Наташенька или делай, как я
- «Сережа, пошли», - зашипела на ухо Наташка.
— «Тихо! Это же тетя Галя, … бабушкина соседка, - еле слышно произнес, не в состоянии оторвать взгляд от происходящего, словно это было неоспоримым оправданием любопытства рассмотреть, что происходит на поляне. – Сейчас пойдем, … подожди …»
Под ярким солнцем, на зеленой травке, белели небрежно брошенное платье, трусики и бюстгальтер, рядом с неугомонным клубком тел. Мужчина сладострастно покрывал поцелуями белоснежные булки грудей, просунув коленку между ног, распластанной на земле обнаженной женщины. При каждом прикосновении губ, она тяжело вздыхала, шла ему навстречу, крепко прижимая голову к груди.
— «Коленька, милый, как мне хорошо с тобой, - доносился сладострастный стон. – Я хочу тебя, … как за тобой соскучилась …»
Зудение комаров и мошкары уже не мешали, ничего не существовало вокруг, только обнаженные тела, слившиеся в экстазе, а тут эта назойливая племянница, постоянно дергающая за руку. Мало того, что при ней неудобно смотреть на такие вещи, так она ещё и мешает!
— «Сережка, пошли. Как тебе не стыдно? Неужели не ясно: подсматривать — очень плохо, все равно, что заглядывать в замочную скважину, - шептала на ухо, стыдясь открыто сказать, что я наблюдаю за любовными играми мужчины и женщины. - Тем более, это тетя Галя, … как ты потом ей в глаза будешь смотреть?»
— «Да тихо! - прижал палец к губам. – Не хочешь не смотри!»
— «А как она мужу после этого в глаза будет смотреть? – процедил сквозь зубы, вспомнил, как бабушка нахваливала её, - И умная, и красивая, и мужа на руках носит, души в нём не чает! А она!»
Наташка красная от стыда или возбуждения, обидчиво надула губки:
— «Если бы знала, что ты такой, не пошла бы с тобой, купаться»
Она с недовольным лицом поправила купальник под халатиком на своей, ещё неокрепшей груди, попыталась приподняться, но я резко прижал её рукой к земле:
— «Лежи, … не шуми, … сейчас пойдем! Хочешь, чтобы они нас увидели? Будет потом нам…»
Что будет, я не объяснил, да и не знал, но оторваться от такой зачаровывающей, неожиданно открывшейся перед нами картины был не в силах, внутри ругая себя, что не оставил Наташку дома. Если бы не она, то давно бы выбросил весь семенной запас на сочную зеленую травку!
Младше меня на два года, была симпатичной, почти сформировавшейся, с красивой фигуркой девушкой. Изредка я пытался подсматривать за ней, когда она принимала в саду душ, залезая на яблоню. Но что-то рассмотреть с такого большого расстояния сквозь густую крону было трудно, вызывая только разочарование и прилив ещё большего любопытства к обнаженному женскому телу, а тут…
Я был так близко от занимающейся любовью пары, что мог рассмотреть каждый волосок на холмике в нижней части женского живота. Эх, сейчас бы расстегнуть ширинку, достать уже ноющий в нетерпении член и поласкать его, а тут как назло эта Наташка…
— «Как тебе на это нравиться смотреть? – не угомонилась она. – Пошли, … а то бабушке расскажу»
— «Ну и дура, - пронеслось в голове, зло, посмотрев на неё, приложив палец к губам. – Какая же она дура!»
Неожиданно мужчина резко встал на колени, начал расстегивать пояс, заставив Наташку притихнуть. Заскрипела молния, сквозь её зубчики торчали рыжие волосы, потертые джинсы заскользили по бедрам, оголяя вздыбленную плоть. Ярко красная, лоснящаяся головка на мгновение мелькнула в своём великолепии, и сразу же голова мужчины склонилась между женских ног, набросилась на заветный плод так, как голодная собака кидается на кусок брошенного мяса.
— «Коленька, … что ты делаешь, … мне стыдно, … не надо так …, - застонала женщина, закрывая лицо руками и выгибая тело, пытаясь уклониться от столь бесстыжей ласки. – Не надо, … прошу тебя, … мне стыдно …»
Но он яростно двигал головой между широко разведенных ножек, не обращая внимания на её причитания, пыхтя, как паровоз от удовольствия, приводя женщину в странное состояние. Она крутила головой из стороны в сторону, пальцы правой руки царапали зеленую травку, вгрызались в землю, и вдруг затихала, будто бы лишаясь сил. Но через мгновение вновь всё повторялось сначала.
На секунду я представил себя на его месте, легкая испарина выступила на лбу, вспотели ладони.
— «Эх, зачем я взял с собой Наташку!», - опять с сожалением пронеслось в голове, стыдясь, что она может заметить моё состояние.
Насладившись её соками, а может, посчитав достаточно возбужденной, мужчина оторвался от женских прелестей, и повалился на спину, рядом с распростертой женщиной.
Обхватив её голову рукой, он повлек к паху. Тетя Галя сделала слабую попытку сопротивления, видимо ей не очень нравилось заниматься такими вещами.
