Рафик Ахмад. ч.2
Калининград, Московской области. После полуночи...
Юлия Викторовна нежилась в горячей ванне, когда раздался стук в дверь.
— Да, войдите! - крикнула она погружаясь в пену, так что на поверхности осталась лишь голова. Вошел Женя, с чем-то белым в руках, голый.
— Вот принес тебе халат, прекрасная наяда... - он присел на край ванной, внимательно разглядывая женщину без косметики. Прибавилось морщинок на шее и в уголках глаз, поверхность век словно пленочки на остывшем кипяченом молоке, но кожа щек гладка и упруга. Она с безразличием выдержала этот взгляд
— Что, подурнела? - спросила наконец Юля. - Сколько мы с тобой не виделись ? Года три, это точно...
— Да, нет, выглядишь превосходно... А Катюшка "залетела" как раз перед нашей встречей...- он замолчал, погрузил руку и погладил губки ее щели. - Я ни о чем не жалею...
— А ты бы женился на Наташе, если бы она забеременела тогда? - вымолвила женщина, пристально глядя ему в глаза. - Или отрекся от ребенка?
— От своего - никогда! Помогал бы... - сказал с искренней убежденностью Женя и прибавил, - в Катю влюбился с первого взгляда, я у нее был первый... А она влюбилась в меня давно, еще девочкой, когда с Алкой приезжала в гости. Сама призналась, и я ей верю!
— Наташа тоже... - Юлия начав, примолкла на миг и сказала с укором, -... была влюблена в тебя, а ты поигрался с ней! Надеюсь один ? Не с друзьями-кобелями? На свадьбе подложил ее под это животное, Левана...
— Если мне не изменяет память, Леванчик пользовал и тебя вместе с дочуркой! - взъярился Женя. - А Катя была сущий ребенок, но твоя милая дочурка подбила её устроить групповичок со мной!
— А сегодня, ты решил подложить нас под этого афганца. Чем ты лучше Наташки!? - негодовала женщина. - Это зверь ! Хотя размерчик у него впечатляющий...
— Юля! Я кажется извинился за свою ошибку... - взмолился Женя. - Теперь надо думать, как выпутываться? В самом лучшем случае, нас вышибут со службы, а в худшем - будем разливать алюминий в Нижнем Тагиле, париться на "красной зоне"...
— Эх, мужики, вечно вы создаете проблемы, чтобы самим выпутываться из них! - воскликнула она. - Чего проще, влить ему еще и вызвать "скорую"... Перебрал мужик за праздничным столом, алкогольное отравление...
— Юлька! Ты гений... - Кольцов рывком извлек ее из ванны, так что хлынули с обнаженного тела радужные потоки на кафель и пористый резиновый коврик. Принялся обнимать и целовать. От прикосновений к голому женскому телу немедленно среагировал его дружок. Не дав женщине опомниться, нетерпеливо нагнул, присел и вставил со всего размаха. Он долбил ее мокрую, скользкую, целовал между лопаток и цепочку позвонков, словно не ощушал на губах противный ароматизированный вкус. Ладонями обхватил, колыхавшиеся в такт толчкам, грудки. Юлия перегнулась через борт ванны, рыже-золотистые волосы упали занавесом и расплылись по поверхности воды. Сочные губы приоткрылись, выпускали учащенное дыхание и бередящие душу постанывания от переполнявших ее чувств. Женщина сама принялась двигать задом, навстречу толчкам. Шлепки двух голых тел друг о друга участились. Юлия Викторовна исторгла такой крик, что в тесноте ванной комнаты заложило уши, дрожь волнами пробежала по ее телу!
. .. Обмякла расслабленно в сильных руках. Еще пара - тройка толчков, и Женя кончил в нее с рыком... Потом обмылся вместе с ней под душем, обернул ее белым коконом в халат и на руках пронес в спальню. Мимо скачущей, на распростертом Леване, девушки. Он звонко шлепал ее по ягодицам, словно подгоняя, подбрасывал вверх смуглое, волосатое тело ей навстречу. Буравил темным налитым шкворнем на всю глубину. Увидев Женю с ношей, приглашающе раздвинул округлости ягодиц, открыв вороночку-звездочку в мелких лучиках.
