Сон в руку, Или Новое приключение принцессы Алёны. Часть вторая
– Оба-на! Принцеска наша нарисовалась! – хмыкнула рыжая и странной, нетвёрдой походкой направилась к двери. – Ну? Чё надо? Присоединиться к нам хочешь? Ща мы этого хлюпика распишем на четверых!
– Куда ей?! Она же у нас целочка непорочная! – подтявкнула Янка. – Хи-хи-хи! Высокоморальная, блин!
– Ну и ничё! Ща мы её слегка замараем! Иди сюд-да!
«Высокоморальная» отступила на шаг. И рыжей пришлось последовать за ней – за дверь.
– Ну, куда отступаем, малая? Давай с нами за компанию! Не боись! Это же кайф!
Алёна, хмурая и сосредоточенная, отошла ещё на шаг назад, сверля противницу пристальным, немигающим взглядом. Оценивала свои шансы в этом противостоянии и убеждалась, что они не так уж малы. Лариска была изрядно навеселе. От неё издалека несло крепким алкоголем, колени всё сильнее и сильнее дрожали, а заплетающийся язык уже отказывался повиноваться. Хороша «спортсменочка»!
«Целка непорочная, говоришь?! Я в одном своём сне пережила больше, чем ты за всю свою никчёмную жизнёнку! Придётся мне наяву повторить кое-что из того, что я там начудила!»
– Ты что творишь?! – тихо, но твёрдо проговорила она, не сводя тяжёлого сверлящего взгляда с мутных глаз собеседницы. – Тебя кто сюда звал? И кто разрешал тут руки-ноги распускать?!
– Ха-ха-ха!... Ты чё?! Ты мне м-м-морали читать будешь?! С-совсем охляла, с-сявка малолетняя? Ты… ты на кого хайло расчехлила, чамора мелкая?! Я т-тебя ща в… в д… дерьмо ушатаю, с-су-сучка!..
Лариска потянулась к ней намереваясь схватить то ли за волосы, то ли за нос. Но принятая ею «на грудь» изрядная доза алкоголя уже отчётливо давала себя знать – Алёна быстро увернулась. А дальше… Она сама уже не помнила, как оказалась в её руке валявшаяся под дверью увесистая ножка стула. Удар по правому боку – по почкам – заставил противницу остановиться, вздрогнуть и замереть от шока. Дальше последовал крепкий тычок в живот – в солнечное сплетение. Лариска зашаталась, шлёпнулась на пол и опрокинулась назад, задыхаясь, закатив зрачки и испустив тяжёлый стон.
С немалым трудом оторвала она спину от пола и встала на колени. Только теперь воздух начал понемногу пробиваться в лёгкие. В вытаращенных глазах уже читался предсмертный ужас, а губы всё ещё пытались шептать что-то матерное. Почуяв неладное, выбежали из игровой Настя и Янка.
– Стоять! – негромко, но твёрдо скомандовала Алёна. – Ни с места, если жить хотите, уродки!
Выпускницы остолбенели. Они внезапно увидели перед собой не малохольную малолетку, а разъярённую львицу, которой осмелились перебежать дорогу три гиены.
Дальше последовал ещё один удар – по печени. Лариска согнулась пополам и протяжно завыла. При взгляде со стороны можно было подумать, что это стала явью какая-нибудь сценка из Алёнкиного сна: кающаяся «холопка» кланяется в ножки «принцессе». Выждав минуту, Алёна цепко схватила рыжую, ещё не оклемавшуюся от боли и шока, за волосы – с затылка. И подтянула её к себе, сама удивляясь невесть откуда взявшейся силе.
– Ты меня ушатать собиралась, мразь?! Ну попробуй, ушатай! В глаза смотреть, сволочь! Я повторяю вопрос: кто тебя сюда звал?!
– А т-ты чё тут, с… с… с-самая козырная? – пробовала сопротивляться Лариска.
– Так! Вижу, с первого раза не доходит! Добавки просишь?
– Алёнушка! Не надо! – внезапно бросилась к ней окончательно перепуганная Янка. – Она… она пьяная! Невменяемая! Она не понимает, что несёт!
– Нет, п… п… понимаю! – не унималась рыжая, с бычьей агрессивностью мотая головой и не соображая, на что сейчас может нарваться. – С… с… су-у…
– Заткнись, идиотка! – Янка бросилась зажимать подруге рот. – Она… она больше не будет!
– А больше уже некуда!
Взгляд «Принцессы» был настолько жуток, что трусиха испуганно заскулила – от страха, что эта бешеная, только что опустившая их лидершу, сейчас изобьёт и её так же безжалостно. Она рухнула на колени со слезами и жалобным визгом. Алёна с хладнокровием киборга-убийцы отметила в уме: «Вторая выведена из строя». И уставилась на третью участницу так и не начавшейся оргии. Настя, побелевшая, как мел, будто вросла в стену, превратившись в гипсовую статую, не в силах ни пошевельнуться, ни проронить хоть звук.
