Саманта
Привет. Меня зовут Саманта. Я статуя феи в саду моей госпожи Джессики. Раньше я была живой девушкой. Мне было двадцать пять лет, и наверное, я была привлекательна, но никогда не думала о себе так и боялась чужого внимания. Сейчас, вспоминая, какой была при жизни, я знаю что мраморные нагие формы статуи в точности такие же какие были у меня при жизни, но тогда я была жуткой скромницей, и скрывала себя под плотной одеждой. Конечно, только хозяйка знает, что в камне заключена душа, а все остальные просто любуются мной, восхищаясь с какой тщательностью изготовлена эта белая скульптура. Госпожа поместила мою душу в статую, но обо всём по порядку.
Однажды в книжный магазин, где я работала, заглянула женщина. Назвавшись Джессикой, она попросила меня помочь. Пока она перебирала издания оккультной направленности, бормоча себе под нос, что в поисках чего – нибудь полезного ей приходится перерыть кучу мусора, я заметила, что она столь красива, что от неё невозможно оторвать взгляд. Я разрывалась между застенчивостью и её красотой, тем более, что она следом заинтересовалась эротикой, особенно на отчаянно смущавшую меня лесбийскую тематику. Я ощущала что меня влечёт к ней, пока не мне показалось, что я могу умереть от смущения прямо здесь же. Я была вынуждена вместе с ней перебирать наши запасы, в том числе книги об эротическом массаже и лесбо – сексе, она так уверенно и с удовольствием разговаривала об этом прямо со мной, что меня проняло, мне оставалось только надеяться что она не заметит, как мои сосочки затвердели и приподнялись под блузкой.
А когда она предложила мне сниматься в эротических фотосетах, я не смогла ничего ответить, а только прикрылась руками, словно стояла перед ней голой. Джессика рассмеялась мелодичным смехом, и, удовлетворившись найденными книжками, покинула магазин, пообещав когда – нибудь заглянуть ещё разок.
Эта прекрасная женщина удалилась, но возбуждение не оставило меня. Чтобы успокоится, я пошла в ванную умыться прохладной водой. Но кончилось это тем, что я промасстурбировала там.
Я быстренько забыла об этом приключении, пока через несколько дней внезапно не столкнулась с ней снова.
Джессика вежливо поздоровалась, дав понять, что тоже узнала меня.
– Что – нибудь нужно? – Спросила я.
Я была рада обслужить её и помочь ей.
С тех пор она заходила каждую неделю. А я начала замечать, что Джессика приходит только когда в магазине работаю я.
Она игриво принимала мои извинения, и со временем мы стали подругами, если это можно так назвать. В смысле, разговаривали, а временами видели друг друга не на работе. Как я узнала, Джессика числилась уборщицей, но иногда снимала эротические фотосеты, и изготавливала статуи девушек. Обнажённые, естественно.
Вскоре я в целом перестала смущаться, обсуждая с ней эротические материалы, которыми Джессика очень интересовалась.
Мы, пожалуй, влюбились друг в друга, и начали встречаться.
Само собой, Джессика не взялась за меня сразу, чтобы не пугать, а медленно исподволь подготовила меня к первому "официальному" свиданию. В практическую плоскость наши отношения начали переходить когда я была уже готова принять их, и отношаться с девушкой.
Собираясь на встречу я волновалась, но всё прошло хорошо.
Джессика сказала, что я выгляжу просто великолепно. Ужин и танцы были замечательными. Танцевала я не слишком хорошо, и она дала мне пару уроков прямо на ходу. Вообще, это был совершенно восхитительный вечер, которым я наслаждалась как должна была бы, если бы влюбилась в парня. А когда мы добрались домой, он стал ещё лучше.
Джессика стала первой, кого я пригласила к себе домой, не говоря уже о своей постели.
Мы лежали там обнажёнными и ласкались. Расставаясь со своей девственностью от нежных женских рук, я нашла, что это совсем не больно. Она посмеивалась над моей неопытностью и небритой киской, брала меня плавно, нежно и с любовью. Это было прекраснее всего, что я испытывала когда – либо раньше.
