Если б не эти ужасные лужи. Часть первая: Встреча

С утра валил снег. Большие белые лохматые хлопья. Начало ноября — пора когда снег укрывает землю, но не задерживается на ней. К обеду всё это бело-пушистое великолепие растаяло на ещё не промёрзшей земле и превратилось в слякоть и лужи. По небу продолжали ползти низкие сырые тучи, обещая на ночь новую белую завесь. Холодно и ветрено.
Под вечер, когда я уже в сумерках возвращался на машине домой, ветер ещё усилился. В машине было тепло от печки, стоянка — близенько к дому, поэтому меня предстоящий выход на холод не пугал.
По пути я заехал в мясной магазин, купить себе на ужин полуфабрикатов. Жена с детьми уехала на время осенних каникул в Таиланд, и я мог себе позволить несколько дней холостяцкой жизни. Но даже оставшись в одиночестве, я не прочь был постоять у плиты, чтобы приготовить на ужин что-нибудь вкусное и согревающее.

До дома поехал по второстепенной дорожке, между нашим жилкомплексом и стройкой. Освещения нет, но полагается тротуар — в будущем это место обещало стать весьма оживлённым. Кроме того, дорожка была уже весьма запущена, и на ней нередки были ямки. Я понадеялся на свет своих фар и на внимательность, но в одном месте таки не углядел немаленькую ямку, наполненную холодной смесью грязного снега и воды. Переднее колесо резко провалилось (слава Богу — неглубоко) и на тротуар хлынул фонтан содержимого ямы.
— А, чёрт побери!!! — Молодой, раздосадованный и, кажется, уже сильно уставший голос.
Я не заметил на тротуаре молодого человека — ну немудрено: уже практически стемнело, освещения нет, а он одет в темную одежду, да ещё и на голове — глубокий капюшон. Что он тут делает?
Миновал лужу, припарковался, выхожу. Он стоит, прислонившись к высоким перилам, ладони прижаты к лицу, плечи вздрагивают. На одном плече — здоровенная спортивная сумка. Как-то по-девичьи выглядела эта поза и это вздрагивание... Странно...

— Извини, пожалуйста, не заметил яму и тебя не заметил. О, да я тебя всего облил!!! Брюки, куртка! Мне очень жаль. Могу чем-нибудь помочь?
Руки, наконец, отрываются от лица, полуоборот головы, взгляд искоса:
— День и так поганый вышел, а тут ещё и Вы, со своей машиной!
— Ну, я никак не ожидал, что здесь, в такую пору будут пешеходы. Так помощь нужна?
— Нет, ничего не надо, езжайте дальше!
Я почувствовал, что в этой раздосадованной грубости есть «Не подходи ко мне — я обиделась!»; и что от меня ждут вовсе не того, чтобы я убрался. Я тронул рукав его куртки.
— Господи, да твоя одежда, должно быть, мокрая насквозь! Ты далеко живёшь? Есть где просушиться!
— В Ч... (город в полутора сотнях километров остюда)
— Ого! Ну тебя от дома занесло, да в такую погоду!

— В гости приехал, а хозяи... хозяев дому нет. Четыре часа прождал. Как на вокзал уехать? Могу ещё на электричку успеть...
— Остановка то автобусная — вон она — я махнул в сторону освещённой большой улицы, — метров сто отсюда. Но на электричку, боюсь, ты уже не успеешь: время то — девятый час уже.
Он совсем поник
— Как — девятый? Похоже, я совсем во времени потерялся... Точно — не успею. Ну, хоть на вокзале переночую. Утром в шесть часов электричка будет.
Я немного поколебался...
— Нда..., хорошенькое дело — мокрым на вокзале ночевать... Так ещё и выгнать, как бомжа, могут... Знаешь что: я сейчас один дома — семья уехала. Поехали ко мне — просушишься, согреешься, накормлю. А завтра, по пути на работу, я тебя до вокзала подкину.
Его раздумье длилось ровно до первого содрогания плеч от холода.
— Хорошо... Спасибо...