Почувствовав себя полной хозяйкой положения, Алёна жестом указала всем трём противниц
ам на угол. И, не сводя с них страшного взгляда, чётко продиктовала:
– Сейчас подбираете сопли и ушиваетесь отсюда – навсегда. Ваша учёба здесь окончена, и двери для вас сюда закрыты. Окончательно. Ещё раз увижу поблизости хоть одну – покалечу. А тебя, – ткнула она «боевой палицей» в рыжую, – убью. К двери, живо! И вниз, к выходу! И чтобы ни звука, ни стона! Вокруг дети спят!
Лариска снова рванулась к ней, но внезапно закачалась и… Алкоголь, собственная злоба, побои, зажимаемые губы – всё это чуть было не вылилось (в буквальном смысле) в целое озеро блевотины. Подруги поспешно подхватили её под руки и быстро потащили вниз по лестнице, что-то подставляя под захлёбывающийся рот, всё ещё пытающийся изрыгать не только рвотную массу, но и ругательства.
Алёна оперлась вдруг ни с того ни с сего задрожавшей рукой о стенку и глубоко вздохнула. Победила! Нелегко, но победила! Ещё один глубокий вдох! Так! И ещё один! А теперь не бросаем, а аккуратно и тихо ставим в угол своё «оружие». И назад, в игровую!
У входа столкнулась с Сергеем Олеговичем.
– Я всё видел, Алёнушка, – тихо проговорил он. – Спасибо тебе! Только лучше бы никогда мне этого не видеть. Вы же девушки! И… и вот такое!..
Он потрясённо покачал головой и продолжил:
– Теперь окончательно убедился, что такому слабаку, как я, здесь не место. Сегодня дорабатываю у вас последний день и… на все четыре стороны.
– Вам есть куда уйти? – участливо спросила Алёна.
– К счастью, есть. Не стоит за меня переживать – без дела не останусь. Вернусь к тому, что знаю, умею, люблю, – к компьютерам, программированию, тестированию. Поступлю наконец в вуз – по желаемой специальности. А этот свой провальный педагогический эксперимент постараюсь поскорее забыть, как тяжёлый сон…
– Не такой уж он провальный, – тихо возразила воспитанница. – Малыши вас и вправду полюбили. И не считайте свою работу у нас напрасно потерянным временем…
Внезапно осеклась. По губам и подбородку Сергея поползла струйка крови – дали о себе знать три тяжёлых пинка в живот.
– Я вызову «скорую»! – резко поднялась с места Алёна.
– Не надо, – остановил её воспитатель. – А то начнётся потом шумиха – с разбирательством, с вызовом полиции… Да и тебе, спасительница моя, может стать несладко – за избиение этой… (Он постыдился произнести вслух пришедшие на ум крепкие словечки). Лучше до больницы дойду сам – она недалеко. Скажу, что отлупили меня на улице случайно встреченные пьяные хулиганы…
Девочка растерянно замолчала. А Сергей Олегович вынул из внутреннего кармана увесистый блокнот.
– Здесь мой план работы на сегодня. Постарался расписать его максимально подробно – по часам. Передай его пожалуйста тому, кто меня заменит. Или воспользуйся им сама.
– Спасибо, – пробормотала Алёна. – Давайте хоть обменяемся мобильными. Я никогда себе не прощу, если с вами что-то случится. И обязательно вас наберу через час.
– Это тебе спасибо, избавительница, – мучительно улыбнулся несчастный педагог.
Он бережно пожал девичью руку. Хотел было поднести её к губам, но всё сильнее проступающая изо рта кровь ясно убеждала – сейчас такой жест будет совсем некстати. Ещё раз улыбнулся на прощанье и медленно спустился по лестнице. О чём-то недолго переговорил с Марковной и покинул стены интерната – навсегда. Сегодня-завтра он по электронке пришлёт директрисе заявление об уходе и уже больше никогда здесь не появится.
Алёна на минуту задумалась о своём спасённом – тщедушном и неказистом на вид, но, оказывается, весьма неплохом двадцатилетнем парне, ошибившемся с выбором профессии и получившим за это жестокий урок. Каких только бестолковых сплетен не понараспускали о нём злые языки – педик, педофил, извращенец, мягкотелый горе-мужичок с немужской профессией… Тьфу на вас, дурачьё!..
Голоса просыпающихся ребят в спальнях прервали её раздумья. Машинально посмотрела на стенные часы. Затем – в воспитательский блокнот. «В половине девятого – подъём», – было написано там чётким аккуратным почерком. Указанное время ещё не наступило, но детвора уже начинала подниматься с постелей, не дожидаясь звонка-побудки.