Так мы стали любовницами, встречаясь временами в магазине, и проводя выходные вместе. Джессика учила меня тонкостям однополой любви.
Несколько месяцев спустя грянул очередной плановый экономический кризис, лишивший меня работы и возможности платить за жильё. Моя ненаглядная с готовностью пришла мне на помощь, предложив пожить у неё, куда я и перебралась.
Я убирала у неё и готовила еду, пока хозяйка была на работе.
Мы жили в запущенном доме на окраине, всем своим видом говорившим "остатки былой роскоши". Когда – то здесь жила большая семья, а теперь осталась только Джессика, доходы которой позволяли сводить концы с концами, но никак не процветать. Садик вокруг поддерживался в относительном порядке, и мне понравился. Я полюбила сидеть там, наслаждаясь покоем. Отдыхая после уборок – готовок, я словно слышала чей – то тихий смех у меня над ухом. Мне отчего – то представлялись обитающие в саду феи.
Маленькие, с крылышками такие.
Мне казалось, что иногда их весёлый смех сменяется плачем и рыданиями. В такие минуты я представляла, что феи оплакивают свою погибшую подругу. Да, такими я их представляла: люди умирают когда проходят десятил
етия, а феи – когда зазеваются, и их ловит и пожирает обитающий в саду гоблин.
Джессика увлекалась скульптурой и рисованием. У неё стены были обвешены картинами и фотографиями.
Я и сама несколько раз позировала для неё и нескольких учениц. Сперва это были просто фотосеты, затем нечто большее, плавно перешедшее в обоюдные ласки. Последние оказались столь откровенны, что мы чуть было не удовлетворили друг дружку прямо на глазах у Джессики. И это было восхитительно.
За месяцы нашей любви она становилась всё более доминатрицей, пока я не оказалась её рабыней.
Мне было так приятно стоять перед ней обнажённой, на коленях, когда она защёлкнула золотой ошейник на моей шее. Ей это так понравилось, что она пожелала такой меня и оставить.
И после этого она сожгла всю мою одежду. Единственное, что я носила с того дня, это её ошейник и пояс верности. Моя киска теперь принадлежала госпоже, и я не могла коснуться её без разрешения.
Но мне было хорошо. Джессика была нежной и заботливой хозяйкой, позволяла мне оргазмы, но и когда я была заперта, я не сожалела о них, желая лишь удовлетворить свою госпожу.
Я по – прежнему регулярно позировала для неё. Джессика зарисовала меня, снимала слепки моих форм тела. Сохнущий раствор был холодным, и я старалась не двигаться. Но это компенсировалось теми часами, которые я проводила без пояса. Мне частенько удавалось незаметно промасструбить.
Время от времени она переснимала слепки отдельных частей моего тела в разных позах, пока не была полностью удовлетворена результатом.
Во время одной из таких переделок слепка моих бёдер госпожа сказала, что ей надоело каждый раз расстёгивать пояс верности, и застёгивать его обратно, и позволила мне обходиться без него, всё равно скоро всё закончится.
Первый раз за месяцы я могла получать оргазмы когда захочу.
В ближайшее полнолуние госпожа объявила, что меня будет ждать особый ритуал.
И отвела в свою рабочую комнату в подвале. Там стояла моя статуя из мрамора, над которой Джессика работала с прошлого года. Это была несомненная я в облике обнажённой феи с крыльями и выражением чувственности на лице. Фигура выглядела совсем как живая, каждая деталь в точности повторяла мои нагие формы.
Госпожа Джессика привязала меня на рабочей скамейке, раскинув руки и ноги в стороны, и сняла с меня и пояс и ошейник, а затем нарисовала на моём теле какие – то странные узоры, напевая непонятные слова, и при этом временами лаская меня изнутри. Это было так приятно.
Позже она опустилась киской на моё лицо, и я долго вылизывала её, приводя в один оргазм за другим, пока она не сочла, что ей достаточно.
По – прежнему связанная, я не могла видеть, что она делала позже, и похоже, начала засыпать прямо здесь же, привязанная к скамейке.
