Трудо-выебудни Сони Мармеладовой. Часть 10
Все эти 10 дней публичный дом под названием «Блудилище» и под руководством Сони Мармеладовой готовился к балу в доме Петра Петровича Лужина. И вот наконец наступил вечер 17 августа 1865 г. Великосветские особы и специально приглашённые гости неспешно съезжались во дворец Лужиных. Музыканты, повара и прочая обслуга уже заняли свои места. Воспитанники Сони Мармеладовой также были приглашены заранее, их проводили через чёрный ход, проинструктировали, после чего они были рассажены на свои рабочие места согласно распоряжениям Лужина. Со стороны всё выглядело безупречно, и никто тогда даже помыслить не мог, что весь этот скучный бал превратится в самый настоящий разгул европейской вседозволенности.
И как это водится в подобного рода светских тусовках, никто практически не говорил по-русски, предпочитая при этом французский язык. Это было обусловлено обилием приглашённых из Европы гостей и официальных лиц. Молодые девушки из тех, что на выданье, были представлены кавалерам, союз с которыми, по мнению их высокопоставленных родителей, будет удачным. По совокупности было три пары, они благополучно оттанцевали, краснея при этом, после чего разбрелись по специально отведённым ложам. Но все три девушки были иностранками, а наши русские парни из дворян, не имея опыта общения с заморскими барышнями, просто боялись к ним подступиться.
В это время мужской контингент уже разбредался по специально отведённым игорным комнатам, где их ждали карты, курло, бухло и немного свежей пиздятинки. Дамы же торжественно и чинно восседали за огромным общим столом, за которым председательствовал на правах хозяина бала Лужин. Он произносил пламенные речи, тосты, пытался шутить на французском под звон фужеров, стук вилок и скрежет ношей об немецкий фарфор. Дамочки, из тех, что уже были обременены узами брака, были усажены на приличном расстоянии друг от друга, чтобы не мешать друг другу раздвинутыми ногами. А всё потому, что как только они расселись, то каждая из них старалась развести ноги под столом как можно шире в надежде, что заранее подготовленные пиздолизы из «Блудилища» обслужат её первой.
И вот когда к характерному звону посуды добавилось ещё и чавканье под столом, одной такой особе не хватило лизуна. Она демонстративно отставила еду, слегка приподняла скатерть, а затем и ноги, после чего упёрлась коленками в столешницу. Раскольников, который курировал общий стол, тут же согнал со скамейки запасных Ерёмку и велел ему отправляться под стол, дабы великосветская особа, оставшаяся без отлиза, не вела себя столь бестактно. Тот пулей помчался к специальному входу под стол и принялся ползти. Места там было предостаточно, и он без труда добрался до той дамы, ножки которой были бесцеремонно расставлены, а коленки упирались в столешницу. Он тут же прильнул своей простолюдинской рожей в её дамские прелести и принялся высмаковывать её сочащуюся вульву с особым усердием.
Дама тут же убрала колени со всеобщего обозрения, закинула ножки на спину Ерёмке, поправила скатерть и продолжила вкушать яства. У Лужина восстановилось дыхание и сердцебиение. Он представил, какой был бы конфуз, если бы эта супруга подданного бросила вилку. Но всё обошлось. Через некоторое время подали десерт, и дамы принялись его рассматривать. На языке бального этикета это означало, что дамам пора кончать. Но поскольку за столом неприлично стонать от удовольствия, всё это маскировалось под удовольствие от поедания нереально вкусного десерта. Но поскольку работающие лизуны под столом не могли услышать объявление о перемене блюд и подаче десертов, потому что их уши были плотно сжаты ляжками величественных особ, то им подавался спецсигнал самими дамами.
Они просто начинали сжимать головы своих пиздолизов между ног ещё сильнее, и это означало, что дама готова прокончаться как следует, и что нужно работать язычком и носиком активнее прежнего. И когда всеобщий застольный оргазм наконец разразился, Лужин взял паузу, чтобы насладиться этим хором из томных мычаний. Дамы пробовали десерт и издавали звуки, которые никак не могли быть вызваны поеданием тортика, даже если бы он был очень вкусным. А после того, как дамы умолкли, он продолжил травить байки на французском. Дамочки по очереди с лёгким изнеможением вставали из-за стола и велели прислуге сопроводить их в уборную, дабы привести себя в порядок после оральных ласк. Другие же решили доесть десерт до конца и принялись стонать от удовольствия по второму разу.