— Жэнь, впендюрь ей скорэе, пока дырка свободна!
— А может я ему не дам! - вызывающе бросила Наташа, приостановив скачку.
Ответом ей были звонкие шлепки и возмущенный крик Кобаладзе:
— А кто тэбя будить спирашэвать, билядь! Шэвэлись! Жэнь, ти идэшь, а то я займю дирка !
Полковник поцеловал Юлию Викторовну в губы, а она взмолилась:
— Женечка, иди выручи Наташку! Заеб*т он ее, уж очень зол... Да, и правда, дочь на язык не воздержана, взбалмошная. Жена из нее будет никудышная...
— А разве муж - гарантия счастья? Сама ведь познала прелесть замужней жизни. - улыбнулся он подкупающе. - А Наташа у тебя хорошая, перебесится...
— Ну иди, иди скорее ! - торопила она. - Слышишь как она завыла? Засадил все же гад в очко.
Спешу Юленька... - он выскочил из комнаты, и женщина услышала, - Ты что творишь! Без смазки, все порвешь у нее!...
Наташа стояла на четвереньках, выпятив попку и уткнувшись лицом в обивку дивана выла от боли, скребла ногтями вытянутых рук.
Леван, с перекошенным от напряжения лицом и белокипенным хищным оскалом, пытался проникнуть в чистое сморщенное отверстие между округлых ягодиц. (При внешнем сходстве с матерю, Наташа была пополнее). Девушка подняла голову и смотрела умоляюще на голого Женю, заполнеными слезами глазами...
Видеть это было невыносимо! Он оттащил барахтающегося, возмущенного грузина от девушки, которая упав на живот разрыдалась.
— Юля, уведи её! - крикнул он, борясь с разъяренным Кобаладзе, который разошелся не на шутку. - Успокойся, Леван! Я прошу тебя, кацо!..
Со стороны это выглядело поединком двух кобелей из-за суки, только шерсть не летела клоками.
Изловчившись, Женя применил болевой прием и одержал верх, хотя Леван был моложе и сильнее.
— Девчонки, одевайтесь, там в шифоньере Катькиного полно и приберите здесь! - командовал он, приводя себя в порядок.
Теперь уже нечего размышлять, колебаться и откладывать решенное.
— Леванчик, без обид, разберемся позже, одевайся скорее... Наша "проблема" в кладовке и ее надо решать... Пошли!
Леван увидев, как Женя взял со стола початую бутылку, удовлетворенно хмыкнул:
— Значит устроим "полет шмеля" как я предлагал?
— Одевайся, "витязь в тигровой шкуре"! - он бросил ему ком одежды. - Скорую будем вызывать... Иного выхода нет.
— А-а-а - понимающе протянул он, хотя ровным счетом ничего не понял, - Какую скорую?..
— Помощь, зал... - Евгений, вовремя осекся, не выпустив наружу хлесткое русское словечко, коим именуют головку мужского полового члена, - В больницу ег
о отправим, с отравлением. Давай быстрее!...
Они притащили афганца из кладовки и привели в порядок. Ахмад лежа на диване, хватал ртом воздух и таращил глаза с налитыми кровью белками, в которых застыл животный страх.
— Ну что зенки вытаращил?! Леванчик, придержи его... - он ловким движеним зафиксировал рот открытым, влил добрую порцию водки и заставил проглотить, - Вот и ладненько, полежи, отдохни...
Потом позвал: - Наташка! Иди звони в скорую... Изображай плачашую Ярославну, ты же актриса прирожденная, - польстил он и обратился к ее матери, - Ей в театральный надо, а вы ее на журфак!
