защитниками было большим, склизкая мерзость просачивалась, стараясь зацепить когтями Дверь.
Одной из них, видимо, удалось пробиться, но отлетев от кулака Глаши она, вереща, напоролась на острие клинка Кита. Елизар подкинул её, запустил в другую, чуть меньше. Сладкая парочка столкнулась в полете и рухнула под ноги Змея. Ломая им хребтины, каблуком ялового сапога, он разрубил ещё одну тварь, превращая её в фонтан слизи.
Волк вертелся в смертоносном танце, от быстрого вращения в руке холодной стали, около него, какое-то время оставались на весу то рога, то когти, то оскал, медленно или резко, обрывом, оседая бесформенной зеленой массой к земле...
Глаша буквально запрыгнула в Светкины трусики, делая кульбит ножками в сторону Кита.
Женщина оставалась женщиной, даже в сумасшедшую минуту. От такой чудной панорамы любимой, вблизи, Елизар остановился, сужая обзор до минимума — невольно, совсем по юношески. Воспользовавшись секундным столбняком, на него, тушей, навалилась рогатая тварь. Этот был точно мальчик — зеленый, мускулистый, его клыки, пуская тягучую слюну, готовы были впиться в Кита, разорвать...
— Не тронь Елизарушку, мерзость! — закричала Глаша.
Хватая хищную тварюгу за рога, что есть силы, локтями упираясь в бородавчатую спину, она отогнула её от Кита на себя. Та лязгнула клыками в пустоту. Совершенно неестественно согнув в суставе, она выгнула когтистую лапу назад — убрать неожиданную наездницу.
Пупыристого мальчика опередила Светка. Пролетев юзом, скользя коленями по растекающейся слизи, задирая и окрашивая оранжевый сарафан в нечто неопределенное, она почувствовала меж коленей холод прыщавой жабы.
Зажав лапу ногами, Светка рывком перевернулась на живот. Зажмурилась. Еще мгновение и когти твари раздерут её — как тузик грелку...
Свете стало тоскливо. Перед глазами проплыл пейзаж озера, дикого пляжа. Голубоватый камень с ямочками, наполненными чистой водой...
«Сейчас, я уже буду не девочкой!!! Если вообще буду! — подумала она. — Змеюшка! Если ты в моей голове?.. Знай, я ею была — честно, честно! А теперь, даже и не знаю».
Холодное, склизкое инородное тело, словно в экстазе дернулось между её ног и обмякло. Что-то потекло по бедрам. Света открыла глаза. В борьбе любопытства со страхом поглядела, что же там у неё творится? И вообще — вокруг.
Да, этот был мальчик! Между содранных в кровь коленок Света увидела когти, — давно не стриженные, заскорузлые. Никакого маникюра и атигрибковой борьбы не наблюдалось, грязь впилась под них видимо ещё в прошлом столетии.
Расслабляя мышцы, она развёрзла объятия и, вкладывая руку в теплую ладонь Полоза, встала — тряся ножками, гадливо как кошечка...
— Вообще, Змеюшка! Хоть иногда, ты мою голову покидаешь?
— Это твоя благодарность?
— Не-то чтобы, да! Но и не скажу — нет!.. Я о будущем...
Полоз стоял перед ней, весь в зеленой слизи, тягучей каплей она пыталась упасть на землю с клинка Хранителя. В дерьме от Тартара, он показался Свете даже очаровательней, чем тогда, у Голубоватого камня — чистенький с капельками влаги на голом торсе. Это особо понимаешь тогда, когда вокруг столько разношерстной твари кишит над тобой с неумытыми рожами и неухоженными когтями, готовясь стать удобрением под клинком любимого.
Правда, Светка тоже была полузеленой. По голеням, щекоча, текло какое-то желе, мокрый сарафан прилип к ягодицам, грязными потеками слизи на полупрозрачной кофточке, ягодками крупных сосков, выделялась грудь — самое время выступать на конкурсе мокрых маек.