Сонины лизуны по одному вылезали из-под стола. Вид у них был изнеможённый, а когда эта группа пиздолизов в полном составе отработала, то её тут же вывезли из имения Лужиных обратно в «Блудилище» потому как по бальному этикету не положено использовать одного и того же пиздолиза дважды. А тем временем молоденькие парочки пытались наладить общение. Кавалеры пригласили своих возлюбленных к фуршетному столу, который стоял на значительном удалении от общего. Его курировала Соня Мармеладова, поскольку заходить в игровые комнаты и проверять, всё ли в порядке, ей было запрещено по статусу, ей оставалось только следить, чтобы молоденьким особам на выданье не было скучно.
И как только сидящие под фуршетным столом парнишки из «Блудилища» увидели беленькие туфельки под скатертью, они тут же метнулись поднимать её, после чего принимались задирать всевозможные юбки, чтобы наконец добраться до девственного бутона и начать ублажать молоденькую особу. Их спутники были прекрасно осведомлены об этой европейской практике, когда под девушку подсовывали пиздолиза, чтобы сберечь её девственность и при этом удовлетворить её юные сексуальные порывы. По нормам бального этикета жених должен слегка поддерживать свою возлюбленную, пока она придаётся сладострастным утехам. Дело в том, что во время оргазма у девушки могут начать подкашиваться ножки, а пиздолиз не всегда может её удержать в силу своего юного возраста. И чтобы не произошло конфуза, когда у такой вот юной барышни во время кульминации подкашиваются ножки, и она вдруг падает, а из под её многочисленных юбок являет на свет божий своё склизкое личико ещё более юный лизун, и нужна подстраховка.
Но к сожалению в этот раз было всего три молоденьких барышни, а под столом оказалось четыре лизуна, и чтобы он не отсиживался там без дела, Соня Мармеладова, переодетая
в костюм прислуги, решила его занять. Она заметила, что одна из великосветских особ не танцует, сидит хмурая и угрюмая. Она набралась смелости и решила обратиться к ней на русском, поскольку французский не учила. Как выяснилось, у дамы был небольшой опыт владения русским, и она ясно дала понять, что пока все кончали, сидя за столом, она не успела за остальными, и ей пришлось симулировать оргазм, чтобы не выглядеть глупо среди остальных. Тогда Соня предложила пройти за ней к фуршетному столу и попробовать тамошние десерты. Она заверила её, что уж там она может ни на кого не обращать внимания и насладиться спецуслугами.
Поначалу Сева, который как раз и отсиживался без дела и только лишь слушал, как причмокивают его коллеги, смутился, когда увидел туфли неустановленного цвета. Эта дама немного нервничала, потому что за этим же столом уже стонали три девицы в сопровождении своих кавалеров. Она быстро сообразила, что здесь по сути та же услуга, но только для молоденьких и незамужних. Она набралась смелости и даже не стала пробовать пироженки, а сразу задрала скатерть и все свои юбки. До Севы наконец дошло, что сложилась ситуация, не прописанная в бальном этикете, и решил действовать по обстановке. Он поднырнул под её юбки, задрал голову вверх и увидел, как в паре сантиметров от его носа зависла на ниточке большая капля вагинальных выделений. Вот что бывает, если лизать матёрую пизду, но не довести её до оргазма, — подумал Севка, обхватил руками попку своей госпожи и принялся вжиматься, втираться и вдавливаться всем лицом в её промежность.