Юлия успевшая переодеться в вечернее серебристое платье, с открытой до поясницы спиной, недоуменно пожала плечами. Катино платье, которая пополнела после родов, сидело на ней превосходно. Вот Наташе они были тесноваты, груди буквально вываливались из декольте синего платья -миди. Она напялила его с трудом и застегнула с помощью матери. Увидев её, Леван прицокнул языком и издал гортанный клик восхищения. При этом он чуть ослабил хватку и Ахмад трепыхнулся. Попытался нанести удар ногой по присевшему на диване полковнику, целя в голову.
Но, Евгений Сергеевич бдительности не терял, увернулся и вырубил его снова.
— Ах ты командос еб*нный! - процедил он сквозь зубы и попенял Левану. - Будь начеку, а на Наташеньку после пялиться будешь! И наверное только пялиться... Не даст она тебе больше. Такая красота, а ты её в жопу без смазки! Извинятся будешь, ноги целовать и письку лизать... Может и простит!
— Все! Позвонила, минут через десять будут...- выпалила, появившаяся в комнате девушка.
Женя встал с дивана, бросил взгляд на циферблат старинных часов с ажурными стрелками, где римская четверка была словно забор - " IIII " Малая стрелка уже наползала на нее, а большая застыла на "Х". Он потянулся, с хрустом, потер пальцами виски. Треволнения это ночи, переживания предыдуших дней валили с ног, он еле сдерживал себя.
Чтобы разрядить обстановку, принялся подшучивать над Леваном. Наташа сидела в глубоком кресле, в небрежной позе, заложив ногу на ногу. А ножки у нее были что надо!
— Натуль, тут один деликатный вопрос возник...- начал он проникновенно, - Леванчик попросил у мамы твою руку..Хочет жениться. Ты как, не против?...
— Женечка, я тебя люблю... Но, ты ведь не бросишь свою медовушечку, наш благородный полковник? Все вы мужики такие, спасаете от одного х*я, чтобы насадить на свой! Все вы одним миром мазанные...
Пауза была неловкой и томительной.
Женя и сам был не рад, что пошутил так. Он видел, как на чистом высоком лбу девушки надломилась уголком тонкая гневная морщинка.
Тягостную тишину нарушила веселая трель звонка. Он бросился открывать. Фельдшер - женщина лет тридцати, в болоньей куртке с капюшоном и в брючках. И лицом ничего - черты крупные, но правильные, удлиненный разрез светло-карих глаз с чуть припухлыми веками, то ли от природы, то ли от недосыпа. По высокой груди у нее спускались гибкие трубки фонендоскопа, удерживаемого на статной шее упругой стальной пружиной. В зрачках мелькнули озорные искорки при виде импозантного полковника в белой парадной рубахе с золотыми погонами при черном галстуке с золотой заколкой. Он был сама любезность - помог раздеться и, о Боже, поцеловал грубоватую маленькую ладонь, пахнущую лекарствами. Увы, не каждый раз фельдшеру Инге Селезневой целовали руку настоящие полковники! Женя помогая надеть белую хламиду, с удовольствием отметил, что у нее высокая грудь и крутые бедра. (Ну что поделать, такая у него натура).
* Не будем описывать занудные лечебные процедуры, отметим, что женщина оказалась умелой и сноровистой, к тому же внимательной. Дотронувшись до следов от ремня на запястьях - удивилась, но ответу поверила. Не может советский офицер врать - он начал буянить, пришлось связать... Положительно был решен вопрос и с госпитализацией больного. Что больше на это повлияло - лиловая двадцатипятирублевка с профилем Ильича или личное обаяние? Наверное то и другое. Женя сопроводил ее ванную комнату помыть руки. Женщина склонилась над раковиной, он огладил крепкий задок, обтянутый черными брюками и горячо прошептал в ушко с дешевенькой сережкой:
— Когда можно снова увидеть вас, милый доктор?
— А вы очень этого хотите ? - спросила она, обернувшись.
Кольцов обнял ее одной рукой, другой расстегивая блузку, сунул в розовый лифчик визитку с телефоном, обернутую купюрой. Крепко поцеловал в мягкие податливые губы. Пока она застегивалась, стер следы губной помады.
— А твой телефончик?