«Ну что ж, Принцесса! – с горьким сарказмом улыбнулась она сама себе. – Вот тебе и бразды правления над этим микрокоролевством! Действуй!»
(Продолжение следует)
– Куда ей?! Она же у нас целочка непорочная! – подтявкнула Янка. – Хи-хи-хи! Высокоморальная, блин!
– Ну и ничё! Ща мы её слегка замараем! Иди сюд-да!
«Высокоморальная» отступила на шаг. И рыжей пришлось последовать за ней – за дверь.
– Ну, куда отступаем, малая? Давай с нами за компанию! Не боись! Это же кайф!
Алёна, хмурая и сосредоточенная, отошла ещё на шаг назад, сверля противницу пристальным, немигающим взглядом. Оценивала свои шансы в этом противостоянии и убеждалась, что они не так уж малы. Лариска была изрядно навеселе. От неё издалека несло крепким алкоголем, колени всё сильнее и сильнее дрожали, а заплетающийся язык уже отказывался повиноваться. Хороша «спортсменочка»!
«Целка непорочная, говоришь?! Я в одном своём сне пережила больше, чем ты за всю свою никчёмную жизнёнку! Придётся мне наяву повторить кое-что из того, что я там начудила!»
– Ты что творишь?! – тихо, но твёрдо проговорила она, не сводя тяжёлого сверлящего взгляда с мутных глаз собеседницы. – Тебя кто сюда звал? И кто разрешал тут руки-ноги распускать?!
– Ха-ха-ха!... Ты чё?! Ты мне м-м-морали читать будешь?! С-совсем охляла, с-сявка малолетняя? Ты… ты на кого хайло расчехлила, чамора мелкая?! Я т-тебя ща в… в д… дерьмо ушатаю, с-су-сучка!..
Лариска потянулась к ней намереваясь схватить то ли за волосы, то ли за нос. Но принятая ею «на грудь» изрядная доза алкоголя уже отчётливо давала себя знать – Алёна быстро увернулась. А дальше… Она сама уже не помнила, как оказалась в её руке валявшаяся под дверью увесистая ножка стула. Удар по правому боку – по почкам – заставил противницу остановиться, вздрогнуть и замереть от шока. Дальше последовал крепкий тычок в живот – в солнечное сплетение. Лариска зашаталась, шлёпнулась на пол и опрокинулась назад, задыхаясь, закатив зрачки и испустив тяжёлый стон.
С немалым трудом оторвала она спину от пола и встала на колени. Только теперь воздух начал понемногу пробиваться в лёгкие. В вытаращенных глазах уже читался предсмертный ужас, а губы всё ещё пытались шептать что-то матерное. Почуяв неладное, выбежали из игровой Настя и Янка.
– Стоять! – негромко, но твёрдо скомандовала Алёна. – Ни с места, если жить хотите, уродки!
Выпускницы остолбенели. Они внезапно увидели перед собой не малохольную малолетку, а разъярённую львицу, которой осмелились перебежать дорогу три гиены.
Дальше последовал ещё один удар – по печени. Лариска согнулась пополам и протяжно завыла. При взгляде со стороны можно было подумать, что это стала явью какая-нибудь сценка из Алёнкиного сна: кающаяся «холопка» кланяется в ножки «принцессе». Выждав минуту, Алёна цепко схватила рыжую, ещё не оклемавшуюся от боли и шока, за волосы – с затылка. И подтянула её к себе, сама удивляясь невесть откуда взявшейся силе.
– Ты меня ушатать собиралась, мразь?! Ну попробуй, ушатай! В глаза смотреть, сволочь! Я повторяю вопрос: кто тебя сюда звал?!
– А т-ты чё тут, с… с… с-самая козырная? – пробовала сопротивляться Лариска.
– Так! Вижу, с первого раза не доходит! Добавки просишь?
– Алёнушка! Не надо! – внезапно бросилась к ней окончательно перепуганная Янка. – Она… она пьяная! Невменяемая! Она не понимает, что несёт!
– Нет, п… п… понимаю! – не унималась рыжая, с бычьей агрессивностью мотая головой и не соображая, на что сейчас может нарваться. – С… с… су-у…
– Заткнись, идиотка! – Янка бросилась зажимать подруге рот. – Она… она больше не будет!
– А больше уже некуда!
Взгляд «Принцессы» был настолько жуток, что трусиха испуганно заскулила – от страха, что эта бешеная, только что опустившая их лидершу, сейчас изобьёт и её так же безжалостно. Она рухнула на колени со слезами и жалобным визгом. Алёна с хладнокровием киборга-убийцы отметила в уме: «Вторая выведена из строя». И уставилась на третью участницу так и не начавшейся оргии. Настя, побелевшая, как мел, будто вросла в стену, превратившись в гипсовую статую, не в силах ни пошевельнуться, ни проронить хоть звук.