Дама для приличия всё же взяла тарталетку и поместила её в рот, после чего издала чуть ли не рычащий звук. Девицы, которые стояли неподалёку в объятьях своих спутников, даже не обратили на неё внимания, поскольку вся их неопытность, а также их юная прыткость и девчачий задор были направлены на то, чтобы с одной стороны как можно сильнее стиснуть ляжками голову своему пиздолизу, а с другой стороны, чтобы при этом ещё и не упасть. Дама же на опыте просто стояла и наслаждалась работой своего юного мастера. А когда он начал всасывать её клитор, то чуть не поперхнулась от нереального кайфа. Сонечка подошла к ней и предложила вина с соседнего стола. Дама взяла фужер и отхлебнула, после чего на очень плохом русском попросила помочь ей. Помощь эта состояла в следующем: Сонечке пришлось поставить одну ногу на рядом стоящий стул и предоставить даме своё колено.
Эта светская алкогольвица допила вино и стала прижимать Севкин затылок к её колену. Таким образом она могла изо всех сил вжиматься своей пиздой в его лицо. А когда лизунчик почувствовал, что эта дама напирает на него своей вульвой и чуть ли не садится на его голову, а с другой стороны его затылок упирается в Сонину коленку, то бедняжка набрал побольше воздуха и зажмурился. Через некоторое время к нему в ротик полилась тягучая конча вагинальных выделений. Он принялся сглатывать всё, и делал он это с характерным звуком. Соня подумала, что раз мальчишка так громко глотает, значит ещё живой. А эта великосветская дама, сохраняя невозмутимость на лице, немного похрипела прямо в пустой фужер из-под вина, после чего умудрилась запихнуть ногой Севку обратно под стол, затем развернулась и отправилась танцевать как ни в чём не бывало.
Сонечка поспешила на другой конец стола, туда, где был вход, но Севка не вылезал. Она заглянула под скатерть и увидела вдалеке, как он лежит на боку и пытается прокашляться. Спасибо, Сева, что живой, — подумала она и принялась дальше наблюдать за происходящим. Юные извращенки уже больше не могли кончать. Каждая из этих особ уже спустила по нескольку раз. Кавалеры отчётливо понимали, что их спутницы хотят ещё, но больше не могут. Когда девичьи бёдра стали ослабевать, из них вываливались на пол полупридушенные парнишки-пиздолизы. По этому характерному звуку женихи понимали, что ненасытных девочек пора оттаскивать в сторонку, и уже почти что на руках они доносили их оргазмирующие тела до диванчиков. Лизуны же, почувствовав свободу, стремительно уползали под стол, чтобы не сверкать на публике своими склизкими, измождёнными и изнасилованными жизнью мордашками.
Тем временем во всех четырёх игорных комнатах царил порядок, несмотря на обилие дымящих трубок, сигар и реки алкоголя. Перед проигравшим в карты прямо на игорный стол усаживалась госпожа из «Блудилища» и распахивала перед ним свои объятья. И поскольку проигравшей мордой, как правило, была самая пьянская морда, девушке не стоило ждать особых ласк, или же стараний язычком. И поэтому под одобрительные возгласы таких же пьяных мужиков, ей ничего не оставалось, кроме как самой брать проигравшего за голову и водить его лицо по своей склизкой пизде. А когда девушка начинала стонать, кататься по столу и трепать в ляжках голову проигравшего, то условный долг такому бедняге списывался. Но среди присутствующих также были и проигравшие, которые считали такое поведение недостойным, непотребным и порочащим честь, и поэтому предпочитали рассчитываться с выигравшим на месте деньгами.
А в других игорных комнатах уже начался мордобой. Проигравший, не желая уплачивать долг, становился на колени перед девушкой из «Блудилища» и пытался защищаться, будучи при этом в сильном подпитии. Как правило, эти махания кулаками лишь забавляли девушек. Они лихо отбивали ногами все эти попытки помахать кулаками, после чего пьяное мужское личико погружалось в мордобой. Девушки не особо сдерживали себя и очень размашисто настукивали свои пёзды об пьяные мужские лица проигравших. Это было так эпично, что смазка разлеталась по сторонам вперемешку со слюнями. А этим проигравшим бедолагам только и оставалось, что лупить обученных девушек кулаками по упругим попкам.
