Искушение. Глава тридцать пятая.
Глава тридцать пятая.
Следы бурного Лёшкиного оргазма, — выброса спермы, я убирала тщательно. Во-первых, — не хотелось, чтобы Соня, по приезду, цепким женским взглядом заметила хоть капельку, что-то вроде, как я тогда в ванной. Во-вторых, — Новый год, растекшиеся по трюмо сперматозоиды не очень походили на снежинки, — а жаль! Ну и, в-третьих — мне нравилось отирать маленьких Лёшиков.
Подумать только! Баба «за тридцать», голая, — халат я не одела, с наслаждением вдыхает запах юноши, жмурясь от наслаждения. Аромат Лёши, свежий, приятный, не замахорен мужиком, ещё не пропах ядренностями, — я просто млела... сукой...
Конечно же, — сукой! Когда я оттирала сперму, в мою голову — и не только, лезли разные мысли: о поцелуях, касаниях, лобзаниях, кусаниях... Пряные запахи моего воображения обострились неимоверно. Усилились настолько, что на кончике языка я почувствовала вкус Лёшиной спермы.
Нет, я не соскребала её с зеркала и не совала в рот! Всё было гигиенично и виртуально, но так возбуждающе и реально!
Правда, мешал привкус лимона. И откуда он взялся? А поняла — моющее средство для стекол, которым я брызгала на зеркало был с ароматом лимона.
Мне жутко захотелось попробовать Лёшу. Вкусить, как свежее кремовое пирожное, прямо сейчас. Ой, как захотелось! Говорю же, — сука! почуявшая молодого кобеля...
Пирожное! Я же про него совсем забыла...
Но, сначала снова в ванную, придать телу аромат женщины-вамп, — жгучесть, нежность и бархатистость.
Вернулась в зал обнаженной соблазнительницей с пирожным в руках. Лёша сидел за ноутбуком. Он тоже был без трико, трусов, — эти не нужные детали я бросила в стирку. Подошла. Прислонилась твердыми сосками груди к его содрогнувшейся от моего прикосновения спине, потерлась виноватой кошечкой. Закинула ладошку с пирожным через мужское плечо, поднесла к его рту.
Лёша отвел голову.
— Не хочешь?!
— Нет!
— Обиделся?
— Нет...
— Давай, пополам?..
Я прижалась щекой к его уху, кончиком языка слизнула с пирожного крем...
Нет! Соблазнительница из меня никакая! Лёша упорно смотрел на экран ноутбука — там бегали какие-то чертики за девушкой с острыми ушками.
И с чего я взяла, что Лёша забросил компьютер? Это я его, — комп, забросила! Зачем только потратилась на вебку! Правда, я за неё отдала не свои, Людкины деньги, которые она мне уже простила. А ведь жизнь, Танька, у тебя изменилась! Совсем не тянет в виртуал! А вот у Лёши пока ещё нет, — тянет и не ко мне...
— Лёш, я здесь!!! Не ушла спать! — почти крикнула.
— Таня мне велела стрелять... — спокойно ответил он.
— Злой ты... Не знаешь, глупый, что мы, женщины, существа непостоянные...
— С мыслями собралась?
— С какими?
— Не знаю... Хотела, чтобы я тебя оставил! И оставил.
— Это я полчаса назад хотела! А сейчас хочу, чтобы ты ко мне вернулся. Будешь пирожное?! А то, я его почти съела.
— Нет...
— Значит, война?..
Лёша промолчал.
— Ладно...
Я прошла в спальню, надела халат. Вернулась. Нагло залезла в Лёшину спортивную сумку, нашла чистые трусы и кинула ему.
— Надевай! Хватит предо мной с голым задом сидеть...
Он, молча, встал, повернулся ко мне этим самым задом, — ничего, приятный, надел трусы и снова сел за ноутбук.
