Падший ангел. Часть I. Евпатория
Падший ангел
"Ты сейчас здесь,
Чтоб узнать, что готовит Рок.
Повинуясь желаньям, что ранее спали, спали...
Мы сольёмся в один поток.
Твое сердце уже уступило мне.
Бросив бороться, уже уступило мне.
Здесь ты со мной теперь.
Все мысли прочь!
Ты решилась, решилась...
Нам пути обратно нет!
И без раздумий!
Игру в слова закончим мы теперь.
Нам известен стал ответ
На все вопросы.
Отбрось сомненья!
Какой огонь зажжётся в нас?
Когда пробьёт восторга час?
Где ждёт нас сладкий плен соблазна?
Нам пути обратно нет…
Еще мгновенье –
И страсть откроет каждый свой секрет.
И нам пути обратно нет.
Наступает
Тот момент, где слова пусты.
Тот момент, где слова, словно снег весной, тают, тают...
Я сейчас здесь,
Но с трудом сознаю – зачем
В тишине я уже представляла
Тела, что сплелись в одно,
Битву оставив.
И здесь я с тобой теперь.
Все мысли прочь!
Я решилась, решилась...
Нам пути обратно нет…
Нам пути обратно нет!
Еще мгновенье –
И взорван мост,
И в пламени весь свет!
И нам пути обратно нет…" "The point of no return"
Пролог
Росла я в окружении 2 братьев: старшего – Алексея и младшего – Александра.
Алексей был старше меня на n лет и в нашей тусовке участия не принимал.
С Сашкой мы хоть и проводили вместе всё время на пролёт, но он был младше меня на 4 года, и я всегда чувствовала за него ответственность. Сашку это весьма раздражало, поэтому излишне я старалась его не опекать. Мы были хорошими друзьями.
Алёшку я тоже очень любила, но в силу разницы в возрасте абсолютно иначе, – я им очень гордилась. С n лет он был абсолютно самостоятелен, подрабатывая в свободное от учёбы время. Необходимости в этом для семьи никакой не было. Всё это он делал исключительно в целях самоуважения. Алёша, вообще, во всём был очень правильным. Как себя помню, я всегда смотрела на него как на настоящего мужчину, коим он бесспорно и являлся. Ко мне старший брат всегда был внимателен, ласков и заботлив. Сашке же не посчастливилось испытать этого в полной мере, т. к. буквально сразу по его рождению Алексей женился и переехал от нас. Те, кто знали моего старшего брата, не находили ничего удивительного в столь раннем браке. Мать, шутя, говорила, что он родился настоящим мужиком. Она очень его любила. По её словам, он был, как 2 капли, похож на своего отца – её первого мужа.
У меня же с этой женщиной, по документам значившейся моей матерью, были жутчайшие отношения! Она не прикрыто завидовала моей внешности и изводила меня, как могла с самого детства. Маленькой я считала себя самой красивой и лучшей на свете и от всей души радовалась своей везучести. Так продолжалось до тех пор, пока однажды мать, весьма разозлившись моим кручением перед зеркалом, в один миг безжалостно не разбила мой идеальный розовый мир, в котором я была одна такой хорошенькой и славной. Так я получила свой первый жизненный урок, что невозможно нравиться всем. Это открытие было пережито мною довольно болезненно. Но я оправилась, благодаря безмерной любви своей дорогой бабушки.
Моя жизнь всегда была расписана по минутам. Свободное время у меня тоже было. Его я проводила по – разному в зависимости от его количества и погоды. Когда – то с книжкой на диване или перед телевизором, когда – то вне дома с подругами. Зимой каталась на лыжах и коньках, летом на велосипеде.
Часть I. Евпатория
Лето… – моё самоё любимое время года. Полная свобода! На этот период из моего лексикона выпадало слово "надо". Но в первую очередь, лето для меня – это возможность проводить много времени у воды. Без плавания и водных игр у меня не проходило ни одно лето. На это время я всегда уезжала к крёстной в Евпаторию.
О, незабываемый чудный город! От одних только воспоминаний о нём, людях, его населяющих, и счастливо проведённом там времени волнительно начинает биться сердце.
Я обожаю море и не представляю своей жизни без него, без тёплых южных ночей с прогулками допоздна и танцами до упада. Так проходили все дни с небольшими вариациями в программе, как – то: поход по магазинам, экскурсионные поездки, воплощение в жизнь какого – нибудь безумства или просто зависание у друзей, которых и в этом городе у меня было великое множество. Разумеется, все они были исключительно мужского пола.
Таким моё окружение было вовсе не по причине моей склонности к флирту. Он мне вообще был чужд. Просто с парнями я чувствовала себя, как рыба в воде. С девчонками, за редким исключением, я сходилась крайне тяжело. Пацаны были моими хорошими друзьями, с которыми безумно весело было проводить время и ребячиться от всей души. Все они были мне, как братья. И меня сильно расстраивало, когда я замечала, что кто – то из них начинал смотреть на меня иначе, чем на друга.
Они сразу становились какими – то странными, скучными, молчаливыми и отмороженными. Всё веселие в момент куда – то проходило. С ними начинало быть смертельно скучно, и я пыталась их избегать.
Со временем всё приходило в норму. Поняв, что я ещё окончательно не распрощалась со своим детством и не созрела до, как они это называли, "серьёзных чувств", они переставали их демонстрировать. Я была счастлива, когда друзей оставляла любовная лихорадка, и они снова становились нормальными.
Хотя… однажды, подобная ситуация вызвала во мне бурю иных непонятных и неведомых доселе чувств. В тот день один из моих евпаторийских друзей признался мне в своих чувствах, скажем даже – прямо – таки обдал пылкостью! Признание было так неожиданно и страстно, что опешив, я бросила ему что – то типа: "Дурак!" и шарахнулась прочь.
