В гостях у кузины
Это было давно. Очень давно. Тогда еще был жив Советский Союз (вы уж, наверно, и страны-то такой не знаете!). То, что в СССР не было секса – глупые выдумки и бред тех, кто хочет запудрить вам мозги. Подумайте сами, как бы явились на свет ваши бабушки и дедушки, папы и мамы? Ведь про клонирование, суррогатное материнство, банки спермы тогда еще ничего не знали (причем, во всем мире).
Правда, с сексуальным просвещением дело обстояло не очень. Быть может, оно и к лучшему. Мы познавали все сами, были первооткрывателями своих чувств и эмоций. И были счастливы.
Так вот, это было давно. Я - невинный отрок двенадцати лет. Семья моего дяди, военного, проживала в городе Вильнюсе. Туда его отправили служить, туда он перевез свою маму, то есть мою бабушку, там он женился и родил дочь. Каждое лето моя мама ездила навещать свою маму и брата, а заодно брала меня с собой отдохнуть (тогда мы ездили без виз). Дядино семейство проживало на окраине города, практически за городом, в собственном доме, принадлежавшем дядиной супруге.
Моя кузина, Иришка, старше меня на год. В тот год ей было n-надцать лет – это замечательный возраст для девочки: нераскрывшийся бутон, когда уже наметились формы, но еще не наполнилось содержание. Иришка была очень скромной девочкой. Тихой и скромной, она любила читать, мечтать и ириски (помните песню про Алису?).
Взрослые предоставляли нам возможность развлекаться самостоятельно, чем мы и занимались. В основном мы проводили время вдвоем, в доме или в саду. Еще у нас был уютный уголок на плоской крыше веранды, где мы загорали. Иногда мы бегали на речку – километра полтора по пригородным улочкам и еще через пустырь. Бывало, что Иришка уходила куда-то одна, без меня. Она возвращалась через час или два, при этом еще более рассеянная и задумчивая, чем обычно, но вместе с тем щеки у нее горели, и была она чем-то очень довольна. На вопрос, куда она ходит, Иришка отвечала: к подругам.
У нее были две закадычные подруги – Гражина, литовка, очень развитая, практически сформировавшаяся девушка четырнадцати лет, и Стася, одиннадцатилетняя полька. Я просил Иришку взять меня в их компанию, но она отговаривалась, мол, у них свои девчачьи дела. Во время ее отсутствия мне было скучно. Я читал книгу, но не мог сосредоточиться и все думал, как бы выпытать у нее, что это за секреты и чем они занимаются, поскольку началось все именно этим летом. Раньше у нас не было тайн, мы росли почти как родные брат и сестра и ничего не скрывали друг от друга.
Правда, кое-что было для нас тайной – то, что у обоих из нас под одеждой. Но, обо всем по порядку.
Иногда Гражина со Стасей заходили за нами обоими, а это значило, что собирается веселая компашка… Так, вы что уже подумали? Вовсе нет, ничего «такого», пока все вполне невинно, мы даже не пили вина, правда, некоторые пацаны уже курили. Собиралось нас человек восемь-десять парней и девчонок разного возраста. Самому старшему парню, Томасу, было в тот год, как и Гражке, n лет.
Сборище проходило на замороженной стройке. Я тогда не понимал, почему взрослые называют ее «замороженной». Никакого льда там нет и в помине, да и вообще, какой мороз летом? Там стоял недостроенный двухэтажный дом без крыши и без окон. В обоих его подъездах прохожие сделали общественный сортир, там валялись дохлые кошки и крысы, поэтому в дом мы не заходили, играли во дворе, где были свалены бетонные плиты и ненужные лестничные марши.
Надо сказать, молодежь в то время была довольно инфантильна. Мы играли в салки, жмурки, прятки, «картошку», «третий лишний» и в разные другие детские забавы. Как-то раз, наигравшись в подвижные игры, мы сидели на плитах и играли в фанты. Водящему завязывали глаза, но Томас подглядывал и заставлял девчонок выполнять несколько пикантные вещи. Гражину он заставил подняться по пожарной лестнице.
— Но она высоко, я не достану! – возмутилась Гражка.
— Ничего, - ответил Томас, - я подсажу.
Гражка встала ему на плечи, а Томас смотрел вверх, ей под юбку. Она тянулась, чтобы ухватиться пальцами за нижнюю ступеньку.
— Не достаю!
— Сейчас, сейчас, помогу, - Томас встал на цыпочки, и Гражка ухватилась руками за прутик нижней ступеньки.
