Любящий папочка
ИСТОРИЯ ВЫМЫШЛЕНА.
Папу Таня не помнила. Он бросил маму и не навещал ее с Таней ни разу. Собственно, ни Таня, ни мама не особенно грустили по этому поводу. «Хорошо, что он ушел! — говорила мама иногда. — Сволочь...»
— Зачем же ты вышла за него замуж, если сволочь? — спрашивала Таня.
— Дурой была. Когда я его в первый раз увидела, мне и двадцати не было. Он меня ослепил, красивый, молодой... Ну, вот и вышла за него по глупости. Нежный был сначала, романтичный, песни по ночам под балконом пел, соседей будил. А как узнал, что я беременна, начал скандалить по всякому поводу... и без повода. Когда я тебя рожала, его и в Москве-то не было. Уехал в Ленинград будто по работе.
— Может, правда по работе? — говорила Таня.
— Да нет, ко мне потом его шеф приходил, поздравлял... Помялся-помялся, да и говорит: «Вот, мол, Надежда Алексеевна, я виноват, мужа вашего в Ленинград отправил, по его желанию». «Как же, — спросила я, — как же,
у него вроде поручение какое-то?» «Нет у него никакого поручения, — сказал шеф, и совсем смутился. — Говорит, выручите, жена беременная, не хочу смотреть, как она, сука, рожать будет! Ну я его и отправил... извините...» И так из Ленинграда твой папа и не вернулся, через три месяца только прислал телеграмму «Не вернусь». Вот так, Танечка... — вздыхала мама и отправляла дочь мыть посуду.
19 июля Тане исполнилось 18. Днем Таня с друзьями отпраздновала день рождения, а в десять мама ушла на вокзал — она уезжала в командировку на пять дней. Таня осталась дома одна и начала танцевать, глядя на себя в зеркало. Ей очень нравилось, как она выглядела. Нравились длинные черные волосы, яркие зеленые глаза, красивая грудь, тонкая талия, крутые бедра... Нет, бесспорно, Таня была девушкой с очень приятной наружностью.
Так вот, Таня продолжала кружиться по комнате и что-то напевать, и не сразу услышала звонок в дверь. А когда услышала, несколько удивилась. Кто бы это?
— Кто там? — крикнула она. Глазка в этой дурацкой двери не было, поэтому оставалось только кричать.
— Открывай! Поговорить надо! — сказал ей грубый мужской голос.
— Простите, мамы нет дома, а я незнакомым мужчинам не открываю!
— Бля, это я-то незнакомый?! — с ехидным смешком спросил мужчина. — Открой, сука!
Таня заволновалась.
— Уходите немедленно! Я позвоню в милицию! — срывающимся голосом проговорила она.
— Надоело. Щас, — и мужчина замолчал. Таня замерла. С той стороны двери, на уровне замочной скважины, раздалось сопение, потом что-то щелкнуло, и Таня с ужасом увидела, как дверь медленно открывается.
Перед испуганной девушкой стоял высоченный, ростом под два метра, и достаточно красивый мужчина лет где-то под сорок.
— Ну что, сучка? — с ухмылкой спросил он. — Родному отцу открыть не захотела?
— Родному от... — повторила Таня, широко распахнутыми от страха глазами глядя на громадную фигуру, стоявшую на пороге.
— Да-да. Я твой папочка родненький, — насмешливо сказал мужчина, зашел в квартиру и запер за собой дверь. Таня начала мелко дрожать. — Вот, специально приехал, не поленился, поздравить тебя с днем рождения. Тебе теперь 18, поздравляю. Я тебе приготовил специальный подарок...
— У... убирайтесь! — пробормотала Таня, уже понимая, что этот человек, называющий себя ее папой, так просто не уйдет. Она начала догадываться, зачем он пришел.
— Негостеприимная ты девочка, — сказал мужчина и шагнул к ней. — Покажись-ка. Я ведь тебя с рождения не видел...
Да-а-а-а... — бормотал он, жадным взглядом окидывая ее тонкую фигурку, грудь, напрягшиеся от страха соски, проступавшие сквозь тонкую ткань футболки, и аппетитную попку. — Сиськи, жопа... Ты уже большая, совсем большая... — и он подступил к ней еще ближе. Он был выше Тани сантиметров на тридцать, и она почувствовала себя совсем маленькой и беззащитной. Она боялась пошевелиться, не то, что попытаться убежать.
Мужчина (Таня отказывалась называть его «папа», даже про себя) протянул руку и сжал ее правую грудь. Таня взвизгнула и попыталась вырваться, но вторую руку он положил ей на талию и прижал к себе.
— Пустите, — прошептала Таня отчаянно. Ее отец никак не прореагировал, продолжая тискать ее груди, то правую, то левую.
— Надьки дома нет? — хрипло спросил он. Таня медленно покачала головой. — Ну и слава Богу, а то на ее морду смотреть совсем не хочется. — И с этими словами он грубо задрал ее футболку вверх.
Лифчика на Тани не было, она не носила его дома, поэтому взгляду отца открылась большая красивая грудь с ярко-розовыми сосками. Папа несколько секунд молча смотрел на нее, потом наклонился и, втянув правый сосок в рот, прикусил его, выпустил изо рта и принялся крутить в разные стороны.
— Пожалуйста, — простонала Таня, залившись краской.
— Заткнись, сучка, — вежливо ответил отец и, взявшись обеими руками за ворот футболки, резко развел руки в стороны. Раздался треск рвущейся ткани. Бывшая футболка упала на пол. Таня осталась стоять посередине комнаты, оголенная по пояс, перед мужчиной, жадно рассматривавшим ее. Девушка закрыла глаза; ей было очень стыдно и страшно.
— Сними брюки, дрянь! — приказал отец. Таня не пошевелилась. — Быстрее, сука!
Таня медленно расстегнула штаны и сняла их. Она готова была разрыдаться.
— И трусы, — отец отдал новый приказ. Таня дрожала. Нет, такого она сделать не могла! Снять трусы перед этим взрослым мужиком — никогда!
— Я долго буду ждать? — поинтересовался отец и подошел к ней еще ближе. — Ладно, помогу тебе! — и достал из кармана куртки, которую так и не снял, огромный нож. Таня напряглась. Отец наклонился к ней и провел лезвием по ее голому бедру. Таня закрыла глаза и тут же пошатнулась. Щеку обожгло огнем — это папа дал ей пощечину. — Смотри мне в глаза, сучка! Таня заставила себя смотреть на этого мужч... отца. А он разрезал ее трусы, и клочки ткани упали на пол. Девушка нервно переступила с ноги на ногу и зажмурилась. Впрочем, отца это не интересовало. Таня услышала характерный звук расстегиваемой ширинки. Затем руки отца с силой надавили на ее плечи, и колени девушки подогнулись.