Я просто взбесилась! Включила телевизор. Засветился «Первый канал», «Модный приговор»! Дурацкие рассуждения, как нужно одеваться женщине примерно моих лет, меня совсем разозлили. Добавила звук, громкость, на полную, заглушая тем игру Лёши в «стрелялки». Села на стул рядом с ним, — из-за ёлки с дивана телевизор было не видно, — подтыкая полы халата, закинула нога на ногу...
Тупо уставилась в голубой экран...
— Тань... — проговорил Лёша.
— Что? — ответила я, упорно смотря в телевизор.
— Тань!..
— Ну, что?! — повернула голову.
Лёша, неуверенно, двигал ко мне платежную карту. Откуда она у него? — это он прочитал на моем лице.
— Настя дала карточку мне, чтобы я отдал её тебе. Сказала: «Софья Павловна передала Татьяне Сергеевне».
— Соня?!.. — взяла карточку, положила в халат. — Больше Настя ничего не сказала?
— Нет...
Выключила пультом телевизор и неожиданно расплакалась. Вот так, спонтанно и обильно.
Лёша закрыл ноутбук, повернулся ко мне.
— Тань, т
ы чего?
— Реву!!!
— Я вижу...
— А чего спрашиваешь?
— Из-за меня?
— И из-за тебя тоже! Такое было прекрасное утро...
— Тань, прости меня.
Я шмыгнула носом. Лёша больше не называл меня тётей. Как-то это само собой произошло, незаметно. Может, так оно и должно было быть?
Я снова шмыгнула.
— Прости? За что?..
Лёша пожал плечами.
Я подобрала слезы тыльной стороной ладоней.
— Ладно, играй! — буркнула. — Пойду, посплю...
— Это правда, Тань? — остановил он меня, взяв за руку, когда я встала.
— Что?
— Что женщины существа непостоянные?
— Правда, Лёш... Ещё минуту назад, я хотела отведать твоего члена...
Лёша застыл в удивлении.
У меня, от румянца, подсохли щёки...
— Очень хотела! — не слыша себя, повторила я. — Но...
Я замолчала, заметив у Лёши, в трусах, шевеление ответного желания. Всё мужики одинаковы! Даже те, что ещё и не мужики...
— Сейчас уже не хочу! — обожгла я его взглядом и попыталась выдернуть свою захваченную в плен ладонь.
Лёша схватил меня всю и стал жадно целовать. О, — этого я не ожидала. Его рука проникла мне под халат, уверено растолкала бедра, наша клитор, проникла глубже.
С мыслью: «Нужно было сразу сопротивляться!», моя голова безвольно упала ему на плечо, рот приоткрылся, прямо как у девочки...
— Не надо, Лёш, — всего лишь прошептала я.
Он молчал. Оглаживал мою вульву, пока я не кончила, зажимая и обливая его пальцы своим соком. Ноги подкосились, но Лёша обнял меня ещё сильнее, прижал, и держал, пока я обессилено трепыхалась в его власти.
Подняла голову. Вкинула влажные ресницы. Наши глаза встретились.
— Хочешь?
— Хочу...
Лёша, конечно, обнаглел, но и я снова почувствовала себя самкой, сукой, — просто женщиной. Мне захотелось вобрать в рот его член, обласкать языком, заставить прыснуть и принять всё до капли...
— Лёш, сядь на стул. Я тебя не удержу.
Стянула трусы. Устроившись на корточки у его ног, проникнув меж коленей, я жадно добралась до члена бочонком, по-детски, прикрытой плотью головки. Возбужденный до придела, он нервно подергивался. Я приоткрыла рот, стала медленно всасывать в себя головку, губами, скидывая крайнею плоть. От моего жаркого поцелуя, Лёша напрягся, застонал, приятно было чувствовать его безволие...
Я скользнула губами по стволу, нанизывая себя на него. Не рассчитала, мой нос, заполненный недавними слезами, не дышал, пришлось красавчика срочно выпускать.