Ей захотелось поцеловать Змея. Совсем не круто умирать девственницей! Как она раньше об этом не подумала?!
Пересиливая неодолимую тягу влечения — находя искусителя Змея для первой брачной ночи все же немного грязным, Светка перевела мысли, словно стрелки ходиков, на здесь и сейчас, — передернула гирьки.
— Глаша! Где Глаша?! — вспомнила она о подруге.
Полоз посмотрел в сторону. Следя за его взором, Света увидела незабываемую картину, то, что с безудержным смехом обычно вспоминается после.
В борьбе с монстром, Глаша отлетела. От напряженной драки, тесные Светкины трусики лопнули на ее округлой попе, театральная кика съехала на сторону, бисер рассыпался по плечам, увязнув в потеках слизи.
Подруга сидела, окунув длинные иссиня-черные волосы в зеленую жижу, широко раскинув голые ноги, меж них оскалилась голова твари с немигающим, но еще живым глазом, — одним как у циклопа. Не выпуская из рук рога и ничего не соображая, она лишь наблюдала, как поднимается Кит, сбрасывает с себя то, что осталось от напавшей на него твари, отборным матом покрывая Хаос и всех, кто ему служит.
— Змеюшка, лучше посмотри на ту барышню, — проговорила Света, и повернула Полоза лицом в сторону.
Навострив орудия ближнего боя — клыки и груди, к ним летела синюшная тварь. Возможно, это была подруга расчлененного зелененького упырька. Уж больно рьяно она покоряла расстояние большими перепончатыми крыльями, шипя и скалясь недоброжелательной улыбкой. Полет твари подсёк Волк. Попав словно в мясорубку, склизким фаршем не первой свежести, она осела возле Полоза...
— Тогда на другую, — почесав носик, из-за повеявшего запашка, нашлась Светка. — Их много! Нам с Глашей нужно попудрить носик, выщипать бровки, накрасить губки...
Подскочив, она дернула из рук подруги голову твари, но та держала её крепко.
— Брось каку!!! — рявкнула Света.
Ничего более на ум не пришло. Как не странно, но это подействовало — лучше всяких уговоров, Глаша брезгливо разжала застывшие пальцы. Ее глаза ожили, ступор прошел.
Может, она просто замерла, решившись трусиков Двери, но выяснять, было некогда. Света подняла циклоповидную голову, посмотрела в затухающий глаз, произнесла: «красавчик», и запустила в мелкую тварь, что сопровождала более крупную мразь. Оставшейся в одиночестве, Змей, с хирургической точностью, отрубил очередной твари все выпирающие части.
Образовался перерывчик, который Светка — без дураков, употребила на размышление — чем теперь прикрыть Глашу?
В нешироком у нее выборе, она остановилась на сарафане, точнее на его нижней половине. Соорудив из подола нечто вроде фигового листика, она пристроила созданную повязку на бедра ещё не отошедшей от шока подруги.
Благородный шелк, капризно, скатывался со склизкого тела княгини Гундоровой, но упорному в своих желаниях стилисту-самоучке удалось закрепить его на нужном месте.
Света снова почесала носик и произнесла:
— Зеленый верх — оранжевый низ! А что? Ничего! Надо запатентовать, как выберемся...
— Светка! Берегись! Оно опять ползет! — ответила Глаша
Оно. А действительно, это было оно! Как не старалась, на этот раз, Свете не хватило доли секунды — определить точно половую принадлежность создания Хаоса. Огромным когтем тварь её зацепила, сдирая верхнюю половину сарафана.
Лишившись остатка наряда, Света всё же увернулась, мысленно посылая Полозу срочный SOS. Но Змей ещё не до конца разделал своего монстровидного противника, Кит — увяз против каких-то рыжих зубастеньких дамочек, волосатых по всему объему долговязых тел, которые крылатой стайкой облюбовали танец с Волком, втянув в смертельный хоровод и Елизара. В брешь меж Хранителей и выперлось это чудище.