Следующее, что я ощущала, была чёрная пустота. Я словно падала сквозь неё, меня несло куда – то, тянуло, держало, но в то же время не ощущала вообще ничего. Как так могло быть?
Я не знала, сколько это продолжалось, пока я не пришла в сознание. В подвале у Джессики, которая всем своим видом выражала восторг.
– Получилось! Ты очнулась! – Радостно кричала она. – Ты действительно очнулась!
Джессика хлопнула в ладоши и поцеловала меня в щёку.
Я не понимала, что произошло, и, попытавшись спросить её, поняла, что не могу пошевелиться. Мне стало страшно, но госпожа шепнула, что ничего со мной больше не случится.
Отлучившись на пару минут, она вернулась с зеркалом, и я была поражена, обнаружив что в нём отразилось мраморное лицо статуи. Джессика каким – то образом обратила меня в камень!
Показались её знакомые девушки, которые всей компанией подняли меня, и отнесли в сад, поставив по указаниям хозяйки в точности на моё любимое место.
Потом они ушли, а Джессика снова поцеловала мою мраморную щёку, и рассказала, что случилось.
Выяснилось из её слов что она каким – то чародейством перенесла мою душу в статую.
Рассказывая об этом она гладила мою мраморную форму. Я не понимала, как могу видеть, или чувствовать происходящее, но так было. Я ощущала её прикосновения так же, как и в человеческом теле. Даже когда она ласкала мою каменную киску, казавшуюся мне в такие минуты живой и настоящей. Настоящей настолько, что я смогла снова испытать оргазм.
Так я оказалась статуей в саду моей госпожи, возлюбленной моей Джессики. Она приходит ко мне каждый день. Она не всегда ласкает мою мраморную форму, но обязательно целует меня.
Мне интересно, есть ли живые души в других статуях в доме Джессики. Я не знаю этого, но знаю что я особенная для моей хозяйки. Моя мраморная статуя – единственная, у которой госпожа вылепила вагину. Остальные статуи все гладкие. Потому я единственная, кого она гладит временами.
Но мне всё равно было бы одиноко, если бы не настоящие феи. Их тихие голоса и сейчас смеются в саду. Я им нравлюсь. Они говорят, что гоблин испугался меня, и сбежал из сада. Я радуюсь вместе с ними, когда летают вокруг, когда больше никто не видит. А я спокойно наблюдаю за ними и за девушками в саду. Возможно, скоро моя госпожа пополнит свою коллекцию статуй.
Однажды в книжный магазин, где я работала, заглянула женщина. Назвавшись Джессикой, она попросила меня помочь. Пока она перебирала издания оккультной направленности, бормоча себе под нос, что в поисках чего – нибудь полезного ей приходится перерыть кучу мусора, я заметила, что она столь красива, что от неё невозможно оторвать взгляд. Я разрывалась между застенчивостью и её красотой, тем более, что она следом заинтересовалась эротикой, особенно на отчаянно смущавшую меня лесбийскую тематику. Я ощущала что меня влечёт к ней, пока не мне показалось, что я могу умереть от смущения прямо здесь же. Я была вынуждена вместе с ней перебирать наши запасы, в том числе книги об эротическом массаже и лесбо – сексе, она так уверенно и с удовольствием разговаривала об этом прямо со мной, что меня проняло, мне оставалось только надеяться что она не заметит, как мои сосочки затвердели и приподнялись под блузкой.
А когда она предложила мне сниматься в эротических фотосетах, я не смогла ничего ответить, а только прикрылась руками, словно стояла перед ней голой. Джессика рассмеялась мелодичным смехом, и, удовлетворившись найденными книжками, покинула магазин, пообещав когда – нибудь заглянуть ещё разок.
Эта прекрасная женщина удалилась, но возбуждение не оставило меня. Чтобы успокоится, я пошла в ванную умыться прохладной водой. Но кончилось это тем, что я промасстурбировала там.
Я быстренько забыла об этом приключении, пока через несколько дней внезапно не столкнулась с ней снова.
Джессика вежливо поздоровалась, дав понять, что тоже узнала меня.
– Что – нибудь нужно? – Спросила я.
Я была рада обслужить её и помочь ей.