— Я живу в коммуналке... Но, я позвоню... Если ты захочешь! - она легонько шлепнула его по гульфику брюк. - Кобель!
Когда они вернулись, Юля ревниво подметила порозовевшее и от этого похорошевшее лицо женщины: "Женька неисправим!"
— Юличка, собери что-нибудь, надо уважить людей, там в холодильнике колбаска, консервы, ветчинка... Не жалей.
Женя правильно рассудил, что в данном случае жмотничать себе дороже.
— Хорошо живешь! - вымолвила Инга, обозревая комнату с праздничным столом, ломящимся от деликатесов. - А эта рыжая твоя жена?
— Сестра-а-а... - протянул вначале Женя и, как отрубил, выдохнул: Только молочная...
— А я думала малофейная !..- Инга прыснула в кулак и спросила по-простецки, - Если у тебя такие фифы, зачем тебе я сдалась, дворняга?
Ее светло-карие глаза смотрели с лукавым прищуром, так, что полковнику стало не по себе.Такого вопроса явно не ждал, но на лице не дрогнул ни один мускул.
— Ценю в женщинах простоту, жаль что многие это не воспринимают...
Рафик Ахмад спокойно лежал на диване.Глаза прикрыты, дыхание ровное.
— Я вколола ему снотворное... Странно, у него на сгибе локтей следы... Оденьте его потеплей, в машине холодно... Надо водителя с носилками позвать.
— Зачем носилки? -- встрял Леван, вернувшись в комнату из кухни, где угощал санитара. -Жень, я у тебя плащ-палатку видел, донесем в лучшем виде. Я поеду с ними, прослежу...
_Когда "рафик" въехал на пандус приемного покоя, Леван выйдя из машины увидел " буханку"-санитарку УАЗ -452 с призывно распахнутыми задними дверцами, а из черной "двадцать четверки" с двумя антенами вышли трое плечистых в штатском...
Ночь была снежно-белая. Снег искрился в полосах яркого света. Небо мерцало звездами. Ночь счастливых надежд миновала навсегда, а утра еще не было...
Юлия Викторовна нежилась в горячей ванне, когда раздался стук в дверь.
— Да, войдите! - крикнула она погружаясь в пену, так что на поверхности осталась лишь голова. Вошел Женя, с чем-то белым в руках, голый.
— Вот принес тебе халат, прекрасная наяда... - он присел на край ванной, внимательно разглядывая женщину без косметики. Прибавилось морщинок на шее и в уголках глаз, поверхность век словно пленочки на остывшем кипяченом молоке, но кожа щек гладка и упруга. Она с безразличием выдержала этот взгляд
— Что, подурнела? - спросила наконец Юля. - Сколько мы с тобой не виделись ? Года три, это точно...
— Да, нет, выглядишь превосходно... А Катюшка "залетела" как раз перед нашей встречей...- он замолчал, погрузил руку и погладил губки ее щели. - Я ни о чем не жалею...
— А ты бы женился на Наташе, если бы она забеременела тогда? - вымолвила женщина, пристально глядя ему в глаза. - Или отрекся от ребенка?
— От своего - никогда! Помогал бы... - сказал с искренней убежденностью Женя и прибавил, - в Катю влюбился с первого взгляда, я у нее был первый... А она влюбилась в меня давно, еще девочкой, когда с Алкой приезжала в гости. Сама призналась, и я ей верю!
— Наташа тоже... - Юлия начав, примолкла на миг и сказала с укором, -... была влюблена в тебя, а ты поигрался с ней! Надеюсь один ? Не с друзьями-кобелями? На свадьбе подложил ее под это животное, Левана...
— Если мне не изменяет память, Леванчик пользовал и тебя вместе с дочуркой! - взъярился Женя. - А Катя была сущий ребенок, но твоя милая дочурка подбила её устроить групповичок со мной!
— А сегодня, ты решил подложить нас под этого афганца. Чем ты лучше Наташки!? - негодовала женщина. - Это зверь ! Хотя размерчик у него впечатляющий...