Случившееся сильно меня расстроило: пусть и на время я опять потеряла друга, причём самого прикольного и неугомонного. Все мысли были заняты только этим. Не помню, как ноги сами привели меня на пляж, на моё любимое место, куда мне нравилось приходить по вечерам, сидеть в одиночестве, глядя туда, где горизонт соединялся с морем, и думать, думать, думать. Смеркалось, на город опускалась вечерняя прохлада – всё то, в чём я сейчас так остро нуждалась. Сгущающийся сумрак дарил ещё большее уединение и покой. Прохлада освежала распалённые волнением щёки и успокаивала буйный поток мыслей. Пустынный пляж, ночной бриз и тихий шелест волн действовали умиротворяюще, обволакивая спокойствием. И я просто предалась созерцанию.
Увы, через некоторое время до меня донёсся разговор приближающейся парочки. Как не вовремя! Я изо всех сил стала надеяться, что они пройдут мимо. Но нет! Пара опустилась в нескольких метрах от меня. Скрытая от их глаз выступом бетонной ограды, мне отчётливо слышалось каждое слово их негромкого разговора. В какой – то момент мне показалось, что я узнаю голос парня. Ну да, точно! Это был мой друг, о потере которого я здесь сейчас скорбела! Голос девчонки мне был незнаком: без акцента – значит, курортница. Вжавшись в уголок стены, я притаилась, опасаясь быть обнаруженной, и вся обратилась вслух. Девчонка была подшофе.
– – Ну, ладно тебе. Что ты такая зажатая?
– – Ой, ну нет! Мне так неловко – мы, ведь, только познакомились! – игриво промурлыкала пьяная дурочка.
– – Как скажешь. Тогда я пошёл.
Шорох песка указывал, что парень действительно поднялся и уходит.
– – Постой! Ну, куда ты побежал? Давай, хотя бы немного посидим, поговорим, познакомимся чуть ближе. Я не могу так сразу!
Парень гоготнул и, видимо, пошаркал по песку обратно.
Мне не верилось собственным ушам! Может, всё же голос похож, и это вовсе не он? Тут я заметила, что в одном месте из ограды выпал кусок бетона. Аккуратно ступая, я подкралась к зияющей дыре и с замиранием сердца заглянула по ту сторону выступа. Сомнений больше не было – это действительно был он.
– – О чём же ты хочешь говорить?
– – Ну, не знаю… о чём – нибудь… Сколько у тебя девушек было?
При этих словах парень прыснул.
– – Не переживай, я опытный, – вымолвил он, похохатывая.
– – Фу, дурак какой! Я же просто пытаюсь поговорить, чтобы сблизиться!
– – Нее, это не так делается.
– – А как?
– – А то ты не знаешь! Не парься на счёт этого. Ты – современная красивая девушка с нормальными физиологическими желаниями. Вот и будь такой! Зачем это скрывать и строить из себя недотрогу? – вкрадчиво продышал он ей в ухо, привлекая дурёшку к себе. А затем провёл ладонью от колена по внутренней части бедра вверх. – Ты же хочешь меня? И трусики, небось, уже мокренькие, да? Как там твоя киска? – Его рука медленно поползла под юбку и нырнула в трусики. – О, да! Ты хочешь меня, малышка, – заключил он, пошариф под юбкой. Не скрывая возбуждения, блондинка глубоко задышала, закрыла глаза, запрокинув голову, и раздвинула ноги. – О, да, малышка, … умница! Правильно… Вот так хорошо... Тебе же хорошо?
– – Да…
– – Ну, конечно, тебе хорошо… я знаю.
Парень взял её руку, положил на ширинку и погладил ею длинную бугристость под молнией.
– – Чувствуешь его? Твёрдый. Он готов ворваться в твоё влажное тепло и любить со всей силой.
– – Да…
Девушка через шорты принялась умело наглаживать оттопыренный под штанами член.
– – О, да! Молодец, малышка…
Рука парня резко нырнула вглубь её трусов – блонда охнула и развратно улыбнулась, приоткрыв красивый маленький ротик.
– – Достань член... Возьми его... У тебя такие ласковые руки... Меня ещё никто так не ласкал… Я так сильно хочу тебя, аж, яйца гудят.
– – Неет, я так не могу! Давай сам.
– – Пожалуйста, сделай ты... Мне будет приятно... Посмотри, как ему уже там тесно... Выпусти его скорее, не то у меня молния лопнет, – пацан засосал её в шею, интенсивней заработав под юбкой рукой.
Под натиском его руки и губ простушка застонала, а он продолжал мягкими чувственными губами ласкать её шею, вожделело впиваясь в область за ухом, хватать кончик мочки, оттягивая и тут же выпуская. Откинувшись назад, девчонка возбуждённо дышала от орудовавшей между ног руки, её грудь вздымалась. Юная курортница уже вся принадлежала своему партнёру. Без ласки её рук на нём не осталось ни единого местечка. В поцелуе она с призывным возбуждением проводила рукой по сильной шее, переходя на резко очерченные скулы, обхватывала сильные бицепсы, скользила по широкой спине и красивому рельефу груди. Они с наслаждением пили друг друга, от чего мне стало как – то не по себе.
Я, было, собиралась уже отвернуться, но тут рука девушки со знанием дела потянула молнию. Свет фонаря пробивался сквозь листву деревьев, растущих вдоль пляжа, и неплохо их освещал. Я замерла. Ещё никогда в жизни мне не доводилось видеть мужских членов. Сгорая от любопытства, я сильнее прильнула к дыре, от чего груди безжалостно вжались в холодную бетонную твердь.
Под молнией к тому времени вырос большой длинный бугор, протянувшийся снизу от центра по всему левому паху, и легко расстегнуть её не получилось. Этот волнительный бугор с округлым основанием, из которого тот произрастал, приковывал всё моё внимание, распалив воображение.
Мне хотелось лежать с ним рядом, лаская это притягательное, не известно откуда выросшее чудо ладонью, гладить мускулистую грудь, пить его в нежном поцелуе и чувствовать дерзкую руку у себя между ног.
В моих трусиках разгорелся настоящий пожар, а я не знала, что с этим делать! Не ведомо
почему, мне было плохо и до слёз обидно.