Постепенно весь бал перерос в массовую попойку на свежем воздухе. Достопочтенная публика разбрелась по территории дворянской усадьбы и по гостевым домикам, а Соня Мармеладова уже отправила последний экипаж с девками обратно в «Блудилище». Лужин выплатил ей вторую половину причитающейся суммы и поблагодарил. В свой публичный дом они с Раскольниковым вернулись только под утро. Они были в шоке от того, как умеет кутить и гулять иностранная знать, и как наши русские выходцы из дворян пытаются изо всех сил им соответствовать.
Конец первого сезона
И как это водится в подобного рода светских тусовках, никто практически не говорил по-русски, предпочитая при этом французский язык. Это было обусловлено обилием приглашённых из Европы гостей и официальных лиц. Молодые девушки из тех, что на выданье, были представлены кавалерам, союз с которыми, по мнению их высокопоставленных родителей, будет удачным. По совокупности было три пары, они благополучно оттанцевали, краснея при этом, после чего разбрелись по специально отведённым ложам. Но все три девушки были иностранками, а наши русские парни из дворян, не имея опыта общения с заморскими барышнями, просто боялись к ним подступиться.
В это время мужской контингент уже разбредался по специально отведённым игорным комнатам, где их ждали карты, курло, бухло и немного свежей пиздятинки. Дамы же торжественно и чинно восседали за огромным общим столом, за которым председательствовал на правах хозяина бала Лужин. Он произносил пламенные речи, тосты, пытался шутить на французском под звон фужеров, стук вилок и скрежет ношей об немецкий фарфор. Дамочки, из тех, что уже были обременены узами брака, были усажены на приличном расстоянии друг от друга, чтобы не мешать друг другу раздвинутыми ногами. А всё потому, что как только они расселись, то каждая из них старалась развести ноги под столом как можно шире в надежде, что заранее подготовленные пиздолизы из «Блудилища» обслужат её первой.
И вот когда к характерному звону посуды добавилось ещё и чавканье под столом, одной такой особе не хватило лизуна. Она демонстративно отставила еду, слегка приподняла скатерть, а затем и ноги, после чего упёрлась коленками в столешницу. Раскольников, который курировал общий стол, тут же согнал со скамейки запасных Ерёмку и велел ему отправляться под стол, дабы великосветская особа, оставшаяся без отлиза, не вела себя столь бестактно. Тот пулей помчался к специальному входу под стол и принялся ползти. Места там было предостаточно, и он без труда добрался до той дамы, ножки которой были бесцеремонно расставлены, а коленки упирались в столешницу. Он тут же прильнул своей простолюдинской рожей в её дамские прелести и принялся высмаковывать её сочащуюся вульву с особым усердием.
Дама тут же убрала колени со всеобщего обозрения, закинула ножки на спину Ерёмке, поправила скатерть и продолжила вкушать яства. У Лужина восстановилось дыхание и сердцебиение. Он представил, какой был бы конфуз, если бы эта супруга подданного бросила вилку. Но всё обошлось. Через некоторое время подали десерт, и дамы принялись его рассматривать. На языке бального этикета это означало, что дамам пора кончать. Но поскольку за столом неприлично стонать от удовольствия, всё это маскировалось под удовольствие от поедания нереально вкусного десерта. Но поскольку работающие лизуны под столом не могли услышать объявление о перемене блюд и подаче десертов, потому что их уши были плотно сжаты ляжками величественных особ, то им подавался спецсигнал самими дамами.
Они просто начинали сжимать головы своих пиздолизов между ног ещё сильнее, и это означало, что дама готова прокончаться как следует, и что нужно работать язычком и носиком активнее прежнего. И когда всеобщий застольный оргазм наконец разразился, Лужин взял паузу, чтобы насладиться этим хором из томных мычаний. Дамы пробовали десерт и издавали звуки, которые никак не могли быть вызваны поеданием тортика, даже если бы он был очень вкусным. А после того, как дамы умолкли, он продолжил травить байки на французском. Дамочки по очереди с лёгким изнеможением вставали из-за стола и велели прислуге сопроводить их в уборную, дабы привести себя в порядок после оральных ласк. Другие же решили доесть десерт до конца и принялись стонать от удовольствия по второму разу.