— Юля! Я кажется извинился за свою ошибку... - взмолился Женя. - Теперь надо думать, как выпутываться? В самом лучшем случае, нас вышибут со службы, а в худшем - будем разливать алюминий в Нижнем Тагиле, париться на "красной зоне"...
— Эх, мужики, вечно вы создаете проблемы, чтобы самим выпутываться из них! - воскликнула она. - Чего проще, влить ему еще и вызвать "скорую"... Перебрал мужик за праздничным столом, алкогольное отравление...
— Юлька! Ты гений... - Кольцов рывком извлек ее из ванны, так что хлынули с обнаженного тела радужные потоки на кафель и пористый резиновый коврик. Принялся обнимать и целовать. От прикосновений к голому женскому телу немедленно среагировал его дружок. Не дав женщине опомниться, нетерпеливо нагнул, присел и вставил со всего размаха. Он долбил ее мокрую, скользкую, целовал между лопаток и цепочку позвонков, словно не ощушал на губах противный ароматизированный вкус. Ладонями обхватил, колыхавшиеся в такт толчкам, грудки. Юлия перегнулась через борт ванны, рыже-золотистые волосы упали занавесом и расплылись по поверхности воды. Сочные губы приоткрылись, выпускали учащенное дыхание и бередящие душу постанывания от переполнявших ее чувств. Женщина сама принялась двигать задом, навстречу толчкам. Шлепки двух голых тел друг о друга участились. Юлия Викторовна исторгла такой крик, что в тесноте ванной комнаты заложило уши, дрожь волнами пробежала по ее телу!
. .. Обмякла расслабленно в сильных руках. Еще пара - тройка толчков, и Женя кончил в нее с рыком... Потом обмылся вместе с ней под душем, обернул ее белым коконом в халат и на руках пронес в спальню. Мимо скачущей, на распростертом Леване, девушки. Он звонко шлепал ее по ягодицам, словно подгоняя, подбрасывал вверх смуглое, волосатое тело ей навстречу. Буравил темным налитым шкворнем на всю глубину. Увидев Женю с ношей, приглашающе раздвинул округлости ягодиц, открыв вороночку-звездочку в мелких лучиках.
— Жэнь, впендюрь ей скорэе, пока дырка свободна!
— А может я ему не дам! - вызывающе бросила Наташа, приостановив скачку.
Ответом ей были звонкие шлепки и возмущенный крик Кобаладзе:
— А кто тэбя будить спирашэвать, билядь! Шэвэлись! Жэнь, ти идэшь, а то я займю дирка !
Полковник поцеловал Юлию Викторовну в губы, а она взмолилась:
— Женечка, иди выручи Наташку! Заеб*т он ее, уж очень зол... Да, и правда, дочь на язык не воздержана, взбалмошная. Жена из нее будет никудышная...
— А разве муж - гарантия счастья? Сама ведь познала прелесть замужней жизни. - улыбнулся он подкупающе. - А Наташа у тебя хорошая, перебесится...
— Ну иди, иди скорее ! - торопила она. - Слышишь как она завыла? Засадил все же гад в очко.
Спешу Юленька... - он выскочил из комнаты, и женщина услышала, - Ты что творишь! Без смазки, все порвешь у нее!...
Наташа стояла на четвереньках, выпятив попку и уткнувшись лицом в обивку дивана выла от боли, скребла ногтями вытянутых рук.
Леван, с перекошенным от напряжения лицом и белокипенным хищным оскалом, пытался проникнуть в чистое сморщенное отверстие между округлых ягодиц. (При внешнем сходстве с матерю, Наташа была пополнее). Девушка подняла голову и смотрела умоляюще на голого Женю, заполнеными слезами глазами...
Видеть это было невыносимо! Он оттащил барахтающегося, возмущенного грузина от девушки, которая упав на живот разрыдалась.
— Юля, уведи её! - крикнул он, борясь с разъяренным Кобаладзе, который разошелся не на шутку. - Успокойся, Леван! Я прошу тебя, кацо!..