Наконец, молния разъехалась в стороны. От увиденного глаза полезли на лоб: в мгновение ока над шортами взмыла высокая пика, обтянутая белой тканью свободных трусов. Она довольно заметно шевелилась.
В голове пронёсся целый рой вопросов. Что же такое скрывали трусы? Как это выглядит? И как эта штука устроена? Почему ЭТО вдруг выросло и ожило, притягивая взгляд и переворачивая полюса моих желаний? Почему мне захотелось ЭТОГО коснуться и самой раздвинуть ноги? Почему в моих трусиках ощущались томление и тоска по его мужской руке, которая сейчас ласкала другие глубины? Ведь, это мой друг, которого я знаю уже столько лет! Друг, с которым мы облазили весь город, ребячились на пляже, играли в море! Мой, а не её! Час назад он признался мне в любви! А теперь дарит ласки той, кого почти не знает! По моему телу отчего – то пробежала дрожь, а сердце забилось.
Девчонка огладила его рвущуюся ввысь пику – парень томно выдохнул, и пика зашевелилась ещё явственней. Бесстыжая ручонка на этом не остановилась, а нырнула снизу под трусы и, похоже, продолжила делать то же самое, что делала снаружи, от чего пацан охнул ещё раз, и тяжело задышал. На его лице расцвела улыбка блаженства. Так он не улыбался даже мне!
Когда она вытащила руку из глубины трусов, пика превратилась в мачту, до предела натянувшую широкие трусы, походящие теперь на паруса.
Мне хотелось накрыть её ладонью, чтобы она вдавилась в неё, огладить закруглённую вершину, обхватить ствол, сжать, и я не знаю что ещё! Но я, как заворожённая, была вынуждена всего лишь смотреть на это издалека.
Вот они снова слились в поцелуе. Блонда принялась ласкать и обхватывать мачту рукой. Теперь я ненавидела эту похотливую дрянь! Она явно знала что делать. Он покрывал своей тёплой ладонью её плоскую грудь, обхватывал, пытаясь что – то помять… Мои же не большие, но прекрасно очерченные остроконечные груди были приговорены ощущать лишь холод бетона.
– – О? Какой твёрдый и большой!
– – Да, потому что он хочет тебя.
Я не могла оторвать взгляд. Всю меня сотрясала такая дрожь, что приходилось стискивать зубы во избежание клацанья.
Пара явно разгорячилась. Они жадно впивались друг в друга губами. Топик сполз, оголив грудь блонды с торчащими сосками. Парень то её оглаживал, то теребил за резко выделяющиеся соски. Девицу это явно заводило. Взяв в поцелуе верх, она повалила его на песок. И тут я увидела его – свой первый фаллос: такой красивый, такой гладкий, такой притягательный, что мои губы невольно открылись!
Мне захотелось припасть к нему губами, взять в рот, и сделать губами и языком всё то, что подвыпившая шлюшка делала рукой! Я хотела его сильнее её!
Член призывно и, на мой взгляд, противоестественно торчал перпендикулярно лежащему телу, похожий на толстую красивую стрелу с округлой соблазнительной головкой, блестящей под светом фонаря от влаги.
Ах, как, наверное, было бы хорошо сесть на эту твердь, впустить тёплый стержень внутрь; подниматься и опускаться, сжимая его теплым влажным лоном…
Я тряхнула головой: и откуда только эти мысли!
Его булава была живой и шевелилась, что выглядело очень странно, необычно, но притягательно.
Мне захотелось стать шлюхой, быть доступной, согласной на всё, получать все эти необычайно приятные ласки, за которыми я сейчас наблюдала! Хотелось коснуться столь манящего члена, обхватить, сжать, всей ладонью прочувствовать крепость его гладкого ствола, и, обхватив, заскользить по нему, чувствуя, как отзывается на ласки его красивое тело; испытать над ним свою женскую власть: заставить стонать, напрягаться, желать и молить меня поскорее ему отдаться! Мои трусы промокли насквозь! Что – то внутри меня напряглось и будто гудело. Я сжала бёдра, чтобы унять никем не востребованное девственное возбуждение. Меня трясло, как осиновый лист.
Мой друг стонал под ласками дешёвой шлюхи, та бесстыдно охала, а я кусала губы! Рука девчонки мастурбировала член, который мог быть моим!
Именно моим! Мои руки должны были ощущать сталь этого ствола, снимать выступающий нектар головки, которую хотелось облизать, как большой чупа – чупс! Это мои пальцы должны были быть в его смазке и кружить вокруг головки! Мои руки раздраконили б его намного сильнее! От меня его стоны были бы громче! Мою вагину он должен был потрахивать пальчиком, засовывая его на всю глубину, и теребить клиторок! Его язык мог бы танцевать вокруг моих сосков, играя кончиком с их верхушками, а затем с жадностью сосать похотливым ртом! Я обхватила охлаждённую камнем грудь и почувствовала себя сильно обделённой! Меня он мог сжимать в своих объятиях и покрывать поцелуями! Я не любила его больше, чем раньше. Но отчего – то мне хотелось быть на месте этой глупой подвыпившей дурёхи, которую он повалил сейчас на спину, засовывая в неё член.
Член вошёл – девчонка громко охнула, накрыла ладонью соски и принялась их мять, вожделенно открыв рот, исторгающего сексуальные вздохи. Её лицо выражало такую сальность, что меня затошнило. Парень навис над ней и принялся врезаться в неё членом. Его лицо напряглось, губы плотно сомкнулись. Он пыхтел, девчонка под ним стонала, а я не понимала своего состояния!