Сонины лизуны по одному вылезали из-под стола. Вид у них был изнеможённый, а когда эта группа пиздолизов в полном составе отработала, то её тут же вывезли из имения Лужиных обратно в «Блудилище» потому как по бальному этикету не положено использовать одного и того же пиздолиза дважды. А тем временем молоденькие парочки пытались наладить общение. Кавалеры пригласили своих возлюбленных к фуршетному столу, который стоял на значительном удалении от общего. Его курировала Соня Мармеладова, поскольку заходить в игровые комнаты и проверять, всё ли в порядке, ей было запрещено по статусу, ей оставалось только следить, чтобы молоденьким особам на выданье не было скучно.
И как только сидящие под фуршетным столом парнишки из «Блудилища» увидели беленькие туфельки под скатертью, они тут же метнулись поднимать её, после чего принимались задирать всевозможные юбки, чтобы наконец добраться до девственного бутона и начать ублажать молоденькую особу. Их спутники были прекрасно осведомлены об этой европейской практике, когда под девушку подсовывали пиздолиза, чтобы сберечь её девственность и при этом удовлетворить её юные сексуальные порывы. По нормам бального этикета жених должен слегка поддерживать свою возлюбленную, пока она придаётся сладострастным утехам. Дело в том, что во время оргазма у девушки могут начать подкашиваться ножки, а пиздолиз не всегда может её удержать в силу своего юного возраста. И чтобы не произошло конфуза, когда у такой вот юной барышни во время кульминации подкашиваются ножки, и она вдруг падает, а из под её многочисленных юбок являет на свет божий своё склизкое личико ещё более юный лизун, и нужна подстраховка.
Но к сожалению в этот раз было всего три молоденьких барышни, а под столом оказалось четыре лизуна, и чтобы он не отсиживался там без дела, Соня Мармеладова, переодетая
в костюм прислуги, решила его занять. Она заметила, что одна из великосветских особ не танцует, сидит хмурая и угрюмая. Она набралась смелости и решила обратиться к ней на русском, поскольку французский не учила. Как выяснилось, у дамы был небольшой опыт владения русским, и она ясно дала понять, что пока все кончали, сидя за столом, она не успела за остальными, и ей пришлось симулировать оргазм, чтобы не выглядеть глупо среди остальных. Тогда Соня предложила пройти за ней к фуршетному столу и попробовать тамошние десерты. Она заверила её, что уж там она может ни на кого не обращать внимания и насладиться спецуслугами.
Поначалу Сева, который как раз и отсиживался без дела и только лишь слушал, как причмокивают его коллеги, смутился, когда увидел туфли неустановленного цвета. Эта дама немного нервничала, потому что за этим же столом уже стонали три девицы в сопровождении своих кавалеров. Она быстро сообразила, что здесь по сути та же услуга, но только для молоденьких и незамужних. Она набралась смелости и даже не стала пробовать пироженки, а сразу задрала скатерть и все свои юбки. До Севы наконец дошло, что сложилась ситуация, не прописанная в бальном этикете, и решил действовать по обстановке. Он поднырнул под её юбки, задрал голову вверх и увидел, как в паре сантиметров от его носа зависла на ниточке большая капля вагинальных выделений. Вот что бывает, если лизать матёрую пизду, но не довести её до оргазма, — подумал Севка, обхватил руками попку своей госпожи и принялся вжиматься, втираться и вдавливаться всем лицом в её промежность.
Дама для приличия всё же взяла тарталетку и поместила её в рот, после чего издала чуть ли не рычащий звук. Девицы, которые стояли неподалёку в объятьях своих спутников, даже не обратили на неё внимания, поскольку вся их неопытность, а также их юная прыткость и девчачий задор были направлены на то, чтобы с одной стороны как можно сильнее стиснуть ляжками голову своему пиздолизу, а с другой стороны, чтобы при этом ещё и не упасть. Дама же на опыте просто стояла и наслаждалась работой своего юного мастера. А когда он начал всасывать её клитор, то чуть не поперхнулась от нереального кайфа. Сонечка подошла к ней и предложила вина с соседнего стола. Дама взяла фужер и отхлебнула, после чего на очень плохом русском попросила помочь ей. Помощь эта состояла в следующем: Сонечке пришлось поставить одну ногу на рядом стоящий стул и предоставить даме своё колено.