Оно приближалось, надвигалось в размерах с комнату общаги хлебокомбината, где, до встречи с Эскулапом Бездны, Света жила и не тужила, — если только о дезодоранте.
Господи, какие оказывается мелочи — запах подмышек в жаркий день, рядом с такой вонючей тварью!.. На каждой его клешне по одному когтю, всего восемь. Морда чешуйчатая, острая, — мощная акулья челюстью под выпученными глазками. Рожки маленькие, наростами, тело круглое, нижние конечности куриные, трехпалые. Образец уродства нагло перся на Светку и Глашу желая обеим назначить свидание в Тартаре...
— Да, подруга! Твоими кулачками тут не обойтись! — проговорила Светка, подперев руками бока, прикрытые лишь бездарным бодиартом — зеленым, словно ее долго таскали по кустам, и коротенькой кофтой-туникой, разорванной в двух местах. — Держи фланги, Глашка!..
Больше не тратя слов, Светка смело ринулась на чудовище. Сверкая голыми ногами, по когтям, точно по лестнице, она взобралась наверх и ухватилась за рожки. Акулья пасть раскрылась — принять неуемную девчонку в свою утробу. Сработав прессом живота, Светка встала на руки. Острые ряды зубов чудовища сомкнулись, поглотив лишь часть её каштановых волос, грязными локонами повисших над челюстями.
Вниз головой, детдомовская оторва находилась лишь долю секунды, приземляясь на ноги у монстра за спиной, она мгновенно обследовала свои потери. Одним махом, чудовище постригло Светку в длинное каре...
— Ах ты, гад! — топнула она ножкой... — Всё, разозлил! Теперь держись! Я здесь! Ало, мы ищем таланты! Повернись куриные потроха с рыбьими мозгами!
Переваливаясь на трехпалых ногах, Оно развернулось, снеся парочку мелких тварей, сопровождения. Смрад нечищеных зубов повеял на Свету зажимающую нос правой рукой, держа левую за спиной.
— Фу!!! У стоматолога давно был? — спросила она, без тени страха
брезгливо морщась в рыбьи глаза. — Да ладно, теперь уже поздно! Доктор сказал — в морг!..
Света выкинула вперед, спрятанную за спиной руку и, словно считалочку, произнесла:
— Раз, два, три, четыре!
Просыпались, обрубленные клешни чудовища с одной стороны. Света держала саблю. На клинке стояла клеймо — три тройки и голова Медведя. Перекидывая шашку в правую руку, она плавно откинула кисть левой вверх, с элегантным полуоборотом ладошки и, подзывая тварь к себе пальчиком, мурлыкнула:
— Пять, шесть, семь, восемь!
Клешни посыпались с другой стороны, загнутыми когтями складываясь у ног Хранителя Красного Угла Неба — в бодиарте зеленых тонов. Последним штрихом, Светка нанесла горизонтальный удар, деля чудовище размером с комнату на две подсобки.
На Свету хлынул поток цвета детской неожиданности, словно был снесён канализационный отстойник...
— Ой, мамочки!!! — взвизгнула она.
Краем глаза, увидев спину Полоза, Светка прыжком взобралась ему на плечи. Свесив ножки на широкую грудь Змея и с высоты наблюдая, как зловонная масса, волной, захлестывает его яловые сапоги.
Находясь на шее Хранителя Желтого Угла Неба, удобно и волнительно обнимая его голенькими ножками без трусиков, Света не стала долго принюхиваться к тому, что текло мимо. Словно фельдмаршал, она обозрела поле сражения.
Мрази из Тартара заметно поубавилось, но её было ещё предостаточно.
Срубая какую-то жужжащую мелкую пакость, она с восторгом крикнула:
— Класс!!!.. Змеюшка, слева приближается неопознанный летающий объект! Крупный. На вооружении когти сантиметров двадцать. Берем на абордаж! Нижней палубе приготовить, кроки и топоры!
— Объяснить не желаешь? — пробурчал Змей, отражая атаку описанного ею монстра.