С тех пор она заходила каждую неделю. А я начала замечать, что Джессика приходит только когда в магазине работаю я.
Она игриво принимала мои извинения, и со временем мы стали подругами, если это можно так назвать. В смысле, разговаривали, а временами видели друг друга не на работе. Как я узнала, Джессика числилась уборщицей, но иногда снимала эротические фотосеты, и изготавливала статуи девушек. Обнажённые, естественно.
Вскоре я в целом перестала смущаться, обсуждая с ней эротические материалы, которыми Джессика очень интересовалась.
Мы, пожалуй, влюбились друг в друга, и начали встречаться.
Само собой, Джессика не взялась за меня сразу, чтобы не пугать, а медленно исподволь подготовила меня к первому "официальному" свиданию. В практическую плоскость наши отношения начали переходить когда я была уже готова принять их, и отношаться с девушкой.
Собираясь на встречу я волновалась, но всё прошло хорошо.
Джессика сказала, что я выгляжу просто великолепно. Ужин и танцы были замечательными. Танцевала я не слишком хорошо, и она дала мне пару уроков прямо на ходу. Вообще, это был совершенно восхитительный вечер, которым я наслаждалась как должна была бы, если бы влюбилась в парня. А когда мы добрались домой, он стал ещё лучше.
Джессика стала первой, кого я пригласила к себе домой, не говоря уже о своей постели.
Мы лежали там обнажёнными и ласкались. Расставаясь со своей девственностью от нежных женских рук, я нашла, что это совсем не больно. Она посмеивалась над моей неопытностью и небритой киской, брала меня плавно, нежно и с любовью. Это было прекраснее всего, что я испытывала когда – либо раньше.
Так мы стали любовницами, встречаясь временами в магазине, и проводя выходные вместе. Джессика учила меня тонкостям однополой любви.
Несколько месяцев спустя грянул очередной плановый экономический кризис, лишивший меня работы и возможности платить за жильё. Моя ненаглядная с готовностью пришла мне на помощь, предложив пожить у неё, куда я и перебралась.
Я убирала у неё и готовила еду, пока хозяйка была на работе.
Мы жили в запущенном доме на окраине, всем своим видом говорившим "остатки былой роскоши". Когда – то здесь жила большая семья, а теперь осталась только Джессика, доходы которой позволяли сводить концы с концами, но никак не процветать. Садик вокруг поддерживался в относительном порядке, и мне понравился. Я полюбила сидеть там, наслаждаясь покоем. Отдыхая после уборок – готовок, я словно слышала чей – то тихий смех у меня над ухом. Мне отчего – то представлялись обитающие в саду феи.
Маленькие, с крылышками такие.
Мне казалось, что иногда их весёлый смех сменяется плачем и рыданиями. В такие минуты я представляла, что феи оплакивают свою погибшую подругу. Да, такими я их представляла: люди умирают когда проходят десятил
етия, а феи – когда зазеваются, и их ловит и пожирает обитающий в саду гоблин.
Джессика увлекалась скульптурой и рисованием. У неё стены были обвешены картинами и фотографиями.
Я и сама несколько раз позировала для неё и нескольких учениц. Сперва это были просто фотосеты, затем нечто большее, плавно перешедшее в обоюдные ласки. Последние оказались столь откровенны, что мы чуть было не удовлетворили друг дружку прямо на глазах у Джессики. И это было восхитительно.
За месяцы нашей любви она становилась всё более доминатрицей, пока я не оказалась её рабыней.
Мне было так приятно стоять перед ней обнажённой, на коленях, когда она защёлкнула золотой ошейник на моей шее. Ей это так понравилось, что она пожелала такой меня и оставить.
И после этого она сожгла всю мою одежду. Единственное, что я носила с того дня, это её ошейник и пояс верности. Моя киска теперь принадлежала госпоже, и я не могла коснуться её без разрешения.
Но мне было хорошо. Джессика была нежной и заботливой хозяйкой, позволяла мне оргазмы, но и когда я была заперта, я не сожалела о них, желая лишь удовлетворить свою госпожу.