Опершись о стену и сильно сжав скрещенные ноги, я начала приседать в такт чужого траха. От этих движений мне стало легче – моя несчастная девственная вагина получала удовлетворение. Их темп нарастал, мой тоже. Я испытывала такое, что до сего момента не чувствовала никогда! Влагалище больше не горело, оно наслаждалась трением. Ранее непознанный кайф накатывал. Казалось, ничего другого больше никогда не будет нужно! В этот момент я дала себе слово, что буду заниматься этим каждый день! Я тоже трахалась, но с сохранением девственности. Мне было безумно хорошо и приятно! Не отводя от трахающейся парочки взгляда, я сильнее сжала ноги и принялась активнее приседать. Мне было так хорошо, что сдерживать вздохи было просто невозможно. Я открыла рот и тихо охала, как самая развратная шлюха. Накал рос. Я ощущала в себе этот растущий подъём, чувствуя, что достигаю предела, после которого скачусь вниз и разольюсь приливной волной. Но по ту сторону выступа продолжали, и я сбавила темп.
Глядя на удары его члена, и слыша стоны легкодоступной курортницы, я никак не могла понять – насколько ей больно этим заниматься: она двигалась навстречу этим ударам, до побеления пальцев обхватив его за плечи.
– – Да! Да! Да! – кричала она, и мне захотелось её убить, схватить и оттащить за волосы прочь от красивого неведомого члена, а потом занять её место, впустить его в себя, охать под этим самцом и кричать от ударов его молота. Да что же это за мысли!!! Это просто настоящее безумие!
Незаметно для себя я вновь ускорила собственные движения. "Нет, ей не может быть так же хорошо, как сейчас мне! Что – то лучшее просто невозможно вообразить!" – пронеслось в моей голове, и глаза прикрылись от накатывающего наслаждения неописуемой силы.
От движения тела развратной клуши под толчками члена песок раздвинулся, и она, вся им перепачканная, лежала в образовавшейся небольшой борозде. Парень задрал её ногу наверх, и, как ошалелый, задолбил.
– – Ой, не могу! Ой, я кончу!
– – Да кончай ты, дура! – сбивчиво пробурчал мой бывший друг и превратился в отбойный молоток.
– – Мама! Ты меня сейчас разорвёшь! Ой, … хочу тебя!
– – Открывай рот, потаскушка! Сейчас накормлю тебя досыта! Полный рот тебе налью!
Курортница послушно открыла ротик. А я перестала смирять собственное наслаждение и предалась такому темпу, которое просило моё тело. Волна неги накатывала с огромной силой, накрывая разум и занимая все помыслы. И я охала от себя самой не менее развратно, чем та пьяная курица от члена моего друга. Я вновь достигла пика, с которого тут же снеслась, ощутив волну разлившегося во мне наслаждения, после которого мне стало так хорошо и спокойно, что друг с его членом потерял для меня всякий интерес. Он как раз доставал его из лона своей потаскушки: мокрый и толще прежнего. Видимо, и у неё внутри было так же мокро, как у меня.
– – Уже кончила, сучка? Теперь я кончать буду.
И он грубо засунул член в её маленький красивый ротик и глубоко часто в него затрахал. Бедняжка захрипела и выкатила глаза. Моего бывшего друга это ничуть не остановило. Девица мычала, отчаянно маша руками. Изо рта текла слюна, а из глаз брызгали слёзы. Тушь потекла и изрисовала щёки грязными руслами рек. Она явно давилась, но это никого не волновало. Парень натужился, потом выдохнул и снизил темп. Блонда будто бы начала что – то сглатывать (надеюсь, её не рвало). Член ещё какое – то время находился у неё во рту. Парень его уже практически прекратил всовывать ей в глотку, затем вытащил явно обмягчённым и потерявшим в ширине, весь в слюнях и ещё в какой – то молочной слизи, обтёр рукой, засунул в трусы, поднялся и, подтянув шорты, застегнул ширинку.
– – Помоги мне встать.
– – Ты девочка уже взрослая, сама встанешь.
– – Придурок! – с досадой крикнула обманутая в своих надеждах пьяная потаскушка.
– – Шлюха! – бросил ей парень, даже не повернувшись.
Я выдохнула и похвалила себя за то, что дала ему от ворот поворот. Вот так, столько лет дружила, да так и не узнала человека. Так же радовало, что моё присутствие осталось для всех скрытым, и никто никогда не узнает о моих похотливых сиюминутных желаниях, которые я испытала, подглядывая за чужим трахом.
Девчонка ревела, ползая по песку в поисках трусов. В конце концов, она их нашла, отряхнула от песка и, всхлипывая, натянула обратно. Потом ещё добрых 10 минут вседавалка вытряхивала песок из волос, очищала грудь, попу и одежду. Сейчас она имела довольно жалкий вид: растрёпанная, в помятой юбке, с перепачканным тушью лицом и красным сопливым носом. Подобрав туфли и сумочку, дурёха понуро поковыляла прочь.
Когда она скрылась из глаз, я осмелилась выйти из своего укрытия и побрела в сторону дома. Мне было о чём подумать: многое требовалось осмыслить, додумать и принять.
Сегодня я сохранила девственность тела, но девственной души уже была лишена. Зёрна страсти были в ней посеяны, и я знала, что дальше они будут только прорастать.
Что же касается дальнейшей судьбы легкомысленной блонды, то кое – что в последствие мне стало известно. Во – первых, она оказалась местной. Спустя 5 месяцев девицу видели с небольшим животиком недалеко от того самого места, где та так опрометчиво отдалась моему бывшему другу: она стояла на берегу у самого прибоя, обречённо созерцая безбрежный морской простор.
Ещё через месяц с увеличившимся животом, который нарочито выставлялся ею напоказ, блонда бросала заинтересованные взгляды на всех обладателей члена. Поговаривали, что несколько раз её ещё разово трахнули.
На 9 месяце девушку частенько видели пьяной и никому не нужной: она шаталась по улицам, обхватив заголённый живот обеими руками, и откровенно домогалась всех прохожих мужиков, невзирая на возраст и внешний вид. Несмотря на аппетитный вид, что придала ей беременность: очертившиеся грудки, которые теперь действительно было за что мять, и аккуратненький маленький животик; её уже никто не трахал, опасаясь последствий её пьяной доступности, способной наградить позарившегося чем угодно.
Добравшись до дома, потрясённая новыми треволнениями я моментально провалилась в сон, как только голова коснулась подушки. Не мудрено, что только что пережитые события нашли своё отражение и там.