Эта светская алкогольвица допила вино и стала прижимать Севкин затылок к её колену. Таким образом она могла изо всех сил вжиматься своей пиздой в его лицо. А когда лизунчик почувствовал, что эта дама напирает на него своей вульвой и чуть ли не садится на его голову, а с другой стороны его затылок упирается в Сонину коленку, то бедняжка набрал побольше воздуха и зажмурился. Через некоторое время к нему в ротик полилась тягучая конча вагинальных выделений. Он принялся сглатывать всё, и делал он это с характерным звуком. Соня подумала, что раз мальчишка так громко глотает, значит ещё живой. А эта великосветская дама, сохраняя невозмутимость на лице, немного похрипела прямо в пустой фужер из-под вина, после чего умудрилась запихнуть ногой Севку обратно под стол, затем развернулась и отправилась танцевать как ни в чём не бывало.
Сонечка поспешила на другой конец стола, туда, где был вход, но Севка не вылезал. Она заглянула под скатерть и увидела вдалеке, как он лежит на боку и пытается прокашляться. Спасибо, Сева, что живой, — подумала она и принялась дальше наблюдать за происходящим. Юные извращенки уже больше не могли кончать. Каждая из этих особ уже спустила по нескольку раз. Кавалеры отчётливо понимали, что их спутницы хотят ещё, но больше не могут. Когда девичьи бёдра стали ослабевать, из них вываливались на пол полупридушенные парнишки-пиздолизы. По этому характерному звуку женихи понимали, что ненасытных девочек пора оттаскивать в сторонку, и уже почти что на руках они доносили их оргазмирующие тела до диванчиков. Лизуны же, почувствовав свободу, стремительно уползали под стол, чтобы не сверкать на публике своими склизкими, измождёнными и изнасилованными жизнью мордашками.
Тем временем во всех четырёх игорных комнатах царил порядок, несмотря на обилие дымящих трубок, сигар и реки алкоголя. Перед проигравшим в карты прямо на игорный стол усаживалась госпожа из «Блудилища» и распахивала перед ним свои объятья. И поскольку проигравшей мордой, как правило, была самая пьянская морда, девушке не стоило ждать особых ласк, или же стараний язычком. И поэтому под одобрительные возгласы таких же пьяных мужиков, ей ничего не оставалось, кроме как самой брать проигравшего за голову и водить его лицо по своей склизкой пизде. А когда девушка начинала стонать, кататься по столу и трепать в ляжках голову проигравшего, то условный долг такому бедняге списывался. Но среди присутствующих также были и проигравшие, которые считали такое поведение недостойным, непотребным и порочащим честь, и поэтому предпочитали рассчитываться с выигравшим на месте деньгами.
А в других игорных комнатах уже начался мордобой. Проигравший, не желая уплачивать долг, становился на колени перед девушкой из «Блудилища» и пытался защищаться, будучи при этом в сильном подпитии. Как правило, эти махания кулаками лишь забавляли девушек. Они лихо отбивали ногами все эти попытки помахать кулаками, после чего пьяное мужское личико погружалось в мордобой. Девушки не особо сдерживали себя и очень размашисто настукивали свои пёзды об пьяные мужские лица проигравших. Это было так эпично, что смазка разлеталась по сторонам вперемешку со слюнями. А этим проигравшим бедолагам только и оставалось, что лупить обученных девушек кулаками по упругим попкам.
Постепенно весь бал перерос в массовую попойку на свежем воздухе. Достопочтенная публика разбрелась по территории дворянской усадьбы и по гостевым домикам, а Соня Мармеладова уже отправила последний экипаж с девками обратно в «Блудилище». Лужин выплатил ей вторую половину причитающейся суммы и поблагодарил. В свой публичный дом они с Раскольниковым вернулись только под утро. Они были в шоке от того, как умеет кутить и гулять иностранная знать, и как наши русские выходцы из дворян пытаются изо всех сил им соответствовать.
Конец первого сезона