Я по – прежнему регулярно позировала для неё. Джессика зарисовала меня, снимала слепки моих форм тела. Сохнущий раствор был холодным, и я старалась не двигаться. Но это компенсировалось теми часами, которые я проводила без пояса. Мне частенько удавалось незаметно промасструбить.
Время от времени она переснимала слепки отдельных частей моего тела в разных позах, пока не была полностью удовлетворена результатом.
Во время одной из таких переделок слепка моих бёдер госпожа сказала, что ей надоело каждый раз расстёгивать пояс верности, и застёгивать его обратно, и позволила мне обходиться без него, всё равно скоро всё закончится.
Первый раз за месяцы я могла получать оргазмы когда захочу.
В ближайшее полнолуние госпожа объявила, что меня будет ждать особый ритуал.
И отвела в свою рабочую комнату в подвале. Там стояла моя статуя из мрамора, над которой Джессика работала с прошлого года. Это была несомненная я в облике обнажённой феи с крыльями и выражением чувственности на лице. Фигура выглядела совсем как живая, каждая деталь в точности повторяла мои нагие формы.
Госпожа Джессика привязала меня на рабочей скамейке, раскинув руки и ноги в стороны, и сняла с меня и пояс и ошейник, а затем нарисовала на моём теле какие – то странные узоры, напевая непонятные слова, и при этом временами лаская меня изнутри. Это было так приятно.
Позже она опустилась киской на моё лицо, и я долго вылизывала её, приводя в один оргазм за другим, пока она не сочла, что ей достаточно.
По – прежнему связанная, я не могла видеть, что она делала позже, и похоже, начала засыпать прямо здесь же, привязанная к скамейке.
Следующее, что я ощущала, была чёрная пустота. Я словно падала сквозь неё, меня несло куда – то, тянуло, держало, но в то же время не ощущала вообще ничего. Как так могло быть?
Я не знала, сколько это продолжалось, пока я не пришла в сознание. В подвале у Джессики, которая всем своим видом выражала восторг.
– Получилось! Ты очнулась! – Радостно кричала она. – Ты действительно очнулась!
Джессика хлопнула в ладоши и поцеловала меня в щёку.
Я не понимала, что произошло, и, попытавшись спросить её, поняла, что не могу пошевелиться. Мне стало страшно, но госпожа шепнула, что ничего со мной больше не случится.
Отлучившись на пару минут, она вернулась с зеркалом, и я была поражена, обнаружив что в нём отразилось мраморное лицо статуи. Джессика каким – то образом обратила меня в камень!
Показались её знакомые девушки, которые всей компанией подняли меня, и отнесли в сад, поставив по указаниям хозяйки в точности на моё любимое место.
Потом они ушли, а Джессика снова поцеловала мою мраморную щёку, и рассказала, что случилось.
Выяснилось из её слов что она каким – то чародейством перенесла мою душу в статую.
Рассказывая об этом она гладила мою мраморную форму. Я не понимала, как могу видеть, или чувствовать происходящее, но так было. Я ощущала её прикосновения так же, как и в человеческом теле. Даже когда она ласкала мою каменную киску, казавшуюся мне в такие минуты живой и настоящей. Настоящей настолько, что я смогла снова испытать оргазм.
Так я оказалась статуей в саду моей госпожи, возлюбленной моей Джессики. Она приходит ко мне каждый день. Она не всегда ласкает мою мраморную форму, но обязательно целует меня.
Мне интересно, есть ли живые души в других статуях в доме Джессики. Я не знаю этого, но знаю что я особенная для моей хозяйки. Моя мраморная статуя – единственная, у которой госпожа вылепила вагину. Остальные статуи все гладкие. Потому я единственная, кого она гладит временами.
Но мне всё равно было бы одиноко, если бы не настоящие феи. Их тихие голоса и сейчас смеются в саду. Я им нравлюсь. Они говорят, что гоблин испугался меня, и сбежал из сада. Я радуюсь вместе с ними, когда летают вокруг, когда больше никто не видит. А я спокойно наблюдаю за ними и за девушками в саду. Возможно, скоро моя госпожа пополнит свою коллекцию статуй.