— Соси, доченька! — хмыкнув, сказал отец и для верности дал Тане еще одну пощечину. Таня открыла глаза и с ужасом увидела перед собой огромный член толщиной больше, чем ее запястье. И это взять в рот? Нет! Таня хотела было отвернуться, но тут ее взгляд упал на нож, который отец все еще держал в руке. Она робко открыла рот и прикоснулась губами к головке члена.
— Давай быстрее! — грубо прикрикнул отец, но Таня замерла. — Ладно, хочешь по-плохому — будет!
И пихнул член в рот дочери. Она дернулась, но он схватил ее волосы и намотал на кулак.
А дальше начался кошмар. Отец ебал Таню в рот, не заботясь о ее ощущениях. Он вытаскивал свой член и шлепал им дочь по губам, а потом резко вгонял на всю длину. Таню тошнило, она давилась и задыхалась, но ему это было неинтересно. Наконец, просунув свой член ей прямо в глотку, он кончил. Таня даже не глотала сперму, та по пищеводу попадала прямо в желудок. Она неистово замотала головой и попыталась отодвинуться, и, когда ей это не удалось, опустила голову и заплакала так, как очень давно не плакала — отчаянно, в голос, всхлипывая и шмыгая носом. И тогда отец отпустил ее волосы, вынул член из ее глотки и отпихнул от себя ногой, презрительно сказав:
— Плакса.
Таня опрокинулась на спину, и ее груди колыхнулись. Она не пыталась прикрыться руками, хотя отец, стоя над ней, пристально на нее смотрел, она только отворачивалась и все громче и громче рыдала. Это продолжалось довольно долго — она корчилась на полу с плачем, он стоял над ней и молча смотрел. Потом ему это надоело, и он достал из того же кармана куртки, в котором, видимо, было все, полиэтиленовый пакет и встряхнул его. Потом ударил Таню ногой, никуда особо не целясь (попал в бедро) и сказал:
— Вставай, мразь. — Таня не отреагировала, и тогда он наклонился, схватил ее за левую грудь и потянул вверх. Стало больно, и Таня, всхлипнув еще раз, встала на колени. Отец дал ей пощечину и внезапно накинул на голову тот самый пакет и завязал ручки под Таниным подбородком. Таня задергалась от страха. Отец ухмыльнулся:
— Это чтобы ты больше не рыпалась.
Через несколько секунд в пакете кончился запас кислорода, и Таня яростно завертелась и попыталась содрать с себя пакет. Из ее груди раздался рев. Отец развязал ручки, дал ей вдохнуть немного воздуха и снова их завязал. Это повторилось четыре раза, на пятом Таня взмолилась:
— Пожалуйста, я буду слушаться, не надо, я не хочу! — но и это ее папу не устроило, он дал ей еще одну пощечину:
— Никого тут не интересует, хочешь ты чего-то или нет, сука! — но пытку с пакетом повторять не стал. Вместо этого он отдал короткий приказ «На четвереньках — в ванную, сучка!» И Таня послушно поползла, склонив голову. Отец пошел за ней и приказал еще: «Виляй задницей, сука!» Таня, дрожа от унижения, подчинилась и таким образом доползла до порога ванной.
В ванной отец поинтересовался, есть ли у них клизма. Таня поняла, что он хочет сделать. Ей очень хотелось сказать «нет», но она не посмела. Кружка Эсмарха действительно была, но ею никто не пользовался. Последний раз мама ее доставала из шкафа пять лет назад, и то — одалживала соседке. А теперь... Отец открыл шкаф, достал кружку, наполнил ее и подошел к дочери, которая все еще стояла на четвереньках.
— Залезай в ванну и вставай раком, — сказал отец. Таня выполнила приказ.
— Раздвинь ягодицы! — Таня сделала и это. — Шире!
Новоявленный папа смазал наконечник каким-то кремом, похлопал Таню по попке и вставил его ей в анус. Таня вздрогнула.
— Жопу можешь отпустить, — разрешил отец и захохотал. — Сейчас в тебя польется три литра воды. Будет больно.
Больно — не то слово. Таня почувствовала, как ее внутренности наполняются — о ужас! — холодной водой, просто ледяной. Она задергалась, но напор воды не прекращался. Ощущение было, будто все внутри у нее отмерзло. Живот уже надулся, а вода все текла и текла.
— Умоляю, пожалуйста, перестань! — взмолилась Таня.
Отец никак не отреагировал и три раза сильно шлепнул ее по ягодицам. Тане было больно и обидно.
— Пожалуйста, я больше не могу! — прошептала Таня.
Папа ухмыльнулся и перекрыл краник.
— Смотри, чтобы вода не вылилась, а то... — и он погрозил ей кулаком. Таня изо всех сил сжала анус. — Десять минут терпеть! — приказал он и стал сильно оттягивать в стороны Танины половые губы. Потом он рывком поднял ее на ноги и начал с мерзким гоготом щипать ее соски и с силой хлопать по грудям. Таня корчилась и стонала от боли. Спустя десять минут отец, начавший к тому времени больно сдавливать ей живот, вытащил ее из ванны и отправил в туалет. Таня со всех ног бросилась туда. Когда из нее вытекла вся вода вперемешку с размягченным калом, она медленно вернулась в ванную к папе.
— На четвереньки, — едва она появилась на пороге, скомандовал отец. — И ползи в спальню, шлюха.
Таня больше не спорила, она только мечтала, чтобы все это закончилось поскорее. Она опять встала на четвереньки и поползла в спальню. Отец достал моток лески, лежащий на полке, взял пакет с бельевыми прищепками и пошел за ней, иногда хлопая ее по ягодицам.
Зазвонил телефон. Оба вздрогнули, но Таня не посмела подойти и ответить. Телефон звонил две минуты, потом замолк.
В спальне стояла огромная кровать. Отец снял штаны совсем и лег на кровать. Его член смотрел в потолок, и Таня, смотря на него снизу вверх, не могла отвести от него глаз.
— Вставай и садись на него, — услышала она.
Она нерешительно встала, забралась на кровать и присела над членом. Сесть на него она боялась. Тогда отец схватил ее за талию и резко потянул на себя, заставив полностью сесть на его член. Таня закричала, из глаз вновь брызнули слезы. Все — она больше не девственница.
— Прыгай на нем, — сказал папа, больно сжав ее правую грудь рукой.
Таня замерла и неуверенно начала прыгать. Большой член раздирал ее внутри, было безумно больно, промежность горела огнем. К тому же отец больно тискал ее груди, оттягивая соски. Девушка закричала и зарыдала, извиваясь. Потом отец взял инициативу в свои руки, схватил Таню за бедра и принялся практически подбрасывать ее на своем хуе. Таня почувствовала, что начинает потихоньку возбуждаться — ничего не п
опишешь, природа берет свое. Только вот боль никак не уходила. Кажется, член отца был слишком велик для ее влагалища. Но еще несколько таких прыжков — и она почувствовала, как внутри нее словно что-то разорвалось: это отец кончил прямо в нее. А еще через несколько секунд кончила и Таня. Она обессиленно склонилась назад, на грудь к отцу. Но тот грубо оттолкнул ее, так что она упала на пол. Вскрикнув, Таня испуганно посмотрела на отца. Он протянул к ней одну руку и втащил обратно, положив на живот. Он встал, раздвинул ей ягодицы и посмотрел на анус.