"Ты сейчас здесь,
Чтоб узнать, что готовит Рок.
Повинуясь желаньям, что ранее спали, спали...
Мы сольёмся в один поток.
Твое сердце уже уступило мне.
Бросив бороться, уже уступило мне.
Здесь ты со мной теперь.
Все мысли прочь!
Ты решилась, решилась...
Нам пути обратно нет!
И без раздумий!
Игру в слова закончим мы теперь.
Нам известен стал ответ
На все вопросы.
Отбрось сомненья!
Какой огонь зажжётся в нас?
Когда пробьёт восторга час?
Где ждёт нас сладкий плен соблазна?
Нам пути обратно нет…
Еще мгновенье –
И страсть откроет каждый свой секрет.
И нам пути обратно нет.
Наступает
Тот момент, где слова пусты.
Тот момент, где слова, словно снег весной, тают, тают...
Я сейчас здесь,
Но с трудом сознаю – зачем
В тишине я уже представляла
Тела, что сплелись в одно,
Битву оставив.
И здесь я с тобой теперь.
Все мысли прочь!
Я решилась, решилась...
Нам пути обратно нет…
Нам пути обратно нет!
Еще мгновенье –
И взорван мост,
И в пламени весь свет!
И нам пути обратно нет…" "The point of no return"
Пролог
Росла я в окружении 2 братьев: старшего – Алексея и младшего – Александра.
Алексей был старше меня на n лет и в нашей тусовке участия не принимал.
С Сашкой мы хоть и проводили вместе всё время на пролёт, но он был младше меня на 4 года, и я всегда чувствовала за него ответственность. Сашку это весьма раздражало, поэтому излишне я старалась его не опекать. Мы были хорошими друзьями.
Алёшку я тоже очень любила, но в силу разницы в возрасте абсолютно иначе, – я им очень гордилась. С n лет он был абсолютно самостоятелен, подрабатывая в свободное от учёбы время. Необходимости в этом для семьи никакой не было. Всё это он делал исключительно в целях самоуважения. Алёша, вообще, во всём был очень правильным. Как себя помню, я всегда смотрела на него как на настоящего мужчину, коим он бесспорно и являлся. Ко мне старший брат всегда был внимателен, ласков и заботлив. Сашке же не посчастливилось испытать этого в полной мере, т. к. буквально сразу по его рождению Алексей женился и переехал от нас. Те, кто знали моего старшего брата, не находили ничего удивительного в столь раннем браке. Мать, шутя, говорила, что он родился настоящим мужиком. Она очень его любила. По её словам, он был, как 2 капли, похож на своего отца – её первого мужа.
У меня же с этой женщиной, по документам значившейся моей матерью, были жутчайшие отношения! Она не прикрыто завидовала моей внешности и изводила меня, как могла с самого детства. Маленькой я считала себя самой красивой и лучшей на свете и от всей души радовалась своей везучести. Так продолжалось до тех пор, пока однажды мать, весьма разозлившись моим кручением перед зеркалом, в один миг безжалостно не разбила мой идеальный розовый мир, в котором я была одна такой хорошенькой и славной. Так я получила свой первый жизненный урок, что невозможно нравиться всем. Это открытие было пережито мною довольно болезненно. Но я оправилась, благодаря безмерной любви своей дорогой бабушки.
Моя жизнь всегда была расписана по минутам. Свободное время у меня тоже было. Его я проводила по – разному в зависимости от его количества и погоды. Когда – то с книжкой на диване или перед телевизором, когда – то вне дома с подругами. Зимой каталась на лыжах и коньках, летом на велосипеде.
Часть I. Евпатория
Лето… – моё самоё любимое время года. Полная свобода! На этот период из моего лексикона выпадало слово "надо". Но в первую очередь, лето для меня – это возможность проводить много времени у воды. Без плавания и водных игр у меня не проходило ни одно лето. На это время я всегда уезжала к крёстной в Евпаторию.
О, незабываемый чудный город! От одних только воспоминаний о нём, людях, его населяющих, и счастливо проведённом там времени волнительно начинает биться сердце.
Я обожаю море и не представляю своей жизни без него, без тёплых южных ночей с прогулками допоздна и танцами до упада. Так проходили все дни с небольшими вариациями в программе, как – то: поход по магазинам, экскурсионные поездки, воплощение в жизнь какого – нибудь безумства или просто зависание у друзей, которых и в этом городе у меня было великое множество. Разумеется, все они были исключительно мужского пола.
Таким моё окружение было вовсе не по причине моей склонности к флирту. Он мне вообще был чужд. Просто с парнями я чувствовала себя, как рыба в воде. С девчонками, за редким исключением, я сходилась крайне тяжело. Пацаны были моими хорошими друзьями, с которыми безумно весело было проводить время и ребячиться от всей души. Все они были мне, как братья. И меня сильно расстраивало, когда я замечала, что кто – то из них начинал смотреть на меня иначе, чем на друга.
Они сразу становились какими – то странными, скучными, молчаливыми и отмороженными. Всё веселие в момент куда – то проходило. С ними начинало быть смертельно скучно, и я пыталась их избегать.
Со временем всё приходило в норму. Поняв, что я ещё окончательно не распрощалась со своим детством и не созрела до, как они это называли, "серьёзных чувств", они переставали их демонстрировать. Я была счастлива, когда друзей оставляла любовная лихорадка, и они снова становились нормальными.
Хотя… однажды, подобная ситуация вызвала во мне бурю иных непонятных и неведомых доселе чувств. В тот день один из моих евпаторийских друзей признался мне в своих чувствах, скажем даже – прямо – таки обдал пылкостью! Признание было так неожиданно и страстно, что опешив, я бросила ему что – то типа: "Дурак!" и шарахнулась прочь.