— Не-а!!! Чего?! Ну не Дверь я! Ошибся ты, Змеюшка...
— Но, ведь ты знаешь, где она!
— И ты знаешь! А Слуга Хаоса обломался! Держи мои ноги, к нам гость со спины!..
Полоз прижал её голени к груди, обхватив левой рукой. Огибая коленями его широкие плечи, Светка нырнула вниз головой, натыкая на клинок и отбрасывая в сторону шипящею тварь...
— Змеюшка, давай, отложим семейные разборки, — нежно мурлыкнула она и жестко добавила: — Сейчас, я хочу глянуть на физиономию Эскулапа Бездны.
— В перевернутом виде?
— Не дуйся!
— Я и не дуюсь! — ответил Змей, разрубая очередную подлетевшую к ним тварь, словно свечу — крестом на четыре части.
— Ты же догадывался! — утвердительно, заявила Света, крутясь за его спине пропеллером Карлсона, вращая клинок и отгоняя от Полоза больших зеленых мух. — Ну, там, — в кафе «Эскориал»... Когда, я шмыгнула за стаканом пушистым комочком...
— Кошечкой?
— Я старалась ею выглядеть. Но, по-моему, это у меня не очень получилось.
— Я думал, что ты сама признаешься!
— Всё сама! Инициативу проявить не пробовал? Вечно чего-то ждешь! У Голубоватого камня с ямочками — не надо, Змеюшка! А ты и поверил...
— А причем тут Голубоватый камень?
— Ладно, проехали...
Света со злостью рассекла подлетевшую тварь, выпрямилась на плечах Полоза, снова оглядывая сражение.
Рыжих дамочек явно прибавилось, они осаждали Волка с Китом, оттесняя Хранителей от Глаши. Брешь увеличилась.
— Вот, интересно? Сейчас подумала — ты, Змеюшка, вечно ждешь, что я скажу или ждешь вечность? Судя по всему, у нас с тобой давние отношения.
— Ты же знаешь...
— В детстве, я с полки упала! — ответила Света, верхом на Полозе орудуя саблей, словно Буденный на боевом коне. — Здесь помню, здесь — не помню. Перстень с Саламандрой, я узрела у кликуши, как только в столетье прибыли. Когда цыплятам из лукошка просо сыпала. Хоть Слуга Хаоса его и прятал под хламидой... Я девица вельми корыстная! Учти. На всякие штучки-дручки из драгметалла у меня глазок ой как намётан. Ну, думаю, обмишурился Змеюшка! Ждет, пождет Эскулапа Бездны, а он рядом. Шастает по двору стрелецких палат да предсказывает Конец Света...
Покаяние Светы прервало новая волна нашествия нечисти.
— Отстань! Вот тебе, вот!.. — с криком она разнесла нечто мелкое. Тварь в размер собаки лопнула словно клоп, обдавая её и Змея личинками — белыми и жирными, похожими на древесного червя.
С визгом, воительница снеслась на землю. Забыв про битву, Света спрятала саблю в ладонь и, подпрыгивая, стала стряхивать с себя извивающиеся кишмя личинки.
— Нет, с этим надо заканчивать! — выкрикнула она. — Глашка, запевай! Наступает вторая часть Марлезонского балета! Охота на главного демона!
— Что петь? — отозвалась подруга.
— А про нас, девчонок!
Неотрывно наблюдая за Китом, Глаша немного подумала и затянула:
«Сегодня праздник у девчат,
Сегодня будут танцы,
И щеки девушек горят, с утра горят румянцем.
Пришли девчонки, стоят в сторонке,
Платочки в руках теребят.
Потому что на десять девчонок,
По статистике девять ребят...».
Хранительница Красного Угла Неба справилась с личинками с омерзением. Они волновали Светку гораздо больше, чем громадные монстры, с которыми воевал Полоз, прикрывая её временное занятие только собой.