Почувствовав себя полной хозяйкой положения, Алёна жестом указала всем трём противниц
ам на угол. И, не сводя с них страшного взгляда, чётко продиктовала:
– Сейчас подбираете сопли и ушиваетесь отсюда – навсегда. Ваша учёба здесь окончена, и двери для вас сюда закрыты. Окончательно. Ещё раз увижу поблизости хоть одну – покалечу. А тебя, – ткнула она «боевой палицей» в рыжую, – убью. К двери, живо! И вниз, к выходу! И чтобы ни звука, ни стона! Вокруг дети спят!
Лариска снова рванулась к ней, но внезапно закачалась и… Алкоголь, собственная злоба, побои, зажимаемые губы – всё это чуть было не вылилось (в буквальном смысле) в целое озеро блевотины. Подруги поспешно подхватили её под руки и быстро потащили вниз по лестнице, что-то подставляя под захлёбывающийся рот, всё ещё пытающийся изрыгать не только рвотную массу, но и ругательства.
Алёна оперлась вдруг ни с того ни с сего задрожавшей рукой о стенку и глубоко вздохнула. Победила! Нелегко, но победила! Ещё один глубокий вдох! Так! И ещё один! А теперь не бросаем, а аккуратно и тихо ставим в угол своё «оружие». И назад, в игровую!
У входа столкнулась с Сергеем Олеговичем.
– Я всё видел, Алёнушка, – тихо проговорил он. – Спасибо тебе! Только лучше бы никогда мне этого не видеть. Вы же девушки! И… и вот такое!..
Он потрясённо покачал головой и продолжил:
– Теперь окончательно убедился, что такому слабаку, как я, здесь не место. Сегодня дорабатываю у вас последний день и… на все четыре стороны.
– Вам есть куда уйти? – участливо спросила Алёна.
– К счастью, есть. Не стоит за меня переживать – без дела не останусь. Вернусь к тому, что знаю, умею, люблю, – к компьютерам, программированию, тестированию. Поступлю наконец в вуз – по желаемой специальности. А этот свой провальный педагогический эксперимент постараюсь поскорее забыть, как тяжёлый сон…
– Не такой уж он провальный, – тихо возразила воспитанница. – Малыши вас и вправду полюбили. И не считайте свою работу у нас напрасно потерянным временем…
Внезапно осеклась. По губам и подбородку Сергея поползла струйка крови – дали о себе знать три тяжёлых пинка в живот.
– Я вызову «скорую»! – резко поднялась с места Алёна.
– Не надо, – остановил её воспитатель. – А то начнётся потом шумиха – с разбирательством, с вызовом полиции… Да и тебе, спасительница моя, может стать несладко – за избиение этой… (Он постыдился произнести вслух пришедшие на ум крепкие словечки). Лучше до больницы дойду сам – она недалеко. Скажу, что отлупили меня на улице случайно встреченные пьяные хулиганы…
Девочка растерянно замолчала. А Сергей Олегович вынул из внутреннего кармана увесистый блокнот.
– Здесь мой план работы на сегодня. Постарался расписать его максимально подробно – по часам. Передай его пожалуйста тому, кто меня заменит. Или воспользуйся им сама.
– Спасибо, – пробормотала Алёна. – Давайте хоть обменяемся мобильными. Я никогда себе не прощу, если с вами что-то случится. И обязательно вас наберу через час.
– Это тебе спасибо, избавительница, – мучительно улыбнулся несчастный педагог.
Он бережно пожал девичью руку. Хотел было поднести её к губам, но всё сильнее проступающая изо рта кровь ясно убеждала – сейчас такой жест будет совсем некстати. Ещё раз улыбнулся на прощанье и медленно спустился по лестнице. О чём-то недолго переговорил с Марковной и покинул стены интерната – навсегда. Сегодня-завтра он по электронке пришлёт директрисе заявление об уходе и уже больше никогда здесь не появится.
Алёна на минуту задумалась о своём спасённом – тщедушном и неказистом на вид, но, оказывается, весьма неплохом двадцатилетнем парне, ошибившемся с выбором профессии и получившим за это жестокий урок. Каких только бестолковых сплетен не понараспускали о нём злые языки – педик, педофил, извращенец, мягкотелый горе-мужичок с немужской профессией… Тьфу на вас, дурачьё!..
Голоса просыпающихся ребят в спальнях прервали её раздумья. Машинально посмотрела на стенные часы. Затем – в воспитательский блокнот. «В половине девятого – подъём», – было написано там чётким аккуратным почерком. Указанное время ещё не наступило, но детвора уже начинала подниматься с постелей, не дожидаясь звонка-побудки.
«Ну что ж, Принцесса! – с горьким сарказмом улыбнулась она сама себе. – Вот тебе и бразды правления над этим микрокоролевством! Действуй!»
(Продолжение следует)