Головка выскользнула, я сомкнула губы поцелуем, чмокнула. Лёша снова застонал. Кончиком языка ощупала канальчик, он раскрылся. До брызга оставалось одно дыхание, я наполнила легкие и наделась ртом на член, как можно глубже...
Ударила горячая струя, заливая мне пищевод. Я чувствовала небом ствол, — как надулась жила, проталкивая в меня сперму, чувствовала и млела. Это было вкуснее пирожного, от этого весь мой низ снова стал влажным.
Никогда я не испытывала такого наслаждения от власти над мужчиной. Лёша начал съезжать со стула, я уперлась в его живот ладонями, высвободила член и собрала на язык остатки его спермы. Он снова застонал. Я тщательно с наслаждением вылизала член и рассталась с ним легким, прощальным поцелуем.
Поднимаясь к нему навстречу, двигая вверх, — по его груди, соскам, плечам, — ладони с растопыренными пальцами, словно выпуская коготки от удовольствия. Обняла...
— Мир? — шепнула я, предлагая Лёше свои влажные губы.
Он не ответил. Он меня просто поцеловал!
Девчонки! Я улетела в райские гущи! Вам-то не надо объяснять какой у меня был страх, что сейчас он отвернется, побрезгует. Ведь я только что испила его нектара. Но Лёша не отвернулся, не забрыкался, не скривил лица, он проник в мой рот языком и мы долго-долго целовались.
Я улетела, вернулась и отпрянула.
— Ну, хватит, Лёш... Хватит!
Я чуть отстранилась.
— Пойдешь спать? — почему-то, спросил он...
— Не поняла?
— Ты же после смены...
— Ах, ты про это! Какой сон, Лёшка! Новый год скоро! Давай, пойду сейчас в ванную, потом ты, а я на кухню, что-нибудь почикаю по-быстрому на бутерброды, чай вскипячу. Поедим и отправимся по магазинам!..
Я чмокнула его, вынула из халата кредитку Сони.
— Подозреваю, здесь на целый новогодний пир хватит...
Следы бурного Лёшкиного оргазма, — выброса спермы, я убирала тщательно. Во-первых, — не хотелось, чтобы Соня, по приезду, цепким женским взглядом заметила хоть капельку, что-то вроде, как я тогда в ванной. Во-вторых, — Новый год, растекшиеся по трюмо сперматозоиды не очень походили на снежинки, — а жаль! Ну и, в-третьих — мне нравилось отирать маленьких Лёшиков.
Подумать только! Баба «за тридцать», голая, — халат я не одела, с наслаждением вдыхает запах юноши, жмурясь от наслаждения. Аромат Лёши, свежий, приятный, не замахорен мужиком, ещё не пропах ядренностями, — я просто млела... сукой...
Конечно же, — сукой! Когда я оттирала сперму, в мою голову — и не только, лезли разные мысли: о поцелуях, касаниях, лобзаниях, кусаниях... Пряные запахи моего воображения обострились неимоверно. Усилились настолько, что на кончике языка я почувствовала вкус Лёшиной спермы.
Нет, я не соскребала её с зеркала и не совала в рот! Всё было гигиенично и виртуально, но так возбуждающе и реально!
Правда, мешал привкус лимона. И откуда он взялся? А поняла — моющее средство для стекол, которым я брызгала на зеркало был с ароматом лимона.
Мне жутко захотелось попробовать Лёшу. Вкусить, как свежее кремовое пирожное, прямо сейчас. Ой, как захотелось! Говорю же, — сука! почуявшая молодого кобеля...
Пирожное! Я же про него совсем забыла...
Но, сначала снова в ванную, придать телу аромат женщины-вамп, — жгучесть, нежность и бархатистость.
Вернулась в зал обнаженной соблазнительницей с пирожным в руках. Лёша сидел за ноутбуком. Он тоже был без трико, трусов, — эти не нужные детали я бросила в стирку. Подошла. Прислонилась твердыми сосками груди к его содрогнувшейся от моего прикосновения спине, потерлась виноватой кошечкой. Закинула ладошку с пирожным через мужское плечо, поднесла к его рту.