— Бля буду, — сказал он. — Ты и тут еще целка! Щас я тебя распечатаю.
Он сунул палец ей в жопу. Таня задергалась, было неприятно. Отец пошевелил пальцем внутри нее.
— Сама раздвинь свои булки, — сказал он. Таня как через толстый слой ваты услышала его и исполнила приказ. Она потянула ягодицы в стороны, а папа тем временем сунул ей в попу второй палец. Затем третий. Больше неразработанное очко не пускало. Но отец изловчился и вставил в Таню и четвертый палец. Таня стонала и ерзала по постели, пытаясь избавиться от пальцев отца, доставляющих ей такой дискомфорт.
— Тяни лучше, щас я в тебя всю руку суну, блять, — произнес папа.
— Пожалуйста... — только и смогла выдавить красная от стыда девушка.
— Заткни пасть, — отозвался отец и вставил в нее пятый палец.
Теперь его ладонь полностью находилась в Таниной заднице. Он довольно ухмыльнулся. Его пальцы вели себя в Танином заднем проходе как дома. Таня попыталась отползти, но папа не дал ей этого сделать. Вместо этого он вставил три пальца второй руки в Танино влагалище. Потом остальные два. Обе его руки находились в Танинах дырках. Он поднял руки, и Таня почувствовала, как сначала ее зад, а потом и все ее тело против ее воли начинает приподниматься. Отец внезапно выдернул обе ладони из ее дырок, и Таня плюхнулась обратно на кровать. Вдруг ее больно схватили за волосы, приподняли и поставили раком. Отец поднес к ее лицу две руки, испачканные ее же выделениями.
— Лижи.
Таня облизала каждый его палец на обеих руках. Потом отец пошлепал ее по щеке, обошел и приставил к анусу головку члена. Надавил и вошел. Несмотря на то, что в ней уже побывала его рука, было больно. Таня вздрогнула и закричала. Отец вошел в Таню до конца и тут же вышел. Затем снова до конца вошел и снова вышел. Каждый раз, когда он входил, Таня дергалась и кричала от боли. Наконец он вошел и замер в ней, затем начал двигаться с бешеной скоростью. Его яйца шлепали ее по попе. Таня плакала и умоляла прекратить. На этот раз никакого возбуждения не было, была одна боль. Тане казалось, что это длилось вечно, но наконец отец разрядился в нее и вытащил член. Он подошел к Тане спереди, поднял ей голову за волосы. Их взгляды встретились. В его взгляде — торжество, удовлетворение и похоть. В ее — боль, страх и какое-то тупое отчаяние.
— Открой рот, — тихо приказал он.
Таня, онемевшая от всего пережитого, словно не услышала.
Пощечина.
— Открой рот.
Но Таня никак не реагировала. Тогда отец широко размахнулся и ударил ее в челюсть. Ее голова мотнулась в сторону, и Таня вскрикнула.
— Открой рот.
На этот раз Таня послушалась и широко открыла рот. Отец немедленно сунул туда член, схватил Таню за уши и стал трахать. Девушка закрыла глаза. Ей хотелось таким образом укрыться от отца, укрыться от всего, что происходит. Неужели еще с утра она была девушкой, которая счастлива, что у нее день рождения? Неужели она вообще когда-нибудь была счастлива? Сейчас она не чувствовала ничего, кроме боли и страха. Когда отец почувствовал, что кончает, он отстранился и направил член Тане в лицо. Он залил спермой ее лоб, нос, щеки, открытый рот, волосы, подбородок — все лицо. С подбородка сперма медленно капала на покрывало. Таня машинально проглотила сперму, которая попала ей в рот. Она по-прежнему стояла раком,
руки и колени онемели, спина и шея ныли, анус и влагалище невероятно саднило, груди тоже болели. Но Тане не дали сосредоточиться на собственных ощущениях. Папа схватил ее за истерзанную грудь и сильно потянул вперед. Таня закричала не своим голосом. Папа усмехался — ему явно нравилось причинять боль беззащитной девушке.
— Вытрись, свинья.
Таня, как могла, вытерла лицо.
— Руки вперед вытяни, сука, — сказал отец. Таня сделала это, и отец крепко связал ей руки леской, которую взял из ванной. Потом еще одним куском лески перевязал ей груди у основания, и прицепил две бельевые прищепки на соски, и по две на каждую половую губу. Теперь Таня лежала, выпятив задницу, касаясь измученной грудью шероховатого покрывала, со связанными руками и прищепками на половых губах.
Вид у нее был возбуждающий. Отец, отойдя на пару шагов, немного полюбовался ею и... вышел из комнаты. Таня замерла. Неужели он уйдет и оставит ее мучиться в такой позе? Но нет. Она слышала, как он ходит по квартире, бесцеремонно открывает все шкафы и ящики, залазит всюду, куда можно залезть. Через десять минут отец вернулся с Таниной сумочкой в руках. Он открыл ее и вытряхнул на пол все, что там было. Таня не поняла, зачем он это сделал. Что, ему нужен был блеск для губ? Потом она осознала, что он просто хочет как можно сильнее унизить ее, вот и роется в ее вещах. На пол среди прочего упал паспорт. Отец поднял его, небрежно открыл. «Фролова Татьяна Юрьевна, 1993 года рождения» — со смехом прочитал он и швырнул паспорт под кровать. Поднял кошелек. Внутри лежало 3500 рублей — деньги, оставленные ей мамой на эти пять дней.
— Ну, это я заберу, тебе хватит и пятисот, — хмыкнул Юрий и переложил 3000 рублей себе в карман. «Что, он нас еще и ограбит?» — как-то безучастно подумала Таня, глядя, как кошелек летит обратно на пол. Но больше никуда лезть отец не стал. Хотя нет — он залез в шкаф. Внутри висели разные ремни, и отец выбрал один длинный, узкий, с большой пряжкой и подошел к дочери, испуганно скорчившейся на кровати.
— Ты непослушная девочка, — сказал он, засовывая пальцы левой руки в Танино почти сухое влагалище. — Ты не слушала, что я говорю, и будешь за это наказана. И ты, шлюшка, будешь считать мои удары. Поняла? — он взмахнул ремнем и вынул пальцы.
— Поняла, — прошептала Таня.
— Тогда начнем, — и он ударил ее по левой ягодице.
— Один, — запинаясь, произнесла Таня. — Два... Ай! Три...
Когда она произнесла «пятнадцать», ее голос сорвался. Она замолчала и снова начала рыдать.