— «Галочка, ну, пожалуйста! Что ты как девочка? Мне же не стыдно было тебя там целовать», - донесся до нас умоляющий голос.
— «Ну, не надо, … прошу. Только не это! – взмолилась она. – Ты же знаешь меня, … зачем об этом просить? Я никогда и никому не делала этого? И не буду!»
— «Ты не любишь меня …», - недовольные нотки скользнули в его голосе.
— «Как ты можешь такое говорить? Да, я Коленька …», - зашептала, покорно приподнимаясь, поворачиваясь на бок, закрывая его от нас своим пышным тело, показывая обнаженную спину, полные ягодицы исписанные узором, оставленным сочной травой.
— «Что она делает? Какая гадость! Фу! Я бы никогда … там не поцеловала,– зашипела с возмущением Наташка, раньше меня, догадываясь о его намерениях, в омерзительной гримасе искривляя лицо, словно собираясь вырвать. – Хочешь – смотри, а я – пойду. Пошляк!»
Я бросил на неё гневный взгляд, ещё сильнее прижимая рукой к земле, слыша, как раздался приглушенный, непонятный чавкающий звук, синхронно движению головы женщины.
Набухшие гениталии томно ныли, сердце сжалось, в висках застучали отзвуки ударов сердца. Такого я даже не мог представить, что смогу увидеть. Мужчина и женщина перед нами, в каких-то нескольких метрах придавались любовным утехам, а мы - в высокой траве, затаив дыхание, скрытые зарослями шиповника.
Хорошо ещё хоть Наташка перестала ныть, изредка приподнимая голову, с осуждение то на меня, то на них, бросая испепеляющие взгляды.
— «У неё же муж есть, … как она так может?», - донесся еле слышный, слегка дрожащий голос, но я его почти не услышал зачарованный происходящим, чувствуя соблазнительную застежку бюстгальтера купальника, через тонкий, ситцевый халатик.
Ещё никогда этот маленький кусочек пластмасса не вызывал такую гамму эмоций. На секунду захотелось прижаться к этой будущей женщине, покрывая её тело поцелуями, ласкать розовые сосочки, ощутить сладкий вкус губ, мягкое, податливое влагалище, покрытое жесткими, редкими волосиками.
Не выпуская сладострастный леденец из-за рта, женщина встала между его ног, склонив голову. Пышные волосы покрыли его тело, скрывая изумительное зрелище от нас. Она напряженно двигала головой, словно выполняя какую-то необходимую, неприятную ей повинность.
Тяжелая, увесистая грудь с крупным, торчащим от возбуждения сосцом, постоянно хлопала о волосатые ноги. Вдруг её рука скользнула между бедер, неистово затеребила влагалище, а моя, нежно прошлась по Наташкиной спине, словно успокаивая её.
Нет, мои руки ещё никогда не ощущали такого! Обыкновенное девичье тело казалось ужасно заманчивым и притягательным. Пальчики ласкали кожу под тонкой тканью, а она притихла, лежала, боясь пошевелиться, внимательно наблюдая или за мной, или за происходящим на поляне.
Вдруг женщина разогнулась, закинув длинные волосы за спину, обхватила руками снизу грудь, призывно выставив на него торчащие соски, сильно сжала её, словно испытывая в ней какое-то ужасное напряжение. На красном от возбуждения лице скользнула похотливая гримаса.
— «Только туда не надо, - простонала тетя Галя, валясь на спину и лихо, подхватывая руками под коленками, прижимая их к груди, - а то ещё залечу. Муж выгонит и придется тебе на мне жениться!»
Он вскочил, словно ждал этого, наваливаясь на неё, прижимая к земле, бешено задергался бедрами, будто бы, куда-то боясь опоздать. Не прошло и нескольких минут, как она застонала, словно змея извиваясь под ним, дрожа всем телом, и он, выполняя её просьбу, резко выдернув из чрева член. Потоки семени брызнули на живот, грудь, лицо.
Тетя Галя, судорожно ухватилась за бедра, потянула на себя, усаживая на грудь. Дрожащую головку обхватила губками, жадно втягивая в себя, словно боясь потерять остатки мужского семени.
— «Ты просто прелесть, - изнеможенно зашептал он, обессиленный валясь рядом с ней на траву. – Тебе хорошо, … всё нормально?»
Она положила голову на волосатую грудь, зашептала нежные слова любви. И словно в подтверждение им, из куста шиповника, где на молодой завязи ещё держались розовые лепесточки, запела птичка, длинной, кружевной мелодией, и сразу же – умолкла, как только она перестала говорить.
— «Ладно, Галочка, мне надо бежать, а то жена уже всю деревню обыскала, ища меня», - торопливо заговорил, застегивая джинсы.