Случившееся сильно меня расстроило: пусть и на время я опять потеряла друга, причём самого прикольного и неугомонного. Все мысли были заняты только этим. Не помню, как ноги сами привели меня на пляж, на моё любимое место, куда мне нравилось приходить по вечерам, сидеть в одиночестве, глядя туда, где горизонт соединялся с морем, и думать, думать, думать. Смеркалось, на город опускалась вечерняя прохлада – всё то, в чём я сейчас так остро нуждалась. Сгущающийся сумрак дарил ещё большее уединение и покой. Прохлада освежала распалённые волнением щёки и успокаивала буйный поток мыслей. Пустынный пляж, ночной бриз и тихий шелест волн действовали умиротворяюще, обволакивая спокойствием. И я просто предалась созерцанию.
Увы, через некоторое время до меня донёсся разговор приближающейся парочки. Как не вовремя! Я изо всех сил стала надеяться, что они пройдут мимо. Но нет! Пара опустилась в нескольких метрах от меня. Скрытая от их глаз выступом бетонной ограды, мне отчётливо слышалось каждое слово их негромкого разговора. В какой – то момент мне показалось, что я узнаю голос парня. Ну да, точно! Это был мой друг, о потере которого я здесь сейчас скорбела! Голос девчонки мне был незнаком: без акцента – значит, курортница. Вжавшись в уголок стены, я притаилась, опасаясь быть обнаруженной, и вся обратилась вслух. Девчонка была подшофе.
– – Ну, ладно тебе. Что ты такая зажатая?
– – Ой, ну нет! Мне так неловко – мы, ведь, только познакомились! – игриво промурлыкала пьяная дурочка.
– – Как скажешь. Тогда я пошёл.
Шорох песка указывал, что парень действительно поднялся и уходит.
– – Постой! Ну, куда ты побежал? Давай, хотя бы немного посидим, поговорим, познакомимся чуть ближе. Я не могу так сразу!
Парень гоготнул и, видимо, пошаркал по песку обратно.
Мне не верилось собственным ушам! Может, всё же голос похож, и это вовсе не он? Тут я заметила, что в одном месте из ограды выпал кусок бетона. Аккуратно ступая, я подкралась к зияющей дыре и с замиранием сердца заглянула по ту сторону выступа. Сомнений больше не было – это действительно был он.
– – О чём же ты хочешь говорить?
– – Ну, не знаю… о чём – нибудь… Сколько у тебя девушек было?
При этих словах парень прыснул.
– – Не переживай, я опытный, – вымолвил он, похохатывая.
– – Фу, дурак какой! Я же просто пытаюсь поговорить, чтобы сблизиться!
– – Нее, это не так делается.
– – А как?
– – А то ты не знаешь! Не парься на счёт этого. Ты – современная красивая девушка с нормальными физиологическими желаниями. Вот и будь такой! Зачем это скрывать и строить из себя недотрогу? – вкрадчиво продышал он ей в ухо, привлекая дурёшку к себе. А затем провёл ладонью от колена по внутренней части бедра вверх. – Ты же хочешь меня? И трусики, небось, уже мокренькие, да? Как там твоя киска? – Его рука медленно поползла под юбку и нырнула в трусики. – О, да! Ты хочешь меня, малышка, – заключил он, пошариф под юбкой. Не скрывая возбуждения, блондинка глубоко задышала, закрыла глаза, запрокинув голову, и раздвинула ноги. – О, да, малышка, … умница! Правильно… Вот так хорошо... Тебе же хорошо?
– – Да…
– – Ну, конечно, тебе хорошо… я знаю.
Парень взял её руку, положил на ширинку и погладил ею длинную бугристость под молнией.
– – Чувствуешь его? Твёрдый. Он готов ворваться в твоё влажное тепло и любить со всей силой.
– – Да…
Девушка через шорты принялась умело наглаживать оттопыренный под штанами член.
– – О, да! Молодец, малышка…
Рука парня резко нырнула вглубь её трусов – блонда охнула и развратно улыбнулась, приоткрыв красивый маленький ротик.
– – Достань член... Возьми его... У тебя такие ласковые руки... Меня ещё никто так не ласкал… Я так сильно хочу тебя, аж, яйца гудят.
– – Неет, я так не могу! Давай сам.
– – Пожалуйста, сделай ты... Мне будет приятно... Посмотри, как ему уже там тесно... Выпусти его скорее, не то у меня молния лопнет, – пацан засосал её в шею, интенсивней заработав под юбкой рукой.
Под натиском его руки и губ простушка застонала, а он продолжал мягкими чувственными губами ласкать её шею, вожделело впиваясь в область за ухом, хватать кончик мочки, оттягивая и тут же выпуская. Откинувшись назад, девчонка возбуждённо дышала от орудовавшей между ног руки, её грудь вздымалась. Юная курортница уже вся принадлежала своему партнёру. Без ласки её рук на нём не осталось ни единого местечка. В поцелуе она с призывным возбуждением проводила рукой по сильной шее, переходя на резко очерченные скулы, обхватывала сильные бицепсы, скользила по широкой спине и красивому рельефу груди. Они с наслаждением пили друг друга, от чего мне стало как – то не по себе.
Я, было, собиралась уже отвернуться, но тут рука девушки со знанием дела потянула молнию. Свет фонаря пробивался сквозь листву деревьев, растущих вдоль пляжа, и неплохо их освещал. Я замерла. Ещё никогда в жизни мне не доводилось видеть мужских членов. Сгорая от любопытства, я сильнее прильнула к дыре, от чего груди безжалостно вжались в холодную бетонную твердь.
Под молнией к тому времени вырос большой длинный бугор, протянувшийся снизу от центра по всему левому паху, и легко расстегнуть её не получилось. Этот волнительный бугор с округлым основанием, из которого тот произрастал, приковывал всё моё внимание, распалив воображение.
Мне хотелось лежать с ним рядом, лаская это притягательное, не известно откуда выросшее чудо ладонью, гладить мускулистую грудь, пить его в нежном поцелуе и чувствовать дерзкую руку у себя между ног.
В моих трусиках разгорелся настоящий пожар, а я не знала, что с этим делать! Не ведомо
почему, мне было плохо и до слёз обидно.
