На коленях в ошейнике
Она позвонила ночью, напросилась в гости.
Она была пьяна, но не слишком, развязна и похотлива. Глаза блестели, фигура качалась. Она стояла на пороге в юбке до колена, тонкой кофточке, на каблуках.
— впустишь меня, Хозяин? И улыбается пьяно и по-блядски.
Я отступил. Она вошла. Стояла ко мне близко-близко. Я улыбался ей, а она пьяно ухмылялась.
Стала опускаться вниз, на колени, бормоча, что скучала, что хочет унижения, что с ней сегодня можно делать все, что-то еще... Она судорожно и дрожащими руками расстегивала ширинку, впилась в хуй, стала сосать.
Я лишь смотрел на нее сверху, на ее губы на члене, на слюну, что капала с хуя на пол, на ее старания.
Она задрала маечку, вывалила сиськи, скользнула рукой под юбку, помнила, как я люблю. Вероятно задела клитор, застонала, подалась вперед, уперлась лбом в мой живот, полностью заглотив хуй.
Мне нравился вид — качающиеся сиськи, смазка, блеск, ее постанывания.
Я держал ее голову и двигался, методично ебал ее в рот. Ситуация заводила дико, она была на коленях у моих ног, я оттолкнул ее, она откинулась на спину и на руки, раздвинутые ноги, задранная юбка, трусиков нет, пизда вся блестит от сока, сиськи с торчащими сосками. Эта ее полуодетость, открытость и откровенность — все заводило.
— Раздевайся, оставь только чулки. Она смотрела на меня у пор, одежда летела в стороны.
Она стояла уже голая на коленях. Лишь бронза чулок оттеняла ее кожу в полумраке прихожей.
Я пошел комнату, она шла за мной, не вставая, на четвереньках. Я надел на нее ошейник, приподнял ее так и стал целовать. Оттолкнул, было видно, что она удивлена и возбуждена.
Я никогда ее не целовал в губы во время сессий, да и обще был не самым нежным партнером. Здесь же ее это завело, еще больше обычного.
Я связал ее руки за спиной, засунул в рот кляп и порол ее ремнем и плеткой. По жопе, спине, бокам, перекатывал на спину и порол по сиськам и широко раскинутым ногам. Она лишь мычала, стонала, плакала, но пизда была мокрой, она пылала огнем и желанием.
Потом я уложил животом на стол, привязала ноги и руки к ножкам стола, но не плотно, а так, чтобы она могла двигаться, барахтаться, но никуда ей было не деться.
Она лишь мотала головой, а я играл ее клитором то лаская, то сжимая и оттягивая его. Она стонала, но ни разу не попросила остановится.
Она была на пике, но кончить я ей не дал. У меня для нее был сюрприз. Пара вибраторов. Один чуть поменьше для жопы, второй крупный для пизды.
Она барахталась на веревках, извиваясь, пытаясь подняться, и текла, текла...
Оба вибратора были на месте. Из пизды все пытался выпасть, а в жопе стоял пока туго. Она выла. Вибрация была средней, но ее трясло видимо. Оргазм подкатил быстро, она выгнулась и кончала.
И это было красиво, она рвалась на веревках, ее раздроченные расширенные дыры пульсировали.
Она обмякла, на столе были капли ее смазки, а вибраторы работали и дальше.
Я любовался ею со стороны. А она заводилась опять и опять, но оргазм все подкатывал, но не накрывал ее. Судороги и тряска, раскрасневшиеся дырки, ее стон, переходящий в хрип.
Она кончила еще раз.
— Уууубери, пожалуйста, я не могуууууу бооольше... Она выла.
Так я подержал ее еще минут сорок. Она не смогла кончить, но лишь я вытащил из нее вибраторы, и засунул хуй в пизду, а потом и в жопу, она кончила дважды подряд.
Буквально от пары движений.
Она была течной сукой и стояла на коленях в ошейнике.
Я связал ей руки за спиной, сел на диван, подтянул ее за ошейник к себе и дал сосать хуй.
Ее растрепанные волосы, красное изможденное тело, обезумевший взгляд. Она была готова на все. И как она сосала, надрываясь и постанывая, заглатывая его целиком, обсасывая головку, лаская языком, или же просто насаживалась на хуй головой в полную его длину, когда я начинал двигать ее головой за ошейник, просто разъебывая ее рот.
Я кончил скоро и обильно. Залили спермой все лицо. Она облизалась, а потом, уже когда я развязала ей руки она собирала сперму с лица и отправляла в рот.
Я стоял над ней, а она голая, потасканная стояла на коленях и целовала мои ноги, и бормотала, что благодарна.
Остаток ночи она провела в ногах на постели, как собака. Утром я выебал ее в рот и выпорол. Она ушла на работу, в какой-то приличный офис.
Знали бы там, что она без белья, и что за этой строгой и надменной сукой скрывается раба, текущая от порки и от того что ее называют блядью, от того, что с ней обращаются как с бессловесным животным.
Знали бы они, что под этой тугой и строгой юбкой скрывается вся в полосах жопа, что ее соски и грудь в кровоподтеках, и что ей это нравится. И что чем грубее. Тем лучше. Я пообещал вывезти ее на дачу и посадить в будку на цепь. И она лишь молча опустила глаза и кивнула.
Мы продолжали встречи от легких игр и минета в парке, до жестких развлечений и дичайшего разврата.
Вообще вспышки бурной страсти и тяги в полное уничижение с ней происходили часто. Ей хотел туда, назад, в будку и группе. Но она держалась, оставаясь такой лишь со мной.
И это чувство стыда, этот жгучий страх и эта сладкая роль нижней — заводил ее и толкал на колени.