Обнаженная женщина встала, он обнял её, и в последний раз согрел губы поцелуем, как-то нехотя прижимая к себе, будто стыдясь мимолетной связи с ней. Птичка, с новой силой запела в кустах, но быстро исчерпала запас нот, вспорхнула. Было видно только, как нежные, розовые лепестки шиповника, посыпались с веточек, плавно кружа и переворачиваясь в воздухе, падая на черную землю. <
br>
Женщина стояла в каком-то оцепенении, с тайной надеждой смотря на него, не в состоянии понять, стоит ли идти с ним, и, чтобы не мучить её сомнениями, спотыкаясь, он, как-то виновато улыбнувшись, побежала в сторону деревни, произнеся на прощание, не те слова, которые она хотела услышать:
— «Пошел я. Ещё может, увидимся, только сама ко мне не подходи, ты же знаешь Вальку …»
А она стояла, абсолютно голая, измазанная его спермой, слыша удаляющиеся шаги, с дурацки приоткрытым ртом, словно в нём пенилось что-то невысказанное. Безвольно женщина опустилась на землю, с каким-то опустошенным лицо и хрупкие плечи содрогнулись рыданием.
Мы не видели, как она оделась и ушла, повернувшись на спину, уставив свой взор в голубое, безоблачное небо. Каждый лежал и думал о своём.
Наташенька лежала, закрыв глаза, опустив руки вдоль тела. Её лицо ещё не казалось мне таким прекрасным. Небольшие холмики, под тонкой тканью, монотонно вздымались, будоража и без того возбужденную плоть.
Непреодолимое желание коснутся девичьего тела, заставило поднять руку, положить ей на животик. Она не вздрогнула, не отбросила её с гневом, а продолжала мирно, спокойно лежать. На какую-то секунду, мне показалось, что она спит и ладонь, медленно заскользила, поднимаясь к груди.
Ладонь накрыла небольшой холмик, и пальчики сразу почувствовали упругий сосочек, почему-то так призывно торчащий под ней. Я слегка водил рукой, обследуя его, и на моё удивления, он становился больше, всё сильнее прорисовываясь под тонкой тканью.
То ли безумное возбуждение от увиденного, то ли от покладистости Наташеньки, пальчики смело коснулись верхней пуговки халатика, расстегнули её. Она, продолжала спокойно лежать с невозмутимым лицом, не обращая внимания на это, придавая мне уверенность.
За первой последовала вторая, третья, четвертая. И вот осторожно разведя полы халатика, оголил смуглый животик, снизу прикрытый тонкой полоской трусиков, небольшую грудь, туго обтянутую эластичным бюстгальтером.
Кончики пальчиков нежно коснулись золотистой кожи в районе пупочка, медленно скользнули ниже. По телу пробежала легкая дрожь, маленькие, пушистые, еле заметные волосики, встрепенулись, стали торчком, а она продолжала всё так же ровно дышать, совершенно не обращая на меня внимание.
Нет, никогда с такой нежностью и лаской, я не обращался с ней, водя рукой по бархатистому телу.
Ладонь накрыла грудь, и я почувствовал, что она как-то тяжело вздохнула, будто бы испытывая тягостные, непосильные ей ощущения. Эластичная ткань медленно, словно боясь её спугнуть, поползла вверх, обнажая чудесные холмики с торчащими сосочками, окруженными небольшими розовыми ореолами, и сразу же горячие губы коснулись их.
Я не мог поверить в реальность происходящего! Полуобнаженная Наташенька покорно лежала рядом со мной, предоставив ласкам свое тело! Сладострастный сосочек скользил между губ, а рука, пройдясь по животику, коснулась лобка, под эластичной тканью, почувствовав жесткую лужайку кучерявых волосиков.
Как я боялся, что она сейчас встрепенется, отбросит мою руку, но ладонь всё равно скользнула ниже, чувствуя, пухленькие, разгоряченные половые губки. Сердце остановилось, перестало биться, но нетерпеливые пальчики лезли всё дальше и дальше, накрывая пухлые валики, пытаясь исследовать расщелину между ними, хотя сжатые ножки и упругая ткань не позволяла этого сделать в полной мере.
И я решился, дрожа от возбуждения, на более решительные действия. Рука скользнула под резинку трусиков, сразу же почувствовав оголенный низ животика, жесткие волосики, пухленькие валики, покрытые редкой растительностью.
Пальчик проник в расщелину между ними, почувствовав жар женского чрева. Волна безумия накатилась, закрыв пеленой разум! Я захотел её, как мужчина хочет женщину, и рука начала судорожно стягивать с неё плавки…
— «Нет, … не надо…», - встрепенулась она, охладив мой пыл, ухватываясь обеими руками за них.
Я, как подкошенный рухнул на спину, выпуская сосочек из-за рта, прекращая свои грязные попытки.
Мы молча лежали рядом. Я – сгорая от стыда, за своё легкомысленное поведение, а она – знать бы, о чём она думала?
— «Ты обиделся на меня?», - неожиданно раздался её голос.
Но я промолчал, чувствуя внутри ни столько обиду на неё, сколько стыд за своё поведение.
— «Сережа, ты меня любишь?», - не дождавшись ответа, продолжила она.
Я не знал, что ответить, но то, что любимей и желанней никого сейчас, чем она не было – это точно.
— «Что молчишь? Любишь или нет?»
— «Конечно, люблю», - выдавил из себя, такие непривычные для меня слова.