Закинули его сумку на заднее сиденье (на неё практически не попала грязная вода). Я решил пожертвовать чистотой чехла не переднем сиденье — укрыть всё равно сейчас нечем. Сели в машину. В свете от салонного фонаря я заметил худобу... нет, не худобу, а какое-то изящество черт его лица, темные глаза и слегка вьющиеся волосы. Глаза были покрасневшими.
— Ты, что — плакал?
— О нет, нет! Просто устал сильно и замёрз!
Его руки протянулись к дефлекторам отопителя.
— Хорошо! Как же я замёрз...
Пара минут и мы, объехав дом, добрались до моего подъезда. Глушу мотор.
— Выходить туда не хочется! Ещё один быстрый взгляд на меня, и, мне даже показалось, — с легкой улыбкой.

Улыбаюсь в ответ:
— Ну, всю ночь тут не просидишь! Вон, подъезд в паре метров, пойдём быстро!
— Да, да, конечно!
Он не позволил мне взять его сумку, хотя она не была тяжёлой:
— Извините, я сам.
Дома с топотом и лаем, нас встретила моя собака — лабрадор Каф.
— Каф, дома! Позже выйдем погулять! Дома, дома!
Каф успокоился, обнюхал гостя и удалился на своё место.
— Громкий он у вас! Я, было, испугался его немного. Но оказывается, он ничего против меня не имеет.
Капюшон скинут, на плечи рассыпались тёмно-русые волосы в мелкий завиток; улыбка теперь куда спокойнее и увереннее.

— Да он спокойный, только ему на улицу не терпится, а людей он попусту не обижает. Ладно, давай немного тобой займемся, а потом ужин сделаю. Кстати, а как тебя зовут? Пора и познакомиться.
— Саша.
— А меня — Сергей.
— Очень приятно!
Меня слегка позабавила его слегка вынужденная манера, в которй он это сказал, но что ж — он себя весьма неловко пока чувствует.
Куртку не стали даже на вешалку вешать — настолько она была мокрая.
— Это постираем, да, пожалуй, и брюки твои тоже стирки требуют — вода-то из лужи была не кристальная.
— Пожалуй, да... А что же я вместо них надену?
Вопрос был резонным: свою запасную одежду я, конечно мог ему предложить, но он выглядел сильно субтильнее меня, хотя и не был тощим...

— Да, вопрос... Ну, в квартире не холодно, а я могу предложить тебе только мою футболку — боюсь, любые мои штаны с тебя свалятся...
Он смутился:
— Я перед вами с голыми ногами буду? Вас это не стеснит?
— Да ладно, за столом же сидеть будем — я твоих коленок и не увижу!
Его немного успокоил мой ответ.
Куртка и брюки отправились в стиральную машинку, а Саша, получив от меня футболку, большое белое махровое полотенце, и забрав зачем-то свою сумку, — в ванную.

Я занялся ужином. Куриные котлетки зашкворчали на сковороде, в кастрюле закипала вода для спагетти, я взялся шинковать капусту на салат. За время студенчества я привык готовить себе более-менее приличные ужины. Это пригодилось.
Шум воды в душе прекратился и через пару-тройку минут я услышал за спиной его шаги. Интересно, что это были не шаги босых ног.
— Я готов. Наконец-то согрелся! Могу Вам помочь с готовкой?
Я оглядел его из-за плеча: порозовевший и повеселевший, в белой футболке, оказавшейся ему до середины бедра, мокрые волнистые волосы, и на ногах... туфельки! Домашние, неброские, но немного не похожие на мужские!
Он поймал мой взгляд, и, слегка смутившись, пояснил:
— У меня с собой есть кое-какие вещи, а тапочки — бабушка подарила, она не сильно разбирается в фасонах, главное, что по размеру!
Его улыбка меня обезоружила и развеяла, начавшие было возникать, сомнения.
— Хочешь помочь? Вон, вода закипает. Возьми в нижнем ящике, рядом с раковиной спагетти и закинь. Надеюсь, это ты умеешь варить?
— Студентом был совсем недавно, да и сейчас на квартире живу. Пришлось научиться!