Со стороны это выглядело поединком двух кобелей из-за суки, только шерсть не летела клоками.
Изловчившись, Женя применил болевой прием и одержал верх, хотя Леван был моложе и сильнее.
— Девчонки, одевайтесь, там в шифоньере Катькиного полно и приберите здесь! - командовал он, приводя себя в порядок.
Теперь уже нечего размышлять, колебаться и откладывать решенное.
— Леванчик, без обид, разберемся позже, одевайся скорее... Наша "проблема" в кладовке и ее надо решать... Пошли!
Леван увидев, как Женя взял со стола початую бутылку, удовлетворенно хмыкнул:
— Значит устроим "полет шмеля" как я предлагал?
— Одевайся, "витязь в тигровой шкуре"! - он бросил ему ком одежды. - Скорую будем вызывать... Иного выхода нет.
— А-а-а - понимающе протянул он, хотя ровным счетом ничего не понял, - Какую скорую?..
— Помощь, зал... - Евгений, вовремя осекся, не выпустив наружу хлесткое русское словечко, коим именуют головку мужского полового члена, - В больницу ег
о отправим, с отравлением. Давай быстрее!...
Они притащили афганца из кладовки и привели в порядок. Ахмад лежа на диване, хватал ртом воздух и таращил глаза с налитыми кровью белками, в которых застыл животный страх.
— Ну что зенки вытаращил?! Леванчик, придержи его... - он ловким движеним зафиксировал рот открытым, влил добрую порцию водки и заставил проглотить, - Вот и ладненько, полежи, отдохни...
Потом позвал: - Наташка! Иди звони в скорую... Изображай плачашую Ярославну, ты же актриса прирожденная, - польстил он и обратился к ее матери, - Ей в театральный надо, а вы ее на журфак!
Юлия успевшая переодеться в вечернее серебристое платье, с открытой до поясницы спиной, недоуменно пожала плечами. Катино платье, которая пополнела после родов, сидело на ней превосходно. Вот Наташе они были тесноваты, груди буквально вываливались из декольте синего платья -миди. Она напялила его с трудом и застегнула с помощью матери. Увидев её, Леван прицокнул языком и издал гортанный клик восхищения. При этом он чуть ослабил хватку и Ахмад трепыхнулся. Попытался нанести удар ногой по присевшему на диване полковнику, целя в голову.
Но, Евгений Сергеевич бдительности не терял, увернулся и вырубил его снова.
— Ах ты командос еб*нный! - процедил он сквозь зубы и попенял Левану. - Будь начеку, а на Наташеньку после пялиться будешь! И наверное только пялиться... Не даст она тебе больше. Такая красота, а ты её в жопу без смазки! Извинятся будешь, ноги целовать и письку лизать... Может и простит!
— Все! Позвонила, минут через десять будут...- выпалила, появившаяся в комнате девушка.
Женя встал с дивана, бросил взгляд на циферблат старинных часов с ажурными стрелками, где римская четверка была словно забор - " IIII " Малая стрелка уже наползала на нее, а большая застыла на "Х". Он потянулся, с хрустом, потер пальцами виски. Треволнения это ночи, переживания предыдуших дней валили с ног, он еле сдерживал себя.
Чтобы разрядить обстановку, принялся подшучивать над Леваном. Наташа сидела в глубоком кресле, в небрежной позе, заложив ногу на ногу. А ножки у нее были что надо!
— Натуль, тут один деликатный вопрос возник...- начал он проникновенно, - Леванчик попросил у мамы твою руку..Хочет жениться. Ты как, не против?...
— Женечка, я тебя люблю... Но, ты ведь не бросишь свою медовушечку, наш благородный полковник? Все вы мужики такие, спасаете от одного х*я, чтобы насадить на свой! Все вы одним миром мазанные...
Пауза была неловкой и томительной.
Женя и сам был не рад, что пошутил так. Он видел, как на чистом высоком лбу девушки надломилась уголком тонкая гневная морщинка.