Она была пьяна, но не слишком, развязна и похотлива. Глаза блестели, фигура качалась. Она стояла на пороге в юбке до колена, тонкой кофточке, на каблуках.
— впустишь меня, Хозяин? И улыбается пьяно и по-блядски.
Я отступил. Она вошла. Стояла ко мне близко-близко. Я улыбался ей, а она пьяно ухмылялась.
Стала опускаться вниз, на колени, бормоча, что скучала, что хочет унижения, что с ней сегодня можно делать все, что-то еще... Она судорожно и дрожащими руками расстегивала ширинку, впилась в хуй, стала сосать.
Я лишь смотрел на нее сверху, на ее губы на члене, на слюну, что капала с хуя на пол, на ее старания.
Она задрала маечку, вывалила сиськи, скользнула рукой под юбку, помнила, как я люблю. Вероятно задела клитор, застонала, подалась вперед, уперлась лбом в мой живот, полностью заглотив хуй.
Мне нравился вид — качающиеся сиськи, смазка, блеск, ее постанывания.
Я держал ее голову и двигался, методично ебал ее в рот. Ситуация заводила дико, она была на коленях у моих ног, я оттолкнул ее, она откинулась на спину и на руки, раздвинутые ноги, задранная юбка, трусиков нет, пизда вся блестит от сока, сиськи с торчащими сосками. Эта ее полуодетость, открытость и откровенность — все заводило.
— Раздевайся, оставь только чулки. Она смотрела на меня у пор, одежда летела в стороны.
Она стояла уже голая на коленях. Лишь бронза чулок оттеняла ее кожу в полумраке прихожей.
Я пошел комнату, она шла за мной, не вставая, на четвереньках. Я надел на нее ошейник, приподнял ее так и стал целовать. Оттолкнул, было видно, что она удивлена и возбуждена.
Я никогда ее не целовал в губы во время сессий, да и обще был не самым нежным партнером. Здесь же ее это завело, еще больше обычного.
Я связал ее руки за спиной, засунул в рот кляп и порол ее ремнем и плеткой. По жопе, спине, бокам, перекатывал на спину и порол по сиськам и широко раскинутым ногам. Она лишь мычала, стонала, плакала, но пизда была мокрой, она пылала огнем и желанием.
Потом я уложил животом на стол, привязала ноги и руки к ножкам стола, но не плотно, а так, чтобы она могла двигаться, барахтаться, но никуда ей было не деться.
Она лишь мотала головой, а я играл ее клитором то лаская, то сжимая и оттягивая его. Она стонала, но ни разу не попросила остановится.
Она была на пике, но кончить я ей не дал. У меня для нее был сюрприз. Пара вибраторов. Один чуть поменьше для жопы, второй крупный для пизды.
Она барахталась на веревках, извиваясь, пытаясь подняться, и текла, текла...
Оба вибратора были на месте. Из пизды все пытался выпасть, а в жопе стоял пока туго. Она выла. Вибрация была средней, но ее трясло видимо. Оргазм подкатил быстро, она выгнулась и кончала.
И это было красиво, она рвалась на веревках, ее раздроченные расширенные дыры пульсировали.
Она обмякла, на столе были капли ее смазки, а вибраторы работали и дальше.
Я любовался ею со стороны. А она заводилась опять и опять, но оргазм все подкатывал, но не накрывал ее. Судороги и тряска, раскрасневшиеся дырки, ее стон, переходящий в хрип.
Она кончила еще раз.
— Уууубери, пожалуйста, я не могуууууу бооольше... Она выла.
Так я подержал ее еще минут сорок. Она не смогла кончить, но лишь я вытащил из нее вибраторы, и засунул хуй в пизду, а потом и в жопу, она кончила дважды подряд.
Буквально от пары движений.
Она была течной сукой и стояла на коленях в ошейнике.
Я связал ей руки за спиной, сел на диван, подтянул ее за ошейник к себе и дал сосать хуй.
Ее растрепанные волосы, красное изможденное тело, обезумевший взгляд. Она была готова на все. И как она сосала, надрываясь и постанывая, заглатывая его целиком, обсасывая головку, лаская языком, или же просто насаживалась на хуй головой в полную его длину, когда я начинал двигать ее головой за ошейник, просто разъебывая ее рот.
Я кончил скоро и обильно. Залили спермой все лицо. Она облизалась, а потом, уже когда я развязала ей руки она собирала сперму с лица и отправляла в рот.
Я стоял над ней, а она голая, потасканная стояла на коленях и целовала мои ноги, и бормотала, что благодарна.
Остаток ночи она провела в ногах на постели, как собака. Утром я выебал ее в рот и выпорол. Она ушла на работу, в какой-то приличный офис.
Знали бы там, что она без белья, и что за этой строгой и надменной сукой скрывается раба, текущая от порки и от того что ее называют блядью, от того, что с ней обращаются как с бессловесным животным.
Знали бы они, что под этой тугой и строгой юбкой скрывается вся в полосах жопа, что ее соски и грудь в кровоподтеках, и что ей это нравится. И что чем грубее. Тем лучше. Я пообещал вывезти ее на дачу и посадить в будку на цепь. И она лишь молча опустила глаза и кивнула.
Мы продолжали встречи от легких игр и минета в парке, до жестких развлечений и дичайшего разврата.
Вообще вспышки бурной страсти и тяги в полное уничижение с ней происходили часто. Ей хотел туда, назад, в будку и группе. Но она держалась, оставаясь такой лишь со мной.
И это чувство стыда, этот жгучий страх и эта сладкая роль нижней — заводил ее и толкал на колени.