— «Ты мне тоже очень нравишься. Вот тетя Галя, … как любит его, … а он её нет! - тяжело вздохнула она. – Ему от неё только одно и надо»
Я молчал, прекрасно понимая, что надо мужчине от тети Гали. Словно в немом кино перед глазами пролетели кадры бьющейся в экстазе голой соседки. В животе с новой силой заныло, в яичках разлилась неприятная тяжесть.
— «Тебе нравиться моё тело?»
— «Наташка, ты очень красивая! Красивей тебя нет!», - тяжело вздохнул, чувствуя, как ломит в паху.
— «Тебе приятно меня трогать?»
Я тихо засмеялся:
— «Представить себе не можешь, … как приятно…»
— «А я вчера видела, как ты за домом в кустах занимался …, - робко произнесла она, боясь сказать онанизмом, - Ну, ты сам знаешь, чем занимался. Ты тогда думал обо мне?»
Она приподнялась на локтях, прикрывая обнаженную грудь полой халатика, и пристально посмотрела.
От стыда кровь прилила к лицу. От одной мысли, что Наташка видела меня в такой интимный момент, сердце сжалось, перехватило дыхание. Конечно, я не думал тогда о ней. Подсмотрев через забор, как тетя Галя пропалывает грядки, высоко обнажив стройные ноги, засунув за поясок подол платья, я предался удовлетворению своей похоти, но этого сказать не мог, и после небольшой паузы, дрожащим голосом произнес:
— «Конечно, …тебя …»
— «А тебе приятно было, … думать обо мне?», - допытывалась она.
— «Да …», - выдавил из себя, чувствуя, что ужасно не нравиться мне этот разговор.
— «Он у тебя такой красивый и … большой»
— «Вот ты меня трогал, - задумчиво произнесла она, - а я тебя нет! А знаешь, как мне было приятно?»
Я повернул голову, пристально посмотрел в голубые с лукавыми искорками глазки.
— «А можно я тебя потрогаю? Тебе тоже будет приятно?»
Я не мог поверить её словам! Словно в холодный ручей они окунули меня, вновь перехватило дыхание.
— «Я же не ты, … трогай, … не жалко …», - дрожащим, неизвестным голосом произнес, еле сдерживаясь от волнения.
— «Только ты не тронешь меня? – лукаво спросила, натягивая на грудь чашечки бюстгальтера и застегивая верхнюю пуговку халатика. – Пообещай!»
— «Нет, … не трону …», - твердо заверил, смотря в горящие, каким-то неизвестным огнем глазки.
Она села на траву рядом со мной и начала медленно стягивать резинку шорт, оголяя живот, пук черных, кучерявых волос.
— «Ух, как здорово, … сколько у тебя их отросло здесь!», - с восхищением произнесла она, обнажая вздыбленную плоть, окруженную зарослями.
Я даже не знал, что мне станет стыдно, когда девчонка увидит торчащий член, и стеснительно закрыл глаза.
— «А это он у тебя такой, потому что ты тетю Галю голой видел …, - сделала небольшую паузу, задумалась, и, набравшись смелости, обхватывая его ладошкой, продолжила, - …или потому, что … меня трогал?»
— «А ты как думаешь?», - стараясь сказать, как можно спокойней, но этого у меня не сильно получилось, чувствуя, что забурлило в животе, заныло в паху.
— «Меня! - слегка щелкнула по моему носу, - Конечно, меня!!!»
— «Ой, а он весь мокрый. И течет что-то», - удивленно произнесла, медленно двигая рукой по стволу.
Только пальчики коснулись снизу головки, как он задрожал, начал судорожно выстреливать сперму. Она с любопытством смотрела на него, то сжимая, то расслабляя ладонь, а я корчился в сладострастных муках, стараясь сдержать себя.
Он медленно уменьшался в её ладони, а она продолжала завороженно смотреть на него и стекающую по руке сперму.
— «Тебе приятно?», – вывел из оцепенения тихий голос.
Я утвердительно закачал головой:
— «Очень …»
— «А так?», - и её язычок коснулся головки, слизывая, как кошечка молочко, остатки спермы.
Не успел я ответить, как она отпрянула от неё:
— «Фу, … какой неприятный вкус …»
Проведя по губам тыльной стороной ладони, вытирая оставшуюся слизь, она пристально посмотрела на меня.
— «А тебе нравиться так?»
Я опять судорожно закачал головой, не в силах произнести слово.
— «Ну, ладно. Если нравиться, то, что же поделаешь?», - тяжело вздохнув, и со страдальческим выражением лица наклонилась, обхватывая губками лоснящуюся головку.
Это были самые прекрасные мгновения в моей жизни, но быстро насладившись, она выпустила её из-за рта, и пристально посмотрев, тихо спросила:
— «А ты тоже хочешь поцеловать меня, …как целовали тетю Галю?»
И не дождавшись ответа, ухватившись за резинку трусиков начала стаскивать их, валясь на спину и расставляя ножки:
— «Только поцеловать! Обещай, что не тронешь!»