Ещё одна улыбка.
— Знакомое дело! Также научился!
На Сашино: «У Вас найдётся сыр и тёрка?» нашлись и сыр и тёрка. Спагетти он промывать не стал, просто слил, сдобрил оливковым маслом и посыпал тёртым сыром.
— Эх, если б ещё немного свежих мелких помидор...
— Это ты совсем по-итальянски макароны делаешь! Слушай, Саш, а ты, часом не итальянец немного?
Вообще-то, его внешний вид располагал к такому предположению: кожа, когда согрелась, оказалась слегка смугловата, глаза и волосы — практически чёрные, но не совсем; какое-то изящество, мягкость, при том — быстрота движений...
— Ха! Я и сам об этом подумывал! Наверно, когда-то моя пра — пра — пра-бабушка согрешила с итальянцем — с легким смехом сказал он.

Я улыбнулся широко и весело на его слова. Меня совершенно перестало смущать его присутствие. Готовку закончили быстро — он занимался этим делом не хуже меня, а то даже и половчее.
За столом поначалу почти не говорили — сильно уж голодные оба были, а Саша, пожалуй — вдвое голоднее меня. Минут через десять мелькание вилок и работа челюстей немного успокоились.
— Как тебя угораздило нынче в наших краях оказаться?
Этот вопрос его смутил.
— Я же говорил... В гости пригласили. Неделю назад ещё договорились... Приезжаю в город, звоню — назвали адрес, куда добраться. Подъехал, попросили подождать немного... Ещё раз звонил — «Подожди». Так четыре часа и прождал...
— Что ж ты сразу не уехал, как всё затянулось?
— Очень нужна была эта встреча... Лицо сильно порозовело и спряталось, наклоненное, за прядями волос...
— Прости, что смутил тебя расспросами.

— Да ладно, ничего. Сам теперь понимаю, что дурака свалял. Хотя... Он пристально посмотрел на меня.
— Что: «Хотя»?
— Д

а так, ничего. Давайте чай пить. У Вас есть что-нибудь к чаю?
— Хорошо, конечно. К чаю? Батон ещё был, и сливовый джем.
— Замечательно! Люблю варенье из слив! Должно быть очень вкусно!
Напряжённость, возникшая было после моих расспросов, как будто растаяла.
Я, в качестве угощающего хозяина, налил чаю, нарезал батон и достал варенье. Саша сидел за столом и наблюдал за мной. Я чувствовал его взгляд на мне спиной, плечами, руками... да всем телом чувствовал!
Чай был хороший, батон — почти свежий, а джем оказался очень вкусным. Так что закончили ужин мы на самой позитивной ноте. Но больше никаких расспросов не было.

— Сергей, а посуду помою я!
— Ну что ты! Я хозяин, а ты — гость. Убираться мне!
— Ну, я же уже помогал Вам готовить, так что я — тоже уже немного хозяин! Его улыбка обезоружила меня и я сдался. Правду сказать, мне и не очень-то хотелось убираться... Я откинулся на стуле, допивал, не спеша чай, и наблюдал за Сашей. Быстро, легко и ловко он собрал посуду и собрался, уже было, её мыть...
— Слушай, Саша, а пожалуй твои голые коленки меня действительно смущают...
Я прямо ощутил, как у него заколотилось сердце! Такого не может быть, но почему-то ощущение было совершенно чётким.
— Я же говорил... Извините. Я даже не знаю, что могу с этим сделать...
Он поник, руки опустились, он подошёл к столу — так я, по крайней мере, не видел его ниже пояса.
— А знаете что?... Сергей, а как Вы относитесь к перевоплощениям?
Теперь настала моя очередь опешить.