— Заново! Каждый раз, как ты будешь сбиваться, мы будем начинать сначала, — отец был безжалостен.
— Один... два... три... А-а-а-а! Не надо! — кричала Таня. Что ж, по крайней мере ему удалось вывести ее из безучастного состояния. — Четыре! Больно!! Остановись! Пять! Папочка, хватит! А-а-а-а! Шесть! Пожалуйста! Очень больно!!! СЕМЬ! ПАПА! А-А-А-А!!! — но он бил и бил.
К тридцатому удару ее попка горела, была местами ярко-красная, местами фиолетовая и вся распухшая. Тогда отец прекратил пороть ее попку и нанес несколько ударов по пизде, сшибая прищепки. Таня орала так, что он, опасаясь, что прибегут соседи, сделал ей кляп из тряпки, валявшейся поблизости и, милостиво разрешив: «Можешь больше не считать», продолжил бить. Сбив все прищепки, он нанес ей несколько ударов по спине и перевернул на спину. Танина попка коснулась покрывала и Таня замычала сквозь кляп.
Юрий бил ее по груди, ставшей уже фиолетовой, сбивал пряжкой прищепки с сосков, бил по животу и по ногам. И только когда Таня потеряла от боли сознание, когда все ее тело стало багрово-фиолетовым, он отшвырнул ремень. Сходил на кухню, нашел там соль, вернулся и высыпал на Таню. Потом нагнулся и принялся растирать соль по ее телу. Таня опять замычала и пришла в себя. Он вынул кляп. Таня зашлась в рыданиях. Юрий развязал ее руки и груди. И снова занялся любимым делом — он стал забавляться с сосками и грудью. Так прошло еще пятнадцать минут: Таня металась на кровати в истерике, Юрий же довольно болезненно кусал, лизал, сосал, гладил, щипал и шлепал ее грудь. Потом он раздвинул ей ноги и лег на нее. Таня тут же затихла, крепко зажмурила глаза и отвернулась. Юрий вошел в ее киску и, доставая членом до самой матки, принялся размашисто ебать ее, не обращая никакого внимания на саму Таню. Она была для него резиновой игрушкой, куклой, над которой можно поиздеваться. Что он и делал.
На это раз он долго сдерживался и кончил минут через десять. В Таню — в его дочь.
Еще где-то час он имел свою дочь в самых разных позах: стоя, сидя, раком... Таня молчала. Она, конечно, не ощущала никакого удовольствия, только боль — боль от крепких рук, которые ее сжимали, боль от неудобства позы, в которую ее ставил Юрий, боль во влагалище и анусе, которые слишком много мучили сегодня, боль в груди, к которой поминутно присасывался отец...
... Наконец Юрий с силой хлопнул дочь по спине, с рычанием кончил в ее задницу, отшвырнул на кровать и встал. И опять куда-то ушел. Его не было три минуты, после чего он появился, неся в руках две бутылки из-под вина. Одну из них — потоньше — он вставил Тане в задний проход, вторую — длинную и довольно толстую — в пизду. Таня заворочалась. Бутылка была настолько длинная, что упиралась прямо в матку и доставляла огромные неудобства. Юрий схватил дочь за плечи, приподнял и посадил к себе на колени. И не успела Таня ничего сообразить, как он впился в ее полные губы мокрым, омерзительным поцелуем. Он заставил ее открыть рот и стал сосать ее язык. После этого он укусил его. Таня вздрогнула и попыталась отодвинуться, но он не дал ей сделать это и снова засосал ее язык. Минуты три они сосались, потом Юрий отстранился и плюнул Тане в рот. Она от неожиданности проглотила его слюну. Минуту они молча смотрели друг на друга, потом отец широко ухмыльнулся и, еще раз больно куснув ее за сосок, он спихнул ее с колен и встал.
— Значитца так, — медленно сказал он. — Кому-нибудь что-нибудь скажешь или пойдешь к ментам — найду и прирежу. Ты классная шлюха. Может, как-нибудь еще наведаюсь. С днем рождения, доченька!
Он мерзко захохотал и вышел, и вскоре Таня услышала, как хлопнула входная дверь. Полчаса она лежала, не двигаясь, потом попробовала пошевелиться. Все болело, болели голова, губы, грудь, живот, попа, влагалище, задний проход, ноги, даже волосы. Таня медленно приподнялась на кровати.
Все тело было покрыто синяками и засосами, ссадинами и рубцами, кровью и спермой. Таня спустила ноги с кровати и встала. Что-то мешало ей. Ах да — в ней бутылки! Таня аккуратно вытащила их. Обе бутылки были покрыты ее выделениями, спермой отца и кровью. Девушка зажгла свет, села на кровать и осмотрела свою промежность. Половые губы набухли и посинели, из ран, оставленных ремнем, сочится кровь. Анус тоже весь в крови, широко раскрыт. Но слава Богу, вроде ничего не порвано. Таня на негнущихся ногах вышла из спальни, выбросила бутылки в мусорное ведро. Заперла дверь на два замка. Посмотрела на часы — без пятнадцати три ночи. Огляделась. Все перерыто, как будто в квартире побывали воры. Шкафы, тумбочки и ящики открыты, на полу валяются книги, альбомы, пледы, кассеты, диски — все, до чего Юрий мог дотянуться, он сбрасывал на пол. Таня дошла до ванной, наполнила ванну и легла в нее, смывая с себя грязь,
пот, кровь и сперму. Зашипела — заболела ее избитая попка. Вымыла голову. Потом обработала себе раны, убралась в квартире и села на диван. Только тут до нее начал доходить весь ужас ситуации — ее изнасиловал, причем жестоко — собственный отец. Или не отец? Почему она поверила, что это ее папа? Таня бросилась к альбому с фотографиями и принялась искать фотографию ее отца. Не могла же мама выбросить их все? И нашла. Нашла свадебную фотографию, которой раньше не замечала. Да, это был он. Моложе на 18 лет, с другой прической — но такой же красивый... и жестокий. Да, в его взгляде определенно было что-то жестокое. Таня вспомнила, как всего час назад он насиловал ее и... черт возьми! Ведь он кончал в нее! Надо завтра с утра сходить в аптеку и купить противозачаточные таблетки. Таня лихорадочно посчитала дни и немного успокоилась — овуляция прошла, вероятность забеременеть была невелика.
Посидев неподвижно, Таня аккуратно погладила набухший клитор. Ей стало приятно; она засунула два пальца во влагалище, пальцами другой руки теребя клитор. Через несколько минут она кончила.
Но что же все-таки делать? В милицию она не пойдет — отец обещал убить ее, отец сделает это, да и она уже вымыла все сперму из себя. И она никому ничего не скажет, тем более маме. Надо постараться забыть... но, дьявол, не так-то это просто! Травма в ее душе останется навсегда.
Да уж... Оригинальненький подарочек преподнес ей папа на день рождения...