Аромат девственного влагалища закружил голову, приводя в состояние безумия, и я впился губами в ещё не распустившийся цветок любви …
Конец
— «Тихо! Это же тетя Галя, … бабушкина соседка, - еле слышно произнес, не в состоянии оторвать взгляд от происходящего, словно это было неоспоримым оправданием любопытства рассмотреть, что происходит на поляне. – Сейчас пойдем, … подожди …»
Под ярким солнцем, на зеленой травке, белели небрежно брошенное платье, трусики и бюстгальтер, рядом с неугомонным клубком тел. Мужчина сладострастно покрывал поцелуями белоснежные булки грудей, просунув коленку между ног, распластанной на земле обнаженной женщины. При каждом прикосновении губ, она тяжело вздыхала, шла ему навстречу, крепко прижимая голову к груди.
— «Коленька, милый, как мне хорошо с тобой, - доносился сладострастный стон. – Я хочу тебя, … как за тобой соскучилась …»
Зудение комаров и мошкары уже не мешали, ничего не существовало вокруг, только обнаженные тела, слившиеся в экстазе, а тут эта назойливая племянница, постоянно дергающая за руку. Мало того, что при ней неудобно смотреть на такие вещи, так она ещё и мешает!
— «Сережка, пошли. Как тебе не стыдно? Неужели не ясно: подсматривать — очень плохо, все равно, что заглядывать в замочную скважину, - шептала на ухо, стыдясь открыто сказать, что я наблюдаю за любовными играми мужчины и женщины. - Тем более, это тетя Галя, … как ты потом ей в глаза будешь смотреть?»
— «Да тихо! - прижал палец к губам. – Не хочешь не смотри!»
— «А как она мужу после этого в глаза будет смотреть? – процедил сквозь зубы, вспомнил, как бабушка нахваливала её, - И умная, и красивая, и мужа на руках носит, души в нём не чает! А она!»
Наташка красная от стыда или возбуждения, обидчиво надула губки:
— «Если бы знала, что ты такой, не пошла бы с тобой, купаться»
Она с недовольным лицом поправила купальник под халатиком на своей, ещё неокрепшей груди, попыталась приподняться, но я резко прижал её рукой к земле:
— «Лежи, … не шуми, … сейчас пойдем! Хочешь, чтобы они нас увидели? Будет потом нам…»
Что будет, я не объяснил, да и не знал, но оторваться от такой зачаровывающей, неожиданно открывшейся перед нами картины был не в силах, внутри ругая себя, что не оставил Наташку дома. Если бы не она, то давно бы выбросил весь семенной запас на сочную зеленую травку!
Младше меня на два года, была симпатичной, почти сформировавшейся, с красивой фигуркой девушкой. Изредка я пытался подсматривать за ней, когда она принимала в саду душ, залезая на яблоню. Но что-то рассмотреть с такого большого расстояния сквозь густую крону было трудно, вызывая только разочарование и прилив ещё большего любопытства к обнаженному женскому телу, а тут…
Я был так близко от занимающейся любовью пары, что мог рассмотреть каждый волосок на холмике в нижней части женского живота. Эх, сейчас бы расстегнуть ширинку, достать уже ноющий в нетерпении член и поласкать его, а тут как назло эта Наташка…
— «Как тебе на это нравиться смотреть? – не угомонилась она. – Пошли, … а то бабушке расскажу»
— «Ну и дура, - пронеслось в голове, зло, посмотрев на неё, приложив палец к губам. – Какая же она дура!»
Неожиданно мужчина резко встал на колени, начал расстегивать пояс, заставив Наташку притихнуть. Заскрипела молния, сквозь её зубчики торчали рыжие волосы, потертые джинсы заскользили по бедрам, оголяя вздыбленную плоть. Ярко красная, лоснящаяся головка на мгновение мелькнула в своём великолепии, и сразу же голова мужчины склонилась между женских ног, набросилась на заветный плод так, как голодная собака кидается на кусок брошенного мяса.
— «Коленька, … что ты делаешь, … мне стыдно, … не надо так …, - застонала женщина, закрывая лицо руками и выгибая тело, пытаясь уклониться от столь бесстыжей ласки. – Не надо, … прошу тебя, … мне стыдно …»
Но он яростно двигал головой между широко разведенных ножек, не обращая внимания на её причитания, пыхтя, как паровоз от удовольствия, приводя женщину в странное состояние. Она крутила головой из стороны в сторону, пальцы правой руки царапали зеленую травку, вгрызались в землю, и вдруг затихала, будто бы лишаясь сил. Но через мгновение вновь всё повторялось сначала.
На секунду я представил себя на его месте, легкая испарина выступила на лбу, вспотели ладони.
— «Эх, зачем я взял с собой Наташку!», - опять с сожалением пронеслось в голове, стыдясь, что она может заметить моё состояние.
Насладившись её соками, а может, посчитав достаточно возбужденной, мужчина оторвался от женских прелестей, и повалился на спину, рядом с распростертой женщиной.
Обхватив её голову рукой, он повлек к паху. Тетя Галя сделала слабую попытку сопротивления, видимо ей не очень нравилось заниматься такими вещами.