— К перевоплощениям? О чём ты?
— Так как, всё же?
— Хм... К хорошим перевоплощениям — хорошо, к плохим — плохо — с кривоватой и натянутой улыбкой произнёс я...
Он тоже улыбнулся! И отнюдь не натянуто, а совершенно искренне и как-то по-озорному.
— «К хорошим — хорошо»? У меня появилась надежда!
И он... убежал... выскочил... из кухни... Во всяком случае, покинул её легко, как будто вспорхнув.
Я сидел в заметном недоумении. Минут через три он появился в дверях...
Та же футболка и смутившие меня туфельки... Но добавилось ещё кое-что, что смутило меня куда сильнее: ноги были обтянуты плотной черной тканью лосин, белые носочки... в волосах — изящный, совершенно девичий ободок... глаза аккуратно подведены, а губы — подкрашены неброской, но явно прибавившей им яркости помадой...
— Как Вам? Хорошее это перевоплощение или плохое?
В голосе героическое отчаяние — всё или ничего.

— Волшебное!!!
Рот пересох, губы не слушались, но одно слово, единственное, пришедшее мне на ум, я произнести смог...
— Извините, я не захотела снимать Вашу футболку... Вы не против? В ней я чувствую себя как будто... Как будто Вы — вокруг меня... обнимаете целиком всю... Простите, пожалуйста...
Саша, видя моё остолбенение, наконец совсем смутился... Или — смутилась? Да именно — смутилась совсем по-женски, и вскинув руки к лицу уже знакомым мне движением, убежала из кухни...

В голове шумело... Сердце колотилось... Что это было? Кто у меня в гостях?
Я считаю себя вполне социально-развитым человеком. Вполне терпеливо отношусь к факту существования секс-меньшинств... Ну, наверно до тех пор, пока кто-то из их представителей не войдёт непосредственно в мою жизнь. Правда терпеть не могу кривляний и истерик на эти темы... Никогда не мог представить, чтобы меня заинтересовало интимное общение с парнем... К тому же, я люблю свою жену. Действительно люблю!
И вот, в моём доме, один на один со мной, оказался такой человек... Мои смутные догадки о Саше, возникшие с самого первого момента нашей встречи, полностью подтвердились. И... он... она говорит, что... «Обнимаете меня» — так, кажется, она сказала? Я поймал себя на том, что довольно легко говорю о Саше: «она». А ведь действительно, это изящество лица и фигуры, легкость движений, блеск в глазах при взглядах на меня... Всё это так идёт очаровательной девушке! Так кто он? Что он для меня значит? И почему я так ставлю вопрос? Может ли что-нибудь значить для меня парень, перевоплощающийся в девушку...

В голове всё путалось и плыло, я чувствовал себя проваливающимся куда-то глубоко, далеко от своего обычного мира...
Встал. Встряхнул головой. Чуть отлегло... Холодная вода освежила пересохшее горло. Что делать? Не выгонять же его... её... ночью? Саши не слышно. Только тихонько поскуливает Каф, кажется у дверей гостиной...
Что ж, ситуацию нельзя оставлять на такой ноте... Надо что-то сказать ей... Разобраться в себе, в своих ощущениях и мыслях...
Иду в гостиную. Да дверь закрыта, из-за неё слышны тихие всхлипывания...
— Саша. Саша!

Сидит на диване, локти стоят на... оказывается таких красивых коленках... Лицо спрятано в ладони, плечи трясутся...
— Сергей, я не могу... Извините меня, пожалуйста. Вы были так добры, и я посмела надеяться...
— Саш...
Подхожу, касаюсь плеча. Вздрагивает... Замирает...
— Саш... Сашенька!
Лицо поднимается от ладоней — зареванное, такое же покрасневшее и несчастное, как тогда, на тротуаре. Да, действительно, он тогда так же плакал...
Присаживаюсь перед ней, беру её запястья в свои руки. Какие тонкие! Кожа — мягкая, у мужчины так не бывает... Лицо опять прячется в ладонях...