Наконец, молния разъехалась в стороны. От увиденного глаза полезли на лоб: в мгновение ока над шортами взмыла высокая пика, обтянутая белой тканью свободных трусов. Она довольно заметно шевелилась.
В голове пронёсся целый рой вопросов. Что же такое скрывали трусы? Как это выглядит? И как эта штука устроена? Почему ЭТО вдруг выросло и ожило, притягивая взгляд и переворачивая полюса моих желаний? Почему мне захотелось ЭТОГО коснуться и самой раздвинуть ноги? Почему в моих трусиках ощущались томление и тоска по его мужской руке, которая сейчас ласкала другие глубины? Ведь, это мой друг, которого я знаю уже столько лет! Друг, с которым мы облазили весь город, ребячились на пляже, играли в море! Мой, а не её! Час назад он признался мне в любви! А теперь дарит ласки той, кого почти не знает! По моему телу отчего – то пробежала дрожь, а сердце забилось.
Девчонка огладила его рвущуюся ввысь пику – парень томно выдохнул, и пика зашевелилась ещё явственней. Бесстыжая ручонка на этом не остановилась, а нырнула снизу под трусы и, похоже, продолжила делать то же самое, что делала снаружи, от чего пацан охнул ещё раз, и тяжело задышал. На его лице расцвела улыбка блаженства. Так он не улыбался даже мне!
Когда она вытащила руку из глубины трусов, пика превратилась в мачту, до предела натянувшую широкие трусы, походящие теперь на паруса.
Мне хотелось накрыть её ладонью, чтобы она вдавилась в неё, огладить закруглённую вершину, обхватить ствол, сжать, и я не знаю что ещё! Но я, как заворожённая, была вынуждена всего лишь смотреть на это издалека.
Вот они снова слились в поцелуе. Блонда принялась ласкать и обхватывать мачту рукой. Теперь я ненавидела эту похотливую дрянь! Она явно знала что делать. Он покрывал своей тёплой ладонью её плоскую грудь, обхватывал, пытаясь что – то помять… Мои же не большие, но прекрасно очерченные остроконечные груди были приговорены ощущать лишь холод бетона.
– – О? Какой твёрдый и большой!
– – Да, потому что он хочет тебя.
Я не могла оторвать взгляд. Всю меня сотрясала такая дрожь, что приходилось стискивать зубы во избежание клацанья.
Пара явно разгорячилась. Они жадно впивались друг в друга губами. Топик сполз, оголив грудь блонды с торчащими сосками. Парень то её оглаживал, то теребил за резко выделяющиеся соски. Девицу это явно заводило. Взяв в поцелуе верх, она повалила его на песок. И тут я увидела его – свой первый фаллос: такой красивый, такой гладкий, такой притягательный, что мои губы невольно открылись!
Мне захотелось припасть к нему губами, взять в рот, и сделать губами и языком всё то, что подвыпившая шлюшка делала рукой! Я хотела его сильнее её!
Член призывно и, на мой взгляд, противоестественно торчал перпендикулярно лежащему телу, похожий на толстую красивую стрелу с округлой соблазнительной головкой, блестящей под светом фонаря от влаги.
Ах, как, наверное, было бы хорошо сесть на эту твердь, впустить тёплый стержень внутрь; подниматься и опускаться, сжимая его теплым влажным лоном…
Я тряхнула головой: и откуда только эти мысли!
Его булава была живой и шевелилась, что выглядело очень странно, необычно, но притягательно.
Мне захотелось стать шлюхой, быть доступной, согласной на всё, получать все эти необычайно приятные ласки, за которыми я сейчас наблюдала! Хотелось коснуться столь манящего члена, обхватить, сжать, всей ладонью прочувствовать крепость его гладкого ствола, и, обхватив, заскользить по нему, чувствуя, как отзывается на ласки его красивое тело; испытать над ним свою женскую власть: заставить стонать, напрягаться, желать и молить меня поскорее ему отдаться! Мои трусы промокли насквозь! Что – то внутри меня напряглось и будто гудело. Я сжала бёдра, чтобы унять никем не востребованное девственное возбуждение. Меня трясло, как осиновый лист.
Мой друг стонал под ласками дешёвой шлюхи, та бесстыдно охала, а я кусала губы! Рука девчонки мастурбировала член, который мог быть моим!
Именно моим! Мои руки должны были ощущать сталь этого ствола, снимать выступающий нектар головки, которую хотелось облизать, как большой чупа – чупс! Это мои пальцы должны были быть в его смазке и кружить вокруг головки! Мои руки раздраконили б его намного сильнее! От меня его стоны были бы громче! Мою вагину он должен был потрахивать пальчиком, засовывая его на всю глубину, и теребить клиторок! Его язык мог бы танцевать вокруг моих сосков, играя кончиком с их верхушками, а затем с жадностью сосать похотливым ртом! Я обхватила охлаждённую камнем грудь и почувствовала себя сильно обделённой! Меня он мог сжимать в своих объятиях и покрывать поцелуями! Я не любила его больше, чем раньше. Но отчего – то мне хотелось быть на месте этой глупой подвыпившей дурёхи, которую он повалил сейчас на спину, засовывая в неё член.
Член вошёл – девчонка громко охнула, накрыла ладонью соски и принялась их мять, вожделенно открыв рот, исторгающего сексуальные вздохи. Её лицо выражало такую сальность, что меня затошнило. Парень навис над ней и принялся врезаться в неё членом. Его лицо напряглось, губы плотно сомкнулись. Он пыхтел, девчонка под ним стонала, а я не понимала своего состояния!