— А дальше как?
— Подтягивайся!
— Не могу!
Гражка покачалась и зацепилась ногами за нижнюю опору и повисла как обезьянка. Широкая юбка ее сарафана развевалась, открывая нам всем ее смешные розовые трусики.
— А дальше никак!
— Слезай, бесстыжая, - крикнула ей Иришка. – У тебя трусы видно!
— Правда, что ль? Томас, лови меня!
Она разжала руки и плюхнулась в объятия Томаса. Оба повалились в пыль. Потом, когда Томас опять водил, фант достался Стасе. Он велел ей спрыгнуть с бетонных плит. Плиты были сложены высотой метра на два, но Стаська смело забралась наверх, зажмурила глаза и с визгом прыгнула. Ее коротенькое платье с юбкой «солнце-клеш» надулось, а потом, как нераскрытый парашют, задралось вверх. И тут нам открылось нечто потрясающее – она бала без трусиков! На мгновение ее вытянутое в полете тельце предстало нам во всех подробностях, потом она, приземлившись, села на корточки, одернула юбку и прикрыла ноги, оставшись в позе писающей девочки.
Я еще никогда не видел голой девчонки. В принципе, я представлял, как устроены девочки, я присматривался на пляже к их мокрым купальникам, облегающим тело, и воображал, что там, под ними. Я рассматривал репродукции картин эпохи Возбуждения, пардон, Возрождения и пытался домыслить изображенный кистью мастера черный треугольник внизу живота какой-нибудь Венеры. Но это все не то. Я мечтал увидеть вживую голое девичье тело, рассмотреть поподробнее и убедиться, что между ног у них не пиписька, как у меня, а нечто совсем другое, неизвестное, обворожительное и прекрасное. Сейчас я лишь на миг увидел мелькнувшую маленькую щелочку между ног Стаськи и пытался сделать в памяти стоп-кадр, прокрутить его перед глазами еще и еще.
— Стаська, бесстыдница! – теперь ей досталось от Иришки, взявшейся блюсти наш моральный облик.
Девочка покраснела, смутилась и убежала домой. Томас отправился к подъезду недостроенного дома. Наверно, по малой нужде, подумал я и решил составить ему компанию. Я шел за ним, но Томас шагал быстро, не оборачиваясь, и не замечал меня. Он захлопнул за собой дверь. Я хотел войти следом, но остановился, поскольку то, что я увидел через разбитое дверное окошко, поразило мое воображение больше, чем прыжок Стаськи.
Томас вытащил из штанов свою пипиську, которая сильно раздулась и торчала вперед. Такое у меня тоже бывает, когда я думаю о девчонках. Кожица на его органе была сильно натянута и не прикрывала свекольно-красную головку. Я думал, что он пописает на стену, но он сжал свою писю в кулаке и начал быстро-быстро двигать им вперед-назад, при этом закатив глаза и часто дыша. Красная головка мелькала, то скрываясь в его кулаке, то появляясь. Это продолжалось не больше минуты. Вдруг он весь затрясся, подался вперед, и из его письки прямо на стену одна за другой брызнули несколько струй белой жидкости. После этого его пиписька снова приняла нормальные размеры, Томас встряхнул ее, убрал в штаны и стал застегивать ширинку.
Я, стараясь не шуметь, в три прыжка вернулся к нашим плитам. Через минуту подошел и Томас, кажется, он не заметил, что я стал невольным свидетелем его тайны. Мы с Иришкой вернулись домой. Мне страшно хотелось поделиться с кем-нибудь подсмотренным. Я решил рассказать Иришке, правда, столь откровенных тем мы с ней никогда не обсуждали. Мы даже никогда не видели друг друга голышом, хотя мне страстно хотелось этого. Моя кузина – обалденно красивая девчонка, я много раз видел ее в купальнике, а без купальника – ни разу.
Я никак не мог подступиться к ней с таким предложением – показать мне свои прелести. Но ведь я ж не даром, я могу и свои показать!На следующий день мы с Иришкой загорали на крыше. Мы полулежа расположились друг напротив друга и разглядывали какой-то журнал или комикс. Я решил спровоцировать ее интерес к моим гениталиям: чуть приподнял на ноге край трусов и высунул маленький кончик своей письки. Заметит или не заметит? Минуту спустя она мельком взглянула на мою ногу. Потом еще. Потом смотрела долго, пока я делал вид, что читаю. Потом сказала:
— Поправь трусы, у тебя писю видно.