Надо эти «прятки» уже прекращать! Берусь за ладони, развожу их. Лицо опять поднимается...
— Как, ты... Что... Что обо мне подумал? Я испугала тебя?
— Ты — волшебная!!!
Я произнёс это почти непроизвольно, может быть просто для того, чтобы попытаться успокоить плачущую передо мной очаровательную и несчастную девушку...
— Правда?
Ещё всхлип, резкий судорожный вздох.
— Правда! Ты волшебная и чудесная!

И вдруг я почувствовал, что верю в эти слова, сказанные ей, как будто просто для успокоения. Её очарование проникало в меня всё это время, даже тогда, когда она было мужчиной... Её преображение, её слезы... Они просто «включили» во мне что-то... Да, да я знаю, что мало что так трогает сердце мужчины, как слезы женщины, и что многие представительницы прекрасного пола этим пользуются. Но я чувствовал, что Сашины слёзы были совершенно искренни, без всяких уловок и хитростей...
— Сашенька, ты чудесная!!!
Голова опять сумбурная-сумбурная, никаких других слов в ней почему-то не появляется, но и тех, что я произнес, видимо хватило, чтобы она поверила мне.
— Правда? Ты правда считаешь меня чудесной?! Не молчи же!!!
— Да, да, милая. Я просто потерялся немного... Да что там «немного»?! Я совершенно потерян! Но тебя я вижу. И восхищаюсь твоим волшебным перевоплощением!
Она, наконец, улыбнулась:
— «К плохим — плохо, к хорошим — хорошо»? — Она припомнила мне мои слова — А к «волшебным»?
Я был совершенно обезоружен вспыхнувшим в ней вдруг кокетством! Обезуружен и покорён.

— К волшебным —. .. волшебно, с восхищением!!!
Она вдруг схватила моё лицо своими ладонями, неожиданно уверенно и крепко, но так нежно... И поцеловала меня... Горячие, распухшие от недавнего плача губы прижимались к моим, ласкались с ними, обнимали их, забирали их, отдавались им... мне...
А тело у неё было совсем не мужское... под футболкой обнаружилась изящная талия, небольшая грудь, тонкие и нежные плечи...
Я с трудом вынырнул из омута, носящего такое простое имя: «Саша»...
За дверью гостиной Каф уже просто безостановочно лаял, требуя внимания и к себе.
— Господи, ещё же и его выводить!
— Да, конечно, милый. Иди. Я подожду тебя...
Мы встали и отправились по своим делам. Пока я одевался, Саша принялась убирать посуду. Вода включена, посуда в раковине, её руки — в пене от Фэйри...
— Ой, Серёж!... Пара мгновений неловкого молчания — она в первый раз осмелилась Так меня назвать!
— Что, Сашенька!
Взгляд через левое плечо был наполнен улыбкой, облегчением и... смелостью!
— У тебя нет фартука? Я не хочу испачкать твою замечательную футболку.

— Конечно, есть.
Беру фартук, подаю ей...
— Извини, я уже почти по локоть в пене. Не мог бы ты сам надеть его на меня?
Подставляю верхнюю петлю фартука — курчавая головка ныряет снизу в неё. Вязочки. Развожу руки сзади неё, ловлю их и собираюсь уже завязать...
И вдруг она всем телом прижимается ко мне!!! Взрыв, ожёг, блаженство, тепло... Мягкость её ягодиц, изящество крепкой и стройной спинки, покорность и сила плеч...
— Милый, какой ты горячий...
— А ты, а ты... Хитрющая сучка!!! Специально попросила меня фартук тебе надеть, чтобы проделать это!!!
Такого смеха я не слышал! Довольство, радость, победа, желание... Всё в нем было, да столько, что просто сносило мне голову!
— Сашка...

— Серёжа... Как мне хорошо... Но иди, иди — нас с тобой ждут дела. Но возвращайся. Обязательно возвращайся ко мне!
Нетерпеливое, отталкивающее движение попкой, которое никак не настраивало на покидание её... Но дела действительно ещё есть... А потом...
— Серёжа, погуляйте с Кафом с полчасика, хорошо? Мне надо тут — описывающее движение левой рукой — немного прибраться.
— Хорошо, милая.