Е-mаil автора: vsа[email protected]а.ru
Папу Таня не помнила. Он бросил маму и не навещал ее с Таней ни разу. Собственно, ни Таня, ни мама не особенно грустили по этому поводу. «Хорошо, что он ушел! — говорила мама иногда. — Сволочь...»
— Зачем же ты вышла за него замуж, если сволочь? — спрашивала Таня.
— Дурой была. Когда я его в первый раз увидела, мне и двадцати не было. Он меня ослепил, красивый, молодой... Ну, вот и вышла за него по глупости. Нежный был сначала, романтичный, песни по ночам под балконом пел, соседей будил. А как узнал, что я беременна, начал скандалить по всякому поводу... и без повода. Когда я тебя рожала, его и в Москве-то не было. Уехал в Ленинград будто по работе.
— Может, правда по работе? — говорила Таня.
— Да нет, ко мне потом его шеф приходил, поздравлял... Помялся-помялся, да и говорит: «Вот, мол, Надежда Алексеевна, я виноват, мужа вашего в Ленинград отправил, по его желанию». «Как же, — спросила я, — как же,
у него вроде поручение какое-то?» «Нет у него никакого поручения, — сказал шеф, и совсем смутился. — Говорит, выручите, жена беременная, не хочу смотреть, как она, сука, рожать будет! Ну я его и отправил... извините...» И так из Ленинграда твой папа и не вернулся, через три месяца только прислал телеграмму «Не вернусь». Вот так, Танечка... — вздыхала мама и отправляла дочь мыть посуду.
19 июля Тане исполнилось 18. Днем Таня с друзьями отпраздновала день рождения, а в десять мама ушла на вокзал — она уезжала в командировку на пять дней. Таня осталась дома одна и начала танцевать, глядя на себя в зеркало. Ей очень нравилось, как она выглядела. Нравились длинные черные волосы, яркие зеленые глаза, красивая грудь, тонкая талия, крутые бедра... Нет, бесспорно, Таня была девушкой с очень приятной наружностью.
Так вот, Таня продолжала кружиться по комнате и что-то напевать, и не сразу услышала звонок в дверь. А когда услышала, несколько удивилась. Кто бы это?
— Кто там? — крикнула она. Глазка в этой дурацкой двери не было, поэтому оставалось только кричать.
— Открывай! Поговорить надо! — сказал ей грубый мужской голос.
— Простите, мамы нет дома, а я незнакомым мужчинам не открываю!
— Бля, это я-то незнакомый?! — с ехидным смешком спросил мужчина. — Открой, сука!
Таня заволновалась.
— Уходите немедленно! Я позвоню в милицию! — срывающимся голосом проговорила она.
— Надоело. Щас, — и мужчина замолчал. Таня замерла. С той стороны двери, на уровне замочной скважины, раздалось сопение, потом что-то щелкнуло, и Таня с ужасом увидела, как дверь медленно открывается.
Перед испуганной девушкой стоял высоченный, ростом под два метра, и достаточно красивый мужчина лет где-то под сорок.
— Ну что, сучка? — с ухмылкой спросил он. — Родному отцу открыть не захотела?
— Родному от... — повторила Таня, широко распахнутыми от страха глазами глядя на громадную фигуру, стоявшую на пороге.
— Да-да. Я твой папочка родненький, — насмешливо сказал мужчина, зашел в квартиру и запер за собой дверь. Таня начала мелко дрожать. — Вот, специально приехал, не поленился, поздравить тебя с днем рождения. Тебе теперь 18, поздравляю. Я тебе приготовил специальный подарок...
— У... убирайтесь! — пробормотала Таня, уже понимая, что этот человек, называющий себя ее папой, так просто не уйдет. Она начала догадываться, зачем он пришел.
— Негостеприимная ты девочка, — сказал мужчина и шагнул к ней. — Покажись-ка. Я ведь тебя с рождения не видел...
Да-а-а-а... — бормотал он, жадным взглядом окидывая ее тонкую фигурку, грудь, напрягшиеся от страха соски, проступавшие сквозь тонкую ткань футболки, и аппетитную попку. — Сиськи, жопа... Ты уже большая, совсем большая... — и он подступил к ней еще ближе. Он был выше Тани сантиметров на тридцать, и она почувствовала себя совсем маленькой и беззащитной. Она боялась пошевелиться, не то, что попытаться убежать.
Мужчина (Таня отказывалась называть его «папа», даже про себя) протянул руку и сжал ее правую грудь. Таня взвизгнула и попыталась вырваться, но вторую руку он положил ей на талию и прижал к себе.
— Пустите, — прошептала Таня отчаянно. Ее отец никак не прореагировал, продолжая тискать ее груди, то правую, то левую.
— Надьки дома нет? — хрипло спросил он. Таня медленно покачала головой. — Ну и слава Богу, а то на ее морду смотреть совсем не хочется. — И с этими словами он грубо задрал ее футболку вверх.
Лифчика на Тани не было, она не носила его дома, поэтому взгляду отца открылась большая красивая грудь с ярко-розовыми сосками. Папа несколько секунд молча смотрел на нее, потом наклонился и, втянув правый сосок в рот, прикусил его, выпустил изо рта и принялся крутить в разные стороны.
— Пожалуйста, — простонала Таня, залившись краской.
— Заткнись, сучка, — вежливо ответил отец и, взявшись обеими руками за ворот футболки, резко развел руки в стороны. Раздался треск рвущейся ткани. Бывшая футболка упала на пол. Таня осталась стоять посередине комнаты, оголенная по пояс, перед мужчиной, жадно рассматривавшим ее. Девушка закрыла глаза; ей было очень стыдно и страшно.
— Сними брюки, дрянь! — приказал отец. Таня не пошевелилась. — Быстрее, сука!
Таня медленно расстегнула штаны и сняла их. Она готова была разрыдаться.
— И трусы, — отец отдал новый приказ. Таня дрожала. Нет, такого она сделать не могла! Снять трусы перед этим взрослым мужиком — никогда!
— Я долго буду ждать? — поинтересовался отец и подошел к ней еще ближе. — Ладно, помогу тебе! — и достал из кармана куртки, которую так и не снял, огромный нож. Таня напряглась. Отец наклонился к ней и провел лезвием по ее голому бедру. Таня закрыла глаза и тут же пошатнулась. Щеку обожгло огнем — это папа дал ей пощечину. — Смотри мне в глаза, сучка! Таня заставила себя смотреть на этого мужч... отца. А он разрезал ее трусы, и клочки ткани упали на пол. Девушка нервно переступила с ноги на ногу и зажмурилась. Впрочем, отца это не интересовало. Таня услышала характерный звук расстегиваемой ширинки. Затем руки отца с силой надавили на ее плечи, и колени девушки подогнулись.