— Точно, Глашка! Только надо припев изменить: Потому что на пару девчонок, от АртХаоса десяток крупных творят! И пару сотен мелких...
Услышав мелодичный голос Глаши, Волк с Китом словно обрели новые силы, наконец-то раскидали рыжих тварей.
— Смотри, как действует! — поразилась эффекту Светка. — И чего ты раньше молчала? Такой талант в себе зарывала! Эй, вы, там наверху!.. или внизу. Оброните словечко!
Ей не ответили. Слуга Хаоса безмолвствовал...
Но, Светка не была бы Светкой, если б не продолжила:
— Может, прекратим бойню? Объявим водяное перемирие?
— Где Дверь? — разделось из тьмы.
Света пожала плечами.
— Её здесь нет! И нас — четверо. Это число тебе о чем-то говорит?
Ответом снова было молчание.
Образовавшаяся пауза извергла из Тьмы новых монстров. Словно летающие носороги, они были в чешуйчатых панцирях — уродливыми наростами по всему телу. С рогом во лбу и на длинных мощных ногах доисторических рептилий, они шли на Хранителей клином.
Кит и Волк оттянулись к Змею.
Неожиданно для всех, Глаша запела:
«Я была навеселе,
И летала на метле,
Хоть сама не верю я
В эти суеверия!»
То ли от страха, то ли от какой-то безысходности, но выводила она лихо с посвитом, снимая с Хранителей усталость многочасового боя.
— Давай, Глашка! Жги!.. — крикнула Светка, постепенно превращаясь в нечто белое, пушистое. Разрасталась, заслоняя собой Тьму.
Змей улыбнулся и опустил клинок. Волк и Кит тоже, как-то быстро, переместились из разряда действующих лиц в ряды сторонних зрителей. Одна Глаша, совершенно не понимая, что творится, продолжила:
«Шла лесною стороной,
Увязался черт за мной,
Думала — мужчина,
Что за чертовщина!».
Обернувшись в исполинский снежный ком, Хранитель Красного Угла Неба развернулся в Белую Медведицу неимоверных размеров. Громадной лапой, она смела сразу весь рой, ниспосланный на Хранителей Слугой Хаоса.
Превращая, то ли бульдогов, то ли носорогов в зеленую массу — желе из нечисти, и брезгливо отряхивая когти, Медведица обнажила клыки и рявкнула:
— Не спорь со мной!..
Просветлело. Небосвод наполнился голубыми красками и жужжанием стрекоз, а Светка, в белой кофточке чуть прикрывающей попу, стояла возле сгоревшего дотла дома княжны Гундоровой и почесывала носик.
Обернувшись, увидев выражения лиц Хранителей, она смущено произнесла:
— Ры-р-ры мяу!
— Может, кто-нибудь объяснит, что происходит? — первым опомнился Кит.
Полоз пожал плечами. Волк сам ничего не понимал, а Глаша вспомнила, что, где-то у помоста, потеряла сразу три платья и понеслась туда.
— Глашка, чур, атласное моё! — запатентовала Светка, когда та пробегала мимо.
Подруга кивнула. На Медведицу смотрели три пары глаз, требуя объяснений.
— Ну, всё, Хранители, — всё! Вы не рады?! Медведица снова с вами! Можно было и догадаться, что Хранитель Красного Угла — женщина! Точнее, пока ещё девушка. Здорово Дверь вам память подчистила! Но, не корысти ради — дела для!
В ответ, Кит лишь крякнул и махнул рукой.
— Не обижайтесь. Змей, ты же мне сам растолковывал про апокриф папы Климента, о священных двунадесятых пятницах Коло. Говорил: в них заключена Сила женского начала. Земная сила Женщины Матери. Баба, верховная старшая. А ты, Кит, эту книгу нам с Полозом в гостинице оставил! Я ещё не баба, но в скором будущем надеюсь ей стать. Я Малая Медведица, а Свет в Добро Большая — это понятно?
— Сабля, Света! Ее возродить могла только Дверь! — пробурчал Полоз.