Лёша отвел голову.
— Не хочешь?!
— Нет!
— Обиделся?
— Нет...
— Давай, пополам?..
Я прижалась щекой к его уху, кончиком языка слизнула с пирожного крем...
Нет! Соблазнительница из меня никакая! Лёша упорно смотрел на экран ноутбука — там бегали какие-то чертики за девушкой с острыми ушками.
И с чего я взяла, что Лёша забросил компьютер? Это я его, — комп, забросила! Зачем только потратилась на вебку! Правда, я за неё отдала не свои, Людкины деньги, которые она мне уже простила. А ведь жизнь, Танька, у тебя изменилась! Совсем не тянет в виртуал! А вот у Лёши пока ещё нет, — тянет и не ко мне...
— Лёш, я здесь!!! Не ушла спать! — почти крикнула.
— Таня мне велела стрелять... — спокойно ответил он.
— Злой ты... Не знаешь, глупый, что мы, женщины, существа непостоянные...
— С мыслями собралась?
— С какими?
— Не знаю... Хотела, чтобы я тебя оставил! И оставил.
— Это я полчаса назад хотела! А сейчас хочу, чтобы ты ко мне вернулся. Будешь пирожное?! А то, я его почти съела.
— Нет...
— Значит, война?..
Лёша промолчал.
— Ладно...
Я прошла в спальню, надела халат. Вернулась. Нагло залезла в Лёшину спортивную сумку, нашла чистые трусы и кинула ему.
— Надевай! Хватит предо мной с голым задом сидеть...
Он, молча, встал, повернулся ко мне этим самым задом, — ничего, приятный, надел трусы и снова сел за ноутбук.
Я просто взбесилась! Включила телевизор. Засветился «Первый канал», «Модный приговор»! Дурацкие рассуждения, как нужно одеваться женщине примерно моих лет, меня совсем разозлили. Добавила звук, громкость, на полную, заглушая тем игру Лёши в «стрелялки». Села на стул рядом с ним, — из-за ёлки с дивана телевизор было не видно, — подтыкая полы халата, закинула нога на ногу...
Тупо уставилась в голубой экран...
— Тань... — проговорил Лёша.
— Что? — ответила я, упорно смотря в телевизор.
— Тань!..
— Ну, что?! — повернула голову.
Лёша, неуверенно, двигал ко мне платежную карту. Откуда она у него? — это он прочитал на моем лице.
— Настя дала карточку мне, чтобы я отдал её тебе. Сказала: «Софья Павловна передала Татьяне Сергеевне».
— Соня?!.. — взяла карточку, положила в халат. — Больше Настя ничего не сказала?
— Нет...
Выключила пультом телевизор и неожиданно расплакалась. Вот так, спонтанно и обильно.
Лёша закрыл ноутбук, повернулся ко мне.
— Тань, т
ы чего?
— Реву!!!
— Я вижу...
— А чего спрашиваешь?
— Из-за меня?
— И из-за тебя тоже! Такое было прекрасное утро...
— Тань, прости меня.
Я шмыгнула носом. Лёша больше не называл меня тётей. Как-то это само собой произошло, незаметно. Может, так оно и должно было быть?
Я снова шмыгнула.
— Прости? За что?..
Лёша пожал плечами.
Я подобрала слезы тыльной стороной ладоней.
— Ладно, играй! — буркнула. — Пойду, посплю...
— Это правда, Тань? — остановил он меня, взяв за руку, когда я встала.
— Что?
— Что женщины существа непостоянные?
— Правда, Лёш... Ещё минуту назад, я хотела отведать твоего члена...
Лёша застыл в удивлении.
У меня, от румянца, подсохли щёки...
— Очень хотела! — не слыша себя, повторила я. — Но...