— Соси, доченька! — хмыкнув, сказал отец и для верности дал Тане еще одну пощечину. Таня открыла глаза и с ужасом увидела перед собой огромный член толщиной больше, чем ее запястье. И это взять в рот? Нет! Таня хотела было отвернуться, но тут ее взгляд упал на нож, который отец все еще держал в руке. Она робко открыла рот и прикоснулась губами к головке члена.
— Давай быстрее! — грубо прикрикнул отец, но Таня замерла. — Ладно, хочешь по-плохому — будет!
И пихнул член в рот дочери. Она дернулась, но он схватил ее волосы и намотал на кулак.
А дальше начался кошмар. Отец ебал Таню в рот, не заботясь о ее ощущениях. Он вытаскивал свой член и шлепал им дочь по губам, а потом резко вгонял на всю длину. Таню тошнило, она давилась и задыхалась, но ему это было неинтересно. Наконец, просунув свой член ей прямо в глотку, он кончил. Таня даже не глотала сперму, та по пищеводу попадала прямо в желудок. Она неистово замотала головой и попыталась отодвинуться, и, когда ей это не удалось, опустила голову и заплакала так, как очень давно не плакала — отчаянно, в голос, всхлипывая и шмыгая носом. И тогда отец отпустил ее волосы, вынул член из ее глотки и отпихнул от себя ногой, презрительно сказав:
— Плакса.
Таня опрокинулась на спину, и ее груди колыхнулись. Она не пыталась прикрыться руками, хотя отец, стоя над ней, пристально на нее смотрел, она только отворачивалась и все громче и громче рыдала. Это продолжалось довольно долго — она корчилась на полу с плачем, он стоял над ней и молча смотрел. Потом ему это надоело, и он достал из того же кармана куртки, в котором, видимо, было все, полиэтиленовый пакет и встряхнул его. Потом ударил Таню ногой, никуда особо не целясь (попал в бедро) и сказал:
— Вставай, мразь. — Таня не отреагировала, и тогда он наклонился, схватил ее за левую грудь и потянул вверх. Стало больно, и Таня, всхлипнув еще раз, встала на колени. Отец дал ей пощечину и внезапно накинул на голову тот самый пакет и завязал ручки под Таниным подбородком. Таня задергалась от страха. Отец ухмыльнулся:
— Это чтобы ты больше не рыпалась.
Через несколько секунд в пакете кончился запас кислорода, и Таня яростно завертелась и попыталась содрать с себя пакет. Из ее груди раздался рев. Отец развязал ручки, дал ей вдохнуть немного воздуха и снова их завязал. Это повторилось четыре раза, на пятом Таня взмолилась:
— Пожалуйста, я буду слушаться, не надо, я не хочу! — но и это ее папу не устроило, он дал ей еще одну пощечину:
— Никого тут не интересует, хочешь ты чего-то или нет, сука! — но пытку с пакетом повторять не стал. Вместо этого он отдал короткий приказ «На четвереньках — в ванную, сучка!» И Таня послушно поползла, склонив голову. Отец пошел за ней и приказал еще: «Виляй задницей, сука!» Таня, дрожа от унижения, подчинилась и таким образом доползла до порога ванной.
В ванной отец поинтересовался, есть ли у них клизма. Таня поняла, что он хочет сделать. Ей очень хотелось сказать «нет», но она не посмела. Кружка Эсмарха действительно была, но ею никто не пользовался. Последний раз мама ее доставала из шкафа пять лет назад, и то — одалживала соседке. А теперь... Отец открыл шкаф, достал кружку, наполнил ее и подошел к дочери, которая все еще стояла на четвереньках.
— Залезай в ванну и вставай раком, — сказал отец. Таня выполнила приказ.
— Раздвинь ягодицы! — Таня сделала и это. — Шире!
Новоявленный папа смазал наконечник каким-то кремом, похлопал Таню по попке и вставил его ей в анус. Таня вздрогнула.
— Жопу можешь отпустить, — разрешил отец и захохотал. — Сейчас в тебя польется три литра воды. Будет больно.
Больно — не то слово. Таня почувствовала, как ее внутренности наполняются — о ужас! — холодной водой, просто ледяной. Она задергалась, но напор воды не прекращался. Ощущение было, будто все внутри у нее отмерзло. Живот уже надулся, а вода все текла и текла.
— Умоляю, пожалуйста, перестань! — взмолилась Таня.
Отец никак не отреагировал и три раза сильно шлепнул ее по ягодицам. Тане было больно и обидно.
— Пожалуйста, я больше не могу! — прошептала Таня.
Папа ухмыльнулся и перекрыл краник.
— Смотри, чтобы вода не вылилась, а то... — и он погрозил ей кулаком. Таня изо всех сил сжала анус. — Десять минут терпеть! — приказал он и стал сильно оттягивать в стороны Танины половые губы. Потом он рывком поднял ее на ноги и начал с мерзким гоготом щипать ее соски и с силой хлопать по грудям. Таня корчилась и стонала от боли. Спустя десять минут отец, начавший к тому времени больно сдавливать ей живот, вытащил ее из ванны и отправил в туалет. Таня со всех ног бросилась туда. Когда из нее вытекла вся вода вперемешку с размягченным калом, она медленно вернулась в ванную к папе.
— На четвереньки, — едва она появилась на пороге, скомандовал отец. — И ползи в спальню, шлюха.
Таня больше не спорила, она только мечтала, чтобы все это закончилось поскорее. Она опять встала на четвереньки и поползла в спальню. Отец достал моток лески, лежащий на полке, взял пакет с бельевыми прищепками и пошел за ней, иногда хлопая ее по ягодицам.
Зазвонил телефон. Оба вздрогнули, но Таня не посмела подойти и ответить. Телефон звонил две минуты, потом замолк.
В спальне стояла огромная кровать. Отец снял штаны совсем и лег на кровать. Его член смотрел в потолок, и Таня, смотря на него снизу вверх, не могла отвести от него глаз.
— Вставай и садись на него, — услышала она.
Она нерешительно встала, забралась на кровать и присела над членом. Сесть на него она боялась. Тогда отец схватил ее за талию и резко потянул на себя, заставив полностью сесть на его член. Таня закричала, из глаз вновь брызнули слезы. Все — она больше не девственница.
— Прыгай на нем, — сказал папа, больно сжав ее правую грудь рукой.
Таня замерла и неуверенно начала прыгать. Большой член раздирал ее внутри, было безумно больно, промежность горела огнем. К тому же отец больно тискал ее груди, оттягивая соски. Девушка закричала и зарыдала, извиваясь. Потом отец взял инициативу в свои руки, схватил Таню за бедра и принялся практически подбрасывать ее на своем хуе. Таня почувствовала, что начинает потихоньку возбуждаться — ничего не п
опишешь, природа берет свое. Только вот боль никак не уходила. Кажется, член отца был слишком велик для ее влагалища. Но еще несколько таких прыжков — и она почувствовала, как внутри нее словно что-то разорвалось: это отец кончил прямо в нее. А еще через несколько секунд кончила и Таня. Она обессиленно склонилась назад, на грудь к отцу. Но тот грубо оттолкнул ее, так что она упала на пол. Вскрикнув, Таня испуганно посмотрела на отца. Он протянул к ней одну руку и втащил обратно, положив на живот. Он встал, раздвинул ей ягодицы и посмотрел на анус.