— «Галочка, ну, пожалуйста! Что ты как девочка? Мне же не стыдно было тебя там целовать», - донесся до нас умоляющий голос.
— «Ну, не надо, … прошу. Только не это! – взмолилась она. – Ты же знаешь меня, … зачем об этом просить? Я никогда и никому не делала этого? И не буду!»
— «Ты не любишь меня …», - недовольные нотки скользнули в его голосе.
— «Как ты можешь такое говорить? Да, я Коленька …», - зашептала, покорно приподнимаясь, поворачиваясь на бок, закрывая его от нас своим пышным тело, показывая обнаженную спину, полные ягодицы исписанные узором, оставленным сочной травой.
— «Что она делает? Какая гадость! Фу! Я бы никогда … там не поцеловала,– зашипела с возмущением Наташка, раньше меня, догадываясь о его намерениях, в омерзительной гримасе искривляя лицо, словно собираясь вырвать. – Хочешь – смотри, а я – пойду. Пошляк!»
Я бросил на неё гневный взгляд, ещё сильнее прижимая рукой к земле, слыша, как раздался приглушенный, непонятный чавкающий звук, синхронно движению головы женщины.
Набухшие гениталии томно ныли, сердце сжалось, в висках застучали отзвуки ударов сердца. Такого я даже не мог представить, что смогу увидеть. Мужчина и женщина перед нами, в каких-то нескольких метрах придавались любовным утехам, а мы - в высокой траве, затаив дыхание, скрытые зарослями шиповника.
Хорошо ещё хоть Наташка перестала ныть, изредка приподнимая голову, с осуждение то на меня, то на них, бросая испепеляющие взгляды.
— «У неё же муж есть, … как она так может?», - донесся еле слышный, слегка дрожащий голос, но я его почти не услышал зачарованный происходящим, чувствуя соблазнительную застежку бюстгальтера купальника, через тонкий, ситцевый халатик.
Ещё никогда этот маленький кусочек пластмасса не вызывал такую гамму эмоций. На секунду захотелось прижаться к этой будущей женщине, покрывая её тело поцелуями, ласкать розовые сосочки, ощутить сладкий вкус губ, мягкое, податливое влагалище, покрытое жесткими, редкими волосиками.
Не выпуская сладострастный леденец из-за рта, женщина встала между его ног, склонив голову. Пышные волосы покрыли его тело, скрывая изумительное зрелище от нас. Она напряженно двигала головой, словно выполняя какую-то необходимую, неприятную ей повинность.
Тяжелая, увесистая грудь с крупным, торчащим от возбуждения сосцом, постоянно хлопала о волосатые ноги. Вдруг её рука скользнула между бедер, неистово затеребила влагалище, а моя, нежно прошлась по Наташкиной спине, словно успокаивая её.
Нет, мои руки ещё никогда не ощущали такого! Обыкновенное девичье тело казалось ужасно заманчивым и притягательным. Пальчики ласкали кожу под тонкой тканью, а она притихла, лежала, боясь пошевелиться, внимательно наблюдая или за мной, или за происходящим на поляне.
Вдруг женщина разогнулась, закинув длинные волосы за спину, обхватила руками снизу грудь, призывно выставив на него торчащие соски, сильно сжала её, словно испытывая в ней какое-то ужасное напряжение. На красном от возбуждения лице скользнула похотливая гримаса.
— «Только туда не надо, - простонала тетя Галя, валясь на спину и лихо, подхватывая руками под коленками, прижимая их к груди, - а то ещё залечу. Муж выгонит и придется тебе на мне жениться!»
Он вскочил, словно ждал этого, наваливаясь на неё, прижимая к земле, бешено задергался бедрами, будто бы, куда-то боясь опоздать. Не прошло и нескольких минут, как она застонала, словно змея извиваясь под ним, дрожа всем телом, и он, выполняя её просьбу, резко выдернув из чрева член. Потоки семени брызнули на живот, грудь, лицо.
Тетя Галя, судорожно ухватилась за бедра, потянула на себя, усаживая на грудь. Дрожащую головку обхватила губками, жадно втягивая в себя, словно боясь потерять остатки мужского семени.
— «Ты просто прелесть, - изнеможенно зашептал он, обессиленный валясь рядом с ней на траву. – Тебе хорошо, … всё нормально?»
Она положила голову на волосатую грудь, зашептала нежные слова любви. И словно в подтверждение им, из куста шиповника, где на молодой завязи ещё держались розовые лепесточки, запела птичка, длинной, кружевной мелодией, и сразу же – умолкла, как только она перестала говорить.
— «Ладно, Галочка, мне надо бежать, а то жена уже всю деревню обыскала, ища меня», - торопливо заговорил, застегивая джинсы.