— Она и возродила, Змеюшка! Только из флигеля усадьбы Костровых, а не в яблоневом саду с застывшим у цветка шмелем...
— Версофия!!! — воскликнул Волк...
— Ага... — Светка кивнула, улыбаясь.
— Вот, я дурень! — наконец-то обретя голос, прокряхтел Кит. — Тётка Аланея, дитя мне вручала, что б сюда перенес, так и сказала: воссоедини Медведиц, через пояс Змея!..
— Про тётку Аланею, Кит, как-нибудь мне напомни. Остальные вопросы потом, — ответила Светка, — писить хочу! Так что мальчики направо, девочки — налево...
— Пошли, ребята, — обратился к Хранителям Полоз. — С Медведицей лучше не спорить. Сами видели, чем может это закончиться.
— Да уж! — снова крякнул Кит, поглядев на молчаливого Волка.
— Баньку истопить? — спросил Светку Змей, определяя для остальных присутствующих, где право, а где — лево. А то, вдруг, перепутают...
— Змеюшка, брысь из моей головы!.. И время запустите! Море волнуется раз...
Света направилась к Глаше, напевая:
«Тик-так, ходики,
Пролетают годики,
Жизнь не сахар и не мёд,
Никто замуж не берёт»...
Зеленая слизь, отходы Арт Хаоса, начала испаряться. Мать Природа обновлялась...
«...То, что осталось от княжны Гундоровой, после костра, захоронили на перекрестке трех дорог, как останки ведьмы, наведшей порчу на государя-реформатора...», — зевая, зачитала Светка свежий «Провинциальный Вестник», услужливо принесенный в номер двенадцать, хозяином гостиницы греком Паподдаки — в турецкой феске с кисточкой и европейском костюме.
К сожалению, в маленькой заметке, написанной художником натуристом Полозовым, исходя из войны с германцем, на модную историко-патриотическую тему про гений первого императора Всероссийского Петра Великого, ничего не было сказано об искусстве Медведицы перевоплощать и перевоплощаться. Но, зато, как высокохудожественно было расписано о бедняжке княжне Гундоровой.
За окном разгуливалось прекрасное августовское утро. В ванной, нагреваясь, урчал титан и на календаре был одна тысяча девятьсот шестнадцатый год.
Света ещё раз зевнула и спросила:
— Так, что ты там говорил о Законах Времени, Змеюшка?
— Когда? — раздалось из другой комнаты.
— Ну, тогда, в семидесятых. Якобы, я сама предсказала мальцу Нагорному, что он станет майором!
— Слова, брошенные во времени, не просто слова, а есть факт, которого мы пока не знаем. Ещё, я тебе говорил: не влезай в Закон Времени глубоко — свихнешься.
— Это я помню... — ответила Светка и тихо добавила: — Похоже, Кит был прав, — с родами я затягиваю.
— Не расслышал, — зашел в комнату Полоз с вопросительным выражением лица, — И вообще, зачем мы отправили Волка к Вере, а сами снова припёрлись в предсмутное время войн и революций?
— Нужно!
— Я понимаю — Глаша и Кит! Они должны построить дом по улице «Мещанской», что новые власти переименуют в «Девятого января». Но мы-то уже расписали его под бордель и даже устроили там фирму «Цветик-Семицветик»...
— Так нужно, Змеюшка.
— Кому?
— Я в ванну, — загадочно улыбаясь, не ответила Света.
— Легкого пара из титана! — буркнул Змей и собрался идти назад в комнату.
— Спинку потереть не желаете?
— Я не только Змей, но и мужчина, Света!
— Ну и?..
— А ты женщина!
— Я девушка! Фи, Змей! К тому же натурщица! Сам назвал меня таковой! Ну, если ты не желаешь чтобы я рассказала — зачем мы здесь? Тогда, я пошла на волнительную встречу с горячим наслаждением одна.
Змей пожал плечами и направился за Светкой, как только она погрузилась в ванну, скрываясь под водой.