— Бля буду, — сказал он. — Ты и тут еще целка! Щас я тебя распечатаю.
Он сунул палец ей в жопу. Таня задергалась, было неприятно. Отец пошевелил пальцем внутри нее.
— Сама раздвинь свои булки, — сказал он. Таня как через толстый слой ваты услышала его и исполнила приказ. Она потянула ягодицы в стороны, а папа тем временем сунул ей в попу второй палец. Затем третий. Больше неразработанное очко не пускало. Но отец изловчился и вставил в Таню и четвертый палец. Таня стонала и ерзала по постели, пытаясь избавиться от пальцев отца, доставляющих ей такой дискомфорт.
— Тяни лучше, щас я в тебя всю руку суну, блять, — произнес папа.
— Пожалуйста... — только и смогла выдавить красная от стыда девушка.
— Заткни пасть, — отозвался отец и вставил в нее пятый палец.
Теперь его ладонь полностью находилась в Таниной заднице. Он довольно ухмыльнулся. Его пальцы вели себя в Танином заднем проходе как дома. Таня попыталась отползти, но папа не дал ей этого сделать. Вместо этого он вставил три пальца второй руки в Танино влагалище. Потом остальные два. Обе его руки находились в Танинах дырках. Он поднял руки, и Таня почувствовала, как сначала ее зад, а потом и все ее тело против ее воли начинает приподниматься. Отец внезапно выдернул обе ладони из ее дырок, и Таня плюхнулась обратно на кровать. Вдруг ее больно схватили за волосы, приподняли и поставили раком. Отец поднес к ее лицу две руки, испачканные ее же выделениями.
— Лижи.
Таня облизала каждый его палец на обеих руках. Потом отец пошлепал ее по щеке, обошел и приставил к анусу головку члена. Надавил и вошел. Несмотря на то, что в ней уже побывала его рука, было больно. Таня вздрогнула и закричала. Отец вошел в Таню до конца и тут же вышел. Затем снова до конца вошел и снова вышел. Каждый раз, когда он входил, Таня дергалась и кричала от боли. Наконец он вошел и замер в ней, затем начал двигаться с бешеной скоростью. Его яйца шлепали ее по попе. Таня плакала и умоляла прекратить. На этот раз никакого возбуждения не было, была одна боль. Тане казалось, что это длилось вечно, но наконец отец разрядился в нее и вытащил член. Он подошел к Тане спереди, поднял ей голову за волосы. Их взгляды встретились. В его взгляде — торжество, удовлетворение и похоть. В ее — боль, страх и какое-то тупое отчаяние.
— Открой рот, — тихо приказал он.
Таня, онемевшая от всего пережитого, словно не услышала.
Пощечина.
— Открой рот.
Но Таня никак не реагировала. Тогда отец широко размахнулся и ударил ее в челюсть. Ее голова мотнулась в сторону, и Таня вскрикнула.
— Открой рот.
На этот раз Таня послушалась и широко открыла рот. Отец немедленно сунул туда член, схватил Таню за уши и стал трахать. Девушка закрыла глаза. Ей хотелось таким образом укрыться от отца, укрыться от всего, что происходит. Неужели еще с утра она была девушкой, которая счастлива, что у нее день рождения? Неужели она вообще когда-нибудь была счастлива? Сейчас она не чувствовала ничего, кроме боли и страха. Когда отец почувствовал, что кончает, он отстранился и направил член Тане в лицо. Он залил спермой ее лоб, нос, щеки, открытый рот, волосы, подбородок — все лицо. С подбородка сперма медленно капала на покрывало. Таня машинально проглотила сперму, которая попала ей в рот. Она по-прежнему стояла раком,
руки и колени онемели, спина и шея ныли, анус и влагалище невероятно саднило, груди тоже болели. Но Тане не дали сосредоточиться на собственных ощущениях. Папа схватил ее за истерзанную грудь и сильно потянул вперед. Таня закричала не своим голосом. Папа усмехался — ему явно нравилось причинять боль беззащитной девушке.
— Вытрись, свинья.
Таня, как могла, вытерла лицо.
— Руки вперед вытяни, сука, — сказал отец. Таня сделала это, и отец крепко связал ей руки леской, которую взял из ванной. Потом еще одним куском лески перевязал ей груди у основания, и прицепил две бельевые прищепки на соски, и по две на каждую половую губу. Теперь Таня лежала, выпятив задницу, касаясь измученной грудью шероховатого покрывала, со связанными руками и прищепками на половых губах.
Вид у нее был возбуждающий. Отец, отойдя на пару шагов, немного полюбовался ею и... вышел из комнаты. Таня замерла. Неужели он уйдет и оставит ее мучиться в такой позе? Но нет. Она слышала, как он ходит по квартире, бесцеремонно открывает все шкафы и ящики, залазит всюду, куда можно залезть. Через десять минут отец вернулся с Таниной сумочкой в руках. Он открыл ее и вытряхнул на пол все, что там было. Таня не поняла, зачем он это сделал. Что, ему нужен был блеск для губ? Потом она осознала, что он просто хочет как можно сильнее унизить ее, вот и роется в ее вещах. На пол среди прочего упал паспорт. Отец поднял его, небрежно открыл. «Фролова Татьяна Юрьевна, 1993 года рождения» — со смехом прочитал он и швырнул паспорт под кровать. Поднял кошелек. Внутри лежало 3500 рублей — деньги, оставленные ей мамой на эти пять дней.
— Ну, это я заберу, тебе хватит и пятисот, — хмыкнул Юрий и переложил 3000 рублей себе в карман. «Что, он нас еще и ограбит?» — как-то безучастно подумала Таня, глядя, как кошелек летит обратно на пол. Но больше никуда лезть отец не стал. Хотя нет — он залез в шкаф. Внутри висели разные ремни, и отец выбрал один длинный, узкий, с большой пряжкой и подошел к дочери, испуганно скорчившейся на кровати.
— Ты непослушная девочка, — сказал он, засовывая пальцы левой руки в Танино почти сухое влагалище. — Ты не слушала, что я говорю, и будешь за это наказана. И ты, шлюшка, будешь считать мои удары. Поняла? — он взмахнул ремнем и вынул пальцы.
— Поняла, — прошептала Таня.
— Тогда начнем, — и он ударил ее по левой ягодице.
— Один, — запинаясь, произнесла Таня. — Два... Ай! Три...
Когда она произнесла «пятнадцать», ее голос сорвался. Она замолчала и снова начала рыдать.