Обнаженная женщина встала, он обнял её, и в последний раз согрел губы поцелуем, как-то нехотя прижимая к себе, будто стыдясь мимолетной связи с ней. Птичка, с новой силой запела в кустах, но быстро исчерпала запас нот, вспорхнула. Было видно только, как нежные, розовые лепестки шиповника, посыпались с веточек, плавно кружа и переворачиваясь в воздухе, падая на черную землю. <
br>
Женщина стояла в каком-то оцепенении, с тайной надеждой смотря на него, не в состоянии понять, стоит ли идти с ним, и, чтобы не мучить её сомнениями, спотыкаясь, он, как-то виновато улыбнувшись, побежала в сторону деревни, произнеся на прощание, не те слова, которые она хотела услышать:
— «Пошел я. Ещё может, увидимся, только сама ко мне не подходи, ты же знаешь Вальку …»
А она стояла, абсолютно голая, измазанная его спермой, слыша удаляющиеся шаги, с дурацки приоткрытым ртом, словно в нём пенилось что-то невысказанное. Безвольно женщина опустилась на землю, с каким-то опустошенным лицо и хрупкие плечи содрогнулись рыданием.
Мы не видели, как она оделась и ушла, повернувшись на спину, уставив свой взор в голубое, безоблачное небо. Каждый лежал и думал о своём.
Наташенька лежала, закрыв глаза, опустив руки вдоль тела. Её лицо ещё не казалось мне таким прекрасным. Небольшие холмики, под тонкой тканью, монотонно вздымались, будоража и без того возбужденную плоть.
Непреодолимое желание коснутся девичьего тела, заставило поднять руку, положить ей на животик. Она не вздрогнула, не отбросила её с гневом, а продолжала мирно, спокойно лежать. На какую-то секунду, мне показалось, что она спит и ладонь, медленно заскользила, поднимаясь к груди.
Ладонь накрыла небольшой холмик, и пальчики сразу почувствовали упругий сосочек, почему-то так призывно торчащий под ней. Я слегка водил рукой, обследуя его, и на моё удивления, он становился больше, всё сильнее прорисовываясь под тонкой тканью.
То ли безумное возбуждение от увиденного, то ли от покладистости Наташеньки, пальчики смело коснулись верхней пуговки халатика, расстегнули её. Она, продолжала спокойно лежать с невозмутимым лицом, не обращая внимания на это, придавая мне уверенность.
За первой последовала вторая, третья, четвертая. И вот осторожно разведя полы халатика, оголил смуглый животик, снизу прикрытый тонкой полоской трусиков, небольшую грудь, туго обтянутую эластичным бюстгальтером.
Кончики пальчиков нежно коснулись золотистой кожи в районе пупочка, медленно скользнули ниже. По телу пробежала легкая дрожь, маленькие, пушистые, еле заметные волосики, встрепенулись, стали торчком, а она продолжала всё так же ровно дышать, совершенно не обращая на меня внимание.
Нет, никогда с такой нежностью и лаской, я не обращался с ней, водя рукой по бархатистому телу.
Ладонь накрыла грудь, и я почувствовал, что она как-то тяжело вздохнула, будто бы испытывая тягостные, непосильные ей ощущения. Эластичная ткань медленно, словно боясь её спугнуть, поползла вверх, обнажая чудесные холмики с торчащими сосочками, окруженными небольшими розовыми ореолами, и сразу же горячие губы коснулись их.
Я не мог поверить в реальность происходящего! Полуобнаженная Наташенька покорно лежала рядом со мной, предоставив ласкам свое тело! Сладострастный сосочек скользил между губ, а рука, пройдясь по животику, коснулась лобка, под эластичной тканью, почувствовав жесткую лужайку кучерявых волосиков.
Как я боялся, что она сейчас встрепенется, отбросит мою руку, но ладонь всё равно скользнула ниже, чувствуя, пухленькие, разгоряченные половые губки. Сердце остановилось, перестало биться, но нетерпеливые пальчики лезли всё дальше и дальше, накрывая пухлые валики, пытаясь исследовать расщелину между ними, хотя сжатые ножки и упругая ткань не позволяла этого сделать в полной мере.
И я решился, дрожа от возбуждения, на более решительные действия. Рука скользнула под резинку трусиков, сразу же почувствовав оголенный низ животика, жесткие волосики, пухленькие валики, покрытые редкой растительностью.
Пальчик проник в расщелину между ними, почувствовав жар женского чрева. Волна безумия накатилась, закрыв пеленой разум! Я захотел её, как мужчина хочет женщину, и рука начала судорожно стягивать с неё плавки…
— «Нет, … не надо…», - встрепенулась она, охладив мой пыл, ухватываясь обеими руками за них.
Я, как подкошенный рухнул на спину, выпуская сосочек из-за рта, прекращая свои грязные попытки.
Мы молча лежали рядом. Я – сгорая от стыда, за своё легкомысленное поведение, а она – знать бы, о чём она думала?
— «Ты обиделся на меня?», - неожиданно раздался её голос.
Но я промолчал, чувствуя внутри ни столько обиду на неё, сколько стыд за своё поведение.
— «Сережа, ты меня любишь?», - не дождавшись ответа, продолжила она.
Я не знал, что ответить, но то, что любимей и желанней никого сейчас, чем она не было – это точно.
— «Что молчишь? Любишь или нет?»
— «Конечно, люблю», - выдавил из себя, такие непривычные для меня слова.