Я замолчала, заметив у Лёши, в трусах, шевеление ответного желания. Всё мужики одинаковы! Даже те, что ещё и не мужики...
— Сейчас уже не хочу! — обожгла я его взглядом и попыталась выдернуть свою захваченную в плен ладонь.
Лёша схватил меня всю и стал жадно целовать. О, — этого я не ожидала. Его рука проникла мне под халат, уверено растолкала бедра, наша клитор, проникла глубже.
С мыслью: «Нужно было сразу сопротивляться!», моя голова безвольно упала ему на плечо, рот приоткрылся, прямо как у девочки...
— Не надо, Лёш, — всего лишь прошептала я.
Он молчал. Оглаживал мою вульву, пока я не кончила, зажимая и обливая его пальцы своим соком. Ноги подкосились, но Лёша обнял меня ещё сильнее, прижал, и держал, пока я обессилено трепыхалась в его власти.
Подняла голову. Вкинула влажные ресницы. Наши глаза встретились.
— Хочешь?
— Хочу...
Лёша, конечно, обнаглел, но и я снова почувствовала себя самкой, сукой, — просто женщиной. Мне захотелось вобрать в рот его член, обласкать языком, заставить прыснуть и принять всё до капли...
— Лёш, сядь на стул. Я тебя не удержу.
Стянула трусы. Устроившись на корточки у его ног, проникнув меж коленей, я жадно добралась до члена бочонком, по-детски, прикрытой плотью головки. Возбужденный до придела, он нервно подергивался. Я приоткрыла рот, стала медленно всасывать в себя головку, губами, скидывая крайнею плоть. От моего жаркого поцелуя, Лёша напрягся, застонал, приятно было чувствовать его безволие...
Я скользнула губами по стволу, нанизывая себя на него. Не рассчитала, мой нос, заполненный недавними слезами, не дышал, пришлось красавчика срочно выпускать.
Головка выскользнула, я сомкнула губы поцелуем, чмокнула. Лёша снова застонал. Кончиком языка ощупала канальчик, он раскрылся. До брызга оставалось одно дыхание, я наполнила легкие и наделась ртом на член, как можно глубже...
Ударила горячая струя, заливая мне пищевод. Я чувствовала небом ствол, — как надулась жила, проталкивая в меня сперму, чувствовала и млела. Это было вкуснее пирожного, от этого весь мой низ снова стал влажным.
Никогда я не испытывала такого наслаждения от власти над мужчиной. Лёша начал съезжать со стула, я уперлась в его живот ладонями, высвободила член и собрала на язык остатки его спермы. Он снова застонал. Я тщательно с наслаждением вылизала член и рассталась с ним легким, прощальным поцелуем.
Поднимаясь к нему навстречу, двигая вверх, — по его груди, соскам, плечам, — ладони с растопыренными пальцами, словно выпуская коготки от удовольствия. Обняла...
— Мир? — шепнула я, предлагая Лёше свои влажные губы.
Он не ответил. Он меня просто поцеловал!
Девчонки! Я улетела в райские гущи! Вам-то не надо объяснять какой у меня был страх, что сейчас он отвернется, побрезгует. Ведь я только что испила его нектара. Но Лёша не отвернулся, не забрыкался, не скривил лица, он проник в мой рот языком и мы долго-долго целовались.
Я улетела, вернулась и отпрянула.
— Ну, хватит, Лёш... Хватит!
Я чуть отстранилась.
— Пойдешь спать? — почему-то, спросил он...
— Не поняла?
— Ты же после смены...
— Ах, ты про это! Какой сон, Лёшка! Новый год скоро! Давай, пойду сейчас в ванную, потом ты, а я на кухню, что-нибудь почикаю по-быстрому на бутерброды, чай вскипячу. Поедим и отправимся по магазинам!..
Я чмокнула его, вынула из халата кредитку Сони.
— Подозреваю, здесь на целый новогодний пир хватит...