Я сделал вид, что смутился и поправил.
— А ты раньше видела писю у мальчика?
Иришка какое-то время не отвечала. Нет, она не смутилась столь откровенного вопроса, она думала. Интересно, что она ответит? Если что-то грубое или обидное, или возмутится, или стукнет по физиономии, значит, продолжения не будет. Но она после некоторого размышления ответила:
— Видела.
— А у кого?
— В том году у тети Веры сын родился, я видела, когда его пеленали. И еще на статуе в парке, и на картинке, мне Гражка показывала, у нее много таких.
— А у своего ровесника?
— Не-а.
— А вот у Томаса, знаешь, вот это место как свекла красное, - я снова чуть высунул кончик из-под трусов и открыл свою розовую головку.
Иришка быстро взглянула, покраснела и отвернулась.
— Убери, увидит кто.
— Да кто здесь увидит? - возразил я, но послушался. Потом произнес с горечью в голосе: – А вот я никогда у девчонки не видел.
— Вчера у Стаськи.
— Да ну, подумаешь. Полсекунды. Хочется же рассмотреть спокойно...
Иришка стыдливо расправила купальник, словно я уже заглядывал под него.
— …а еще лучше – потрогать, - добавил я.
Кузина фыркнула, поднялась и пошла вниз. Тема закрыта. Значит – облом.
На другой день она отправилась к подружкам по девч
ачьим делам. Я решил проследить за ней, что же это за дела такие, в которые меня нельзя посвящать. Я как шпион пробирался за ней. Иришка зашла за Стаськой, и они направились к Гражке. Гражина вышла с пляжной сумкой, и они втроем пошли по направлению к реке.
Ну, интересное дело! Идут купаться, а меня с собой не берут! Девчонки обогнули пустырь и спустились не на наше обычное место, где пляж с песочком, а куда-то в заросли ивы, крапивы и дикой малины. Я старался оставаться незамеченным, и мне это удавалось, правда, я весь искололся и окрапивился, но стоически не издавал ни звука. Девчонки расположились на маленьком пятачке около воды, окруженном кустами и камышом. Я старался устроиться поудобнее, чтобы наблюдать за ними сквозь кусты. Ветки загораживали мне обзор, но все же я выбрал себе удобное местечко, при этом качнув ветку. Иришка обернулась, она стояла спиной ко мне. Я присел в своем укрытии.
— Никого там нет, - успокоила ее Гражка. – Это цапля, наверное. Ну, что, начнем?
Они расстелили покрывало, и Гражина достала какой-то журнал. Девчонки стали его листать.
— Ну, что, эту?
— Да нет, эта в прошлый раз была!
— А эта?
— Нет, не интересно. Тут у мужика совсем не видно.
— А эта?
— Уй, здоровско!
— Ага, давайте эту!
Гражина прислонила журнал к камушку, и девчонки начали раздеваться. Сначала они сняли платья, а потом… и купальники! У меня перехватило дыхание, я даже позабыл, что могу себя выдать и отклонил побольше ветку.
У Иришки купальник был целиковый. Она сняла с плеч бретельки, спустила все вниз до лодыжек и, переступив ногами, сняла полностью, повесила на кустик. Она стояла ко мне спиной, я видел только ее голую попку и белый отпечаток купальника на спине, поскольку она в нем загорала. Иришка опустилась коленками на подстилку. Стаська тоже была в целиковом купальнике и освободилась от него тем же способом. Она стояла ко мне боком, я видел ее лишь в профиль. У нее еще только начинала формироваться грудь, но из маленьких бугорочков уже торчали розовые сосочки. Попка у нее тоже едва начала округляться.
Но при всем этом зрелище пиписька у меня встала торчком. А вот Гражка стояла прямо напротив меня. Мне ее немного загораживала Стася, и я принял влево. У Гражки был раздельный купальник. Она сняла лифчик, обнажив маленькие, кругленькие, упругие и достаточно выпуклые девичьи сисечки с большими пятнами сосков. Потом она нагнулась и стянула с себя плавочки, а когда выпрямилась, я увидел ее писю, всю в маленьких золотистых волосиках, сквозь которые виднелась заветная щелка.
Моя пиписька стала твердая как карандаш. Гражина и Стася тоже опустились на коленки, теперь мне было видно только верхнюю часть Гражины, нижнюю загораживало плечо Иришки. А Иришка уже просунула между ног руку и что-то там делала со своей писей, со спины я не видел, что. И Стася держала ладошку между ножек и шевелила ею быстро-быстро.