— Заново! Каждый раз, как ты будешь сбиваться, мы будем начинать сначала, — отец был безжалостен.
— Один... два... три... А-а-а-а! Не надо! — кричала Таня. Что ж, по крайней мере ему удалось вывести ее из безучастного состояния. — Четыре! Больно!! Остановись! Пять! Папочка, хватит! А-а-а-а! Шесть! Пожалуйста! Очень больно!!! СЕМЬ! ПАПА! А-А-А-А!!! — но он бил и бил.
К тридцатому удару ее попка горела, была местами ярко-красная, местами фиолетовая и вся распухшая. Тогда отец прекратил пороть ее попку и нанес несколько ударов по пизде, сшибая прищепки. Таня орала так, что он, опасаясь, что прибегут соседи, сделал ей кляп из тряпки, валявшейся поблизости и, милостиво разрешив: «Можешь больше не считать», продолжил бить. Сбив все прищепки, он нанес ей несколько ударов по спине и перевернул на спину. Танина попка коснулась покрывала и Таня замычала сквозь кляп.
Юрий бил ее по груди, ставшей уже фиолетовой, сбивал пряжкой прищепки с сосков, бил по животу и по ногам. И только когда Таня потеряла от боли сознание, когда все ее тело стало багрово-фиолетовым, он отшвырнул ремень. Сходил на кухню, нашел там соль, вернулся и высыпал на Таню. Потом нагнулся и принялся растирать соль по ее телу. Таня опять замычала и пришла в себя. Он вынул кляп. Таня зашлась в рыданиях. Юрий развязал ее руки и груди. И снова занялся любимым делом — он стал забавляться с сосками и грудью. Так прошло еще пятнадцать минут: Таня металась на кровати в истерике, Юрий же довольно болезненно кусал, лизал, сосал, гладил, щипал и шлепал ее грудь. Потом он раздвинул ей ноги и лег на нее. Таня тут же затихла, крепко зажмурила глаза и отвернулась. Юрий вошел в ее киску и, доставая членом до самой матки, принялся размашисто ебать ее, не обращая никакого внимания на саму Таню. Она была для него резиновой игрушкой, куклой, над которой можно поиздеваться. Что он и делал.
На это раз он долго сдерживался и кончил минут через десять. В Таню — в его дочь.
Еще где-то час он имел свою дочь в самых разных позах: стоя, сидя, раком... Таня молчала. Она, конечно, не ощущала никакого удовольствия, только боль — боль от крепких рук, которые ее сжимали, боль от неудобства позы, в которую ее ставил Юрий, боль во влагалище и анусе, которые слишком много мучили сегодня, боль в груди, к которой поминутно присасывался отец...
... Наконец Юрий с силой хлопнул дочь по спине, с рычанием кончил в ее задницу, отшвырнул на кровать и встал. И опять куда-то ушел. Его не было три минуты, после чего он появился, неся в руках две бутылки из-под вина. Одну из них — потоньше — он вставил Тане в задний проход, вторую — длинную и довольно толстую — в пизду. Таня заворочалась. Бутылка была настолько длинная, что упиралась прямо в матку и доставляла огромные неудобства. Юрий схватил дочь за плечи, приподнял и посадил к себе на колени. И не успела Таня ничего сообразить, как он впился в ее полные губы мокрым, омерзительным поцелуем. Он заставил ее открыть рот и стал сосать ее язык. После этого он укусил его. Таня вздрогнула и попыталась отодвинуться, но он не дал ей сделать это и снова засосал ее язык. Минуты три они сосались, потом Юрий отстранился и плюнул Тане в рот. Она от неожиданности проглотила его слюну. Минуту они молча смотрели друг на друга, потом отец широко ухмыльнулся и, еще раз больно куснув ее за сосок, он спихнул ее с колен и встал.
— Значитца так, — медленно сказал он. — Кому-нибудь что-нибудь скажешь или пойдешь к ментам — найду и прирежу. Ты классная шлюха. Может, как-нибудь еще наведаюсь. С днем рождения, доченька!
Он мерзко захохотал и вышел, и вскоре Таня услышала, как хлопнула входная дверь. Полчаса она лежала, не двигаясь, потом попробовала пошевелиться. Все болело, болели голова, губы, грудь, живот, попа, влагалище, задний проход, ноги, даже волосы. Таня медленно приподнялась на кровати.
Все тело было покрыто синяками и засосами, ссадинами и рубцами, кровью и спермой. Таня спустила ноги с кровати и встала. Что-то мешало ей. Ах да — в ней бутылки! Таня аккуратно вытащила их. Обе бутылки были покрыты ее выделениями, спермой отца и кровью. Девушка зажгла свет, села на кровать и осмотрела свою промежность. Половые губы набухли и посинели, из ран, оставленных ремнем, сочится кровь. Анус тоже весь в крови, широко раскрыт. Но слава Богу, вроде ничего не порвано. Таня на негнущихся ногах вышла из спальни, выбросила бутылки в мусорное ведро. Заперла дверь на два замка. Посмотрела на часы — без пятнадцати три ночи. Огляделась. Все перерыто, как будто в квартире побывали воры. Шкафы, тумбочки и ящики открыты, на полу валяются книги, альбомы, пледы, кассеты, диски — все, до чего Юрий мог дотянуться, он сбрасывал на пол. Таня дошла до ванной, наполнила ванну и легла в нее, смывая с себя грязь,
пот, кровь и сперму. Зашипела — заболела ее избитая попка. Вымыла голову. Потом обработала себе раны, убралась в квартире и села на диван. Только тут до нее начал доходить весь ужас ситуации — ее изнасиловал, причем жестоко — собственный отец. Или не отец? Почему она поверила, что это ее папа? Таня бросилась к альбому с фотографиями и принялась искать фотографию ее отца. Не могла же мама выбросить их все? И нашла. Нашла свадебную фотографию, которой раньше не замечала. Да, это был он. Моложе на 18 лет, с другой прической — но такой же красивый... и жестокий. Да, в его взгляде определенно было что-то жестокое. Таня вспомнила, как всего час назад он насиловал ее и... черт возьми! Ведь он кончал в нее! Надо завтра с утра сходить в аптеку и купить противозачаточные таблетки. Таня лихорадочно посчитала дни и немного успокоилась — овуляция прошла, вероятность забеременеть была невелика.
Посидев неподвижно, Таня аккуратно погладила набухший клитор. Ей стало приятно; она засунула два пальца во влагалище, пальцами другой руки теребя клитор. Через несколько минут она кончила.
Но что же все-таки делать? В милицию она не пойдет — отец обещал убить ее, отец сделает это, да и она уже вымыла все сперму из себя. И она никому ничего не скажет, тем более маме. Надо постараться забыть... но, дьявол, не так-то это просто! Травма в ее душе останется навсегда.
Да уж... Оригинальненький подарочек преподнес ей папа на день рождения...
Е-mаil автора: vsа[email protected]а.ru