Опершись о стену и сильно сжав скрещенные ноги, я начала приседать в такт чужого траха. От этих движений мне стало легче – моя несчастная девственная вагина получала удовлетворение. Их темп нарастал, мой тоже. Я испытывала такое, что до сего момента не чувствовала никогда! Влагалище больше не горело, оно наслаждалась трением. Ранее непознанный кайф накатывал. Казалось, ничего другого больше никогда не будет нужно! В этот момент я дала себе слово, что буду заниматься этим каждый день! Я тоже трахалась, но с сохранением девственности. Мне было безумно хорошо и приятно! Не отводя от трахающейся парочки взгляда, я сильнее сжала ноги и принялась активнее приседать. Мне было так хорошо, что сдерживать вздохи было просто невозможно. Я открыла рот и тихо охала, как самая развратная шлюха. Накал рос. Я ощущала в себе этот растущий подъём, чувствуя, что достигаю предела, после которого скачусь вниз и разольюсь приливной волной. Но по ту сторону выступа продолжали, и я сбавила темп.
Глядя на удары его члена, и слыша стоны легкодоступной курортницы, я никак не могла понять – насколько ей больно этим заниматься: она двигалась навстречу этим ударам, до побеления пальцев обхватив его за плечи.
– – Да! Да! Да! – кричала она, и мне захотелось её убить, схватить и оттащить за волосы прочь от красивого неведомого члена, а потом занять её место, впустить его в себя, охать под этим самцом и кричать от ударов его молота. Да что же это за мысли!!! Это просто настоящее безумие!
Незаметно для себя я вновь ускорила собственные движения. "Нет, ей не может быть так же хорошо, как сейчас мне! Что – то лучшее просто невозможно вообразить!" – пронеслось в моей голове, и глаза прикрылись от накатывающего наслаждения неописуемой силы.
От движения тела развратной клуши под толчками члена песок раздвинулся, и она, вся им перепачканная, лежала в образовавшейся небольшой борозде. Парень задрал её ногу наверх, и, как ошалелый, задолбил.
– – Ой, не могу! Ой, я кончу!
– – Да кончай ты, дура! – сбивчиво пробурчал мой бывший друг и превратился в отбойный молоток.
– – Мама! Ты меня сейчас разорвёшь! Ой, … хочу тебя!
– – Открывай рот, потаскушка! Сейчас накормлю тебя досыта! Полный рот тебе налью!
Курортница послушно открыла ротик. А я перестала смирять собственное наслаждение и предалась такому темпу, которое просило моё тело. Волна неги накатывала с огромной силой, накрывая разум и занимая все помыслы. И я охала от себя самой не менее развратно, чем та пьяная курица от члена моего друга. Я вновь достигла пика, с которого тут же снеслась, ощутив волну разлившегося во мне наслаждения, после которого мне стало так хорошо и спокойно, что друг с его членом потерял для меня всякий интерес. Он как раз доставал его из лона своей потаскушки: мокрый и толще прежнего. Видимо, и у неё внутри было так же мокро, как у меня.
– – Уже кончила, сучка? Теперь я кончать буду.
И он грубо засунул член в её маленький красивый ротик и глубоко часто в него затрахал. Бедняжка захрипела и выкатила глаза. Моего бывшего друга это ничуть не остановило. Девица мычала, отчаянно маша руками. Изо рта текла слюна, а из глаз брызгали слёзы. Тушь потекла и изрисовала щёки грязными руслами рек. Она явно давилась, но это никого не волновало. Парень натужился, потом выдохнул и снизил темп. Блонда будто бы начала что – то сглатывать (надеюсь, её не рвало). Член ещё какое – то время находился у неё во рту. Парень его уже практически прекратил всовывать ей в глотку, затем вытащил явно обмягчённым и потерявшим в ширине, весь в слюнях и ещё в какой – то молочной слизи, обтёр рукой, засунул в трусы, поднялся и, подтянув шорты, застегнул ширинку.
– – Помоги мне встать.
– – Ты девочка уже взрослая, сама встанешь.
– – Придурок! – с досадой крикнула обманутая в своих надеждах пьяная потаскушка.
– – Шлюха! – бросил ей парень, даже не повернувшись.
Я выдохнула и похвалила себя за то, что дала ему от ворот поворот. Вот так, столько лет дружила, да так и не узнала человека. Так же радовало, что моё присутствие осталось для всех скрытым, и никто никогда не узнает о моих похотливых сиюминутных желаниях, которые я испытала, подглядывая за чужим трахом.
Девчонка ревела, ползая по песку в поисках трусов. В конце концов, она их нашла, отряхнула от песка и, всхлипывая, натянула обратно. Потом ещё добрых 10 минут вседавалка вытряхивала песок из волос, очищала грудь, попу и одежду. Сейчас она имела довольно жалкий вид: растрёпанная, в помятой юбке, с перепачканным тушью лицом и красным сопливым носом. Подобрав туфли и сумочку, дурёха понуро поковыляла прочь.
Когда она скрылась из глаз, я осмелилась выйти из своего укрытия и побрела в сторону дома. Мне было о чём подумать: многое требовалось осмыслить, додумать и принять.
Сегодня я сохранила девственность тела, но девственной души уже была лишена. Зёрна страсти были в ней посеяны, и я знала, что дальше они будут только прорастать.
Что же касается дальнейшей судьбы легкомысленной блонды, то кое – что в последствие мне стало известно. Во – первых, она оказалась местной. Спустя 5 месяцев девицу видели с небольшим животиком недалеко от того самого места, где та так опрометчиво отдалась моему бывшему другу: она стояла на берегу у самого прибоя, обречённо созерцая безбрежный морской простор.
Ещё через месяц с увеличившимся животом, который нарочито выставлялся ею напоказ, блонда бросала заинтересованные взгляды на всех обладателей члена. Поговаривали, что несколько раз её ещё разово трахнули.
На 9 месяце девушку частенько видели пьяной и никому не нужной: она шаталась по улицам, обхватив заголённый живот обеими руками, и откровенно домогалась всех прохожих мужиков, невзирая на возраст и внешний вид. Несмотря на аппетитный вид, что придала ей беременность: очертившиеся грудки, которые теперь действительно было за что мять, и аккуратненький маленький животик; её уже никто не трахал, опасаясь последствий её пьяной доступности, способной наградить позарившегося чем угодно.
Добравшись до дома, потрясённая новыми треволнениями я моментально провалилась в сон, как только голова коснулась подушки. Не мудрено, что только что пережитые события нашли своё отражение и там.