Тягостную тишину нарушила веселая трель звонка. Он бросился открывать. Фельдшер - женщина лет тридцати, в болоньей куртке с капюшоном и в брючках. И лицом ничего - черты крупные, но правильные, удлиненный разрез светло-карих глаз с чуть припухлыми веками, то ли от природы, то ли от недосыпа. По высокой груди у нее спускались гибкие трубки фонендоскопа, удерживаемого на статной шее упругой стальной пружиной. В зрачках мелькнули озорные искорки при виде импозантного полковника в белой парадной рубахе с золотыми погонами при черном галстуке с золотой заколкой. Он был сама любезность - помог раздеться и, о Боже, поцеловал грубоватую маленькую ладонь, пахнущую лекарствами. Увы, не каждый раз фельдшеру Инге Селезневой целовали руку настоящие полковники! Женя помогая надеть белую хламиду, с удовольствием отметил, что у нее высокая грудь и крутые бедра. (Ну что поделать, такая у него натура).
* Не будем описывать занудные лечебные процедуры, отметим, что женщина оказалась умелой и сноровистой, к тому же внимательной. Дотронувшись до следов от ремня на запястьях - удивилась, но ответу поверила. Не может советский офицер врать - он начал буянить, пришлось связать... Положительно был решен вопрос и с госпитализацией больного. Что больше на это повлияло - лиловая двадцатипятирублевка с профилем Ильича или личное обаяние? Наверное то и другое. Женя сопроводил ее ванную комнату помыть руки. Женщина склонилась над раковиной, он огладил крепкий задок, обтянутый черными брюками и горячо прошептал в ушко с дешевенькой сережкой:
— Когда можно снова увидеть вас, милый доктор?
— А вы очень этого хотите ? - спросила она, обернувшись.
Кольцов обнял ее одной рукой, другой расстегивая блузку, сунул в розовый лифчик визитку с телефоном, обернутую купюрой. Крепко поцеловал в мягкие податливые губы. Пока она застегивалась, стер следы губной помады.
— А твой телефончик?
— Я живу в коммуналке... Но, я позвоню... Если ты захочешь! - она легонько шлепнула его по гульфику брюк. - Кобель!
Когда они вернулись, Юля ревниво подметила порозовевшее и от этого похорошевшее лицо женщины: "Женька неисправим!"
— Юличка, собери что-нибудь, надо уважить людей, там в холодильнике колбаска, консервы, ветчинка... Не жалей.
Женя правильно рассудил, что в данном случае жмотничать себе дороже.
— Хорошо живешь! - вымолвила Инга, обозревая комнату с праздничным столом, ломящимся от деликатесов. - А эта рыжая твоя жена?
— Сестра-а-а... - протянул вначале Женя и, как отрубил, выдохнул: Только молочная...
— А я думала малофейная !..- Инга прыснула в кулак и спросила по-простецки, - Если у тебя такие фифы, зачем тебе я сдалась, дворняга?
Ее светло-карие глаза смотрели с лукавым прищуром, так, что полковнику стало не по себе.Такого вопроса явно не ждал, но на лице не дрогнул ни один мускул.
— Ценю в женщинах простоту, жаль что многие это не воспринимают...
Рафик Ахмад спокойно лежал на диване.Глаза прикрыты, дыхание ровное.
— Я вколола ему снотворное... Странно, у него на сгибе локтей следы... Оденьте его потеплей, в машине холодно... Надо водителя с носилками позвать.
— Зачем носилки? -- встрял Леван, вернувшись в комнату из кухни, где угощал санитара. -Жень, я у тебя плащ-палатку видел, донесем в лучшем виде. Я поеду с ними, прослежу...
_Когда "рафик" въехал на пандус приемного покоя, Леван выйдя из машины увидел " буханку"-санитарку УАЗ -452 с призывно распахнутыми задними дверцами, а из черной "двадцать четверки" с двумя антенами вышли трое плечистых в штатском...
Ночь была снежно-белая. Снег искрился в полосах яркого света. Небо мерцало звездами. Ночь счастливых надежд миновала навсегда, а утра еще не было...