— «Ты мне тоже очень нравишься. Вот тетя Галя, … как любит его, … а он её нет! - тяжело вздохнула она. – Ему от неё только одно и надо»
Я молчал, прекрасно понимая, что надо мужчине от тети Гали. Словно в немом кино перед глазами пролетели кадры бьющейся в экстазе голой соседки. В животе с новой силой заныло, в яичках разлилась неприятная тяжесть.
— «Тебе нравиться моё тело?»
— «Наташка, ты очень красивая! Красивей тебя нет!», - тяжело вздохнул, чувствуя, как ломит в паху.
— «Тебе приятно меня трогать?»
Я тихо засмеялся:
— «Представить себе не можешь, … как приятно…»
— «А я вчера видела, как ты за домом в кустах занимался …, - робко произнесла она, боясь сказать онанизмом, - Ну, ты сам знаешь, чем занимался. Ты тогда думал обо мне?»
Она приподнялась на локтях, прикрывая обнаженную грудь полой халатика, и пристально посмотрела.
От стыда кровь прилила к лицу. От одной мысли, что Наташка видела меня в такой интимный момент, сердце сжалось, перехватило дыхание. Конечно, я не думал тогда о ней. Подсмотрев через забор, как тетя Галя пропалывает грядки, высоко обнажив стройные ноги, засунув за поясок подол платья, я предался удовлетворению своей похоти, но этого сказать не мог, и после небольшой паузы, дрожащим голосом произнес:
— «Конечно, …тебя …»
— «А тебе приятно было, … думать обо мне?», - допытывалась она.
— «Да …», - выдавил из себя, чувствуя, что ужасно не нравиться мне этот разговор.
— «Он у тебя такой красивый и … большой»
— «Вот ты меня трогал, - задумчиво произнесла она, - а я тебя нет! А знаешь, как мне было приятно?»
Я повернул голову, пристально посмотрел в голубые с лукавыми искорками глазки.
— «А можно я тебя потрогаю? Тебе тоже будет приятно?»
Я не мог поверить её словам! Словно в холодный ручей они окунули меня, вновь перехватило дыхание.
— «Я же не ты, … трогай, … не жалко …», - дрожащим, неизвестным голосом произнес, еле сдерживаясь от волнения.
— «Только ты не тронешь меня? – лукаво спросила, натягивая на грудь чашечки бюстгальтера и застегивая верхнюю пуговку халатика. – Пообещай!»
— «Нет, … не трону …», - твердо заверил, смотря в горящие, каким-то неизвестным огнем глазки.
Она села на траву рядом со мной и начала медленно стягивать резинку шорт, оголяя живот, пук черных, кучерявых волос.
— «Ух, как здорово, … сколько у тебя их отросло здесь!», - с восхищением произнесла она, обнажая вздыбленную плоть, окруженную зарослями.
Я даже не знал, что мне станет стыдно, когда девчонка увидит торчащий член, и стеснительно закрыл глаза.
— «А это он у тебя такой, потому что ты тетю Галю голой видел …, - сделала небольшую паузу, задумалась, и, набравшись смелости, обхватывая его ладошкой, продолжила, - …или потому, что … меня трогал?»
— «А ты как думаешь?», - стараясь сказать, как можно спокойней, но этого у меня не сильно получилось, чувствуя, что забурлило в животе, заныло в паху.
— «Меня! - слегка щелкнула по моему носу, - Конечно, меня!!!»
— «Ой, а он весь мокрый. И течет что-то», - удивленно произнесла, медленно двигая рукой по стволу.
Только пальчики коснулись снизу головки, как он задрожал, начал судорожно выстреливать сперму. Она с любопытством смотрела на него, то сжимая, то расслабляя ладонь, а я корчился в сладострастных муках, стараясь сдержать себя.
Он медленно уменьшался в её ладони, а она продолжала завороженно смотреть на него и стекающую по руке сперму.
— «Тебе приятно?», – вывел из оцепенения тихий голос.
Я утвердительно закачал головой:
— «Очень …»
— «А так?», - и её язычок коснулся головки, слизывая, как кошечка молочко, остатки спермы.
Не успел я ответить, как она отпрянула от неё:
— «Фу, … какой неприятный вкус …»
Проведя по губам тыльной стороной ладони, вытирая оставшуюся слизь, она пристально посмотрела на меня.
— «А тебе нравиться так?»
Я опять судорожно закачал головой, не в силах произнести слово.
— «Ну, ладно. Если нравиться, то, что же поделаешь?», - тяжело вздохнув, и со страдальческим выражением лица наклонилась, обхватывая губками лоснящуюся головку.
Это были самые прекрасные мгновения в моей жизни, но быстро насладившись, она выпустила её из-за рта, и пристально посмотрев, тихо спросила:
— «А ты тоже хочешь поцеловать меня, …как целовали тетю Галю?»
И не дождавшись ответа, ухватившись за резинку трусиков начала стаскивать их, валясь на спину и расставляя ножки:
— «Только поцеловать! Обещай, что не тронешь!»
Аромат девственного влагалища закружил голову, приводя в состояние безумия, и я впился губами в ещё не распустившийся цветок любви …
Конец