И локоть Гражины тоже быстро двигался туда-сюда. Эта картина просто будоражила меня, дыхание перехватывало, а моя пиписька готова была разорвать трусы и шорты. Чтобы этого не случилось, я просунул руку через штанину и вынул ее наружу. Стало немножко свободнее, но я чувствовал, как мой карандаш сам непроизвольно подрагивает и шевелится, что-то давит изнутри в моих яичках, а к набухшей головке подступает острое, еще никогда не испытанное чувство. Взглянув на эту головку, я увидел, что она такая же красная, как у Томаса. Интересно, а что, девчонки тоже делают как Томас? Но у них ничего не торчит, что там можно зажать в кулаке?
— Ой, девки, я кончаю! – крикнула тут Иришка и повалилась на спину.
Она легла, раскинув руки и согнув правую ногу в колене, поэтому ее пися была от меня закрыта, но я видел, как напряженно торчат соски ее груди. Зато теперь стало видно, что делает Гражина. На правой руке ее пальцы были сложены в «козу», которой пугают детишек. Мизинец и указательный палец отставлены, а средний и безымянный она засунула себе в щелку и быстро-быстро теребит ее круговыми движениями. При виде этого я сжал в кулаке свою пипиську, поскольку она часто-часто непроизвольно пульсировала и готова была просто-напросто лопнуть.
Стася в это время застонала, движения ее стали медленнее, она отвела руку от промежности и села боком на подстилку в позе копенгагенской русалки, наблюдая за Гражкой.
— Я – вторая, - сказала она.
А Гражка смотрела на картинку в журнале, постанывала и работала пальчиками все быстрее. Наконец она раза три вскрикнула и упала на живот, положив лицо на Иришкины ноги. Минуты две стояла мертвая тишина. Потом Гражка поднялась. Все волосы на ее писе и внутренняя поверхность бедер были мокрые.
— Все, побежали купаться! – скомандовала Гражина.
Девчонки вскочили и с визгом помчались к речке. Пока оттуда доносились хохот, визги и плеск, я выбрался из своего укрытия, чтобы посмотреть картинку в журнале. Там была изображена совершенно голая тетя. Она стояла нагнувшись, отставив попу, слегка согнув колени и положив руки на ляжки. Она стояла боком, и у нее была огромная круглая грудь. Мне такие тетки не нравятся, большие сиськи хороши только для коровы. Позади тетки стоял голый мужик и тыкал ей в зад длинный толстый писюлей.
Спереди от тетки стоял другой голый мужик и сжимал свою огромную писю в кулаке. С головки свисала белая капля, а лицо тетки все было то ли в сметане, то ли в кефире. Я все еще сжимал свою письку в кулаке. Непроизвольно натянул кожу на головку, потом назад, как это делал Томас. Я сделал так раза три-четыре, вдруг что-то сильно сдавило в промежности, стало темно в глазах, острые импульсы пошли от яичек к головке, писька моя задергалась, а из дырочки, откуда я писаю, стали брызгать капли белой жидкости как у Томаса. Я испугался и попытался зажать этот фонтан, но тщетно. Это было новое, никогда не испытанное ощущение. Так вот для чего проделывал это Томас! А девочки, интересно, тоже такое испытывают? У них что, тоже пися чем-то брызгает? У Гражки что-то текло по ногам, наверно это?
— Ах вот она, что за цапля! - раздался сзади голос Иришки.
Я обернулся. Передо мной стояли три грации.
— Если кому-нибудь расскажешь, мы тебе яйца оторвем! - агрессивно пригрозила Стася.
— Девки, смотрите, он кончил!
Гражка указала на мои ладони, которыми я сжимал свое хозяйство. Между пальцами просачивалась сперма и капала прямо на картинку в журнале. Мне стало стыдно, я покраснел как вареный рак.
— Ну-ка, ну-ка, покажи нам! - Гражина развела в стороны мои руки. - А ничего! Тонковат немного, но еще подрастет.
Дело в том, что, несмотря на эякуляцию, мой член все еще стоял. Правда, дотрагиваться до головки было больно.
— А за то, что ты подсмотрел за нами, будешь нам сейчас лизать! На колени, жалкий раб!
Гражка взяла меня за плечи и с силой надавила. Я послушно опустился на колени. Она взяла меня за уши и притянула к своей писе. В первый раз я увидел этот девчоночий орган вообще и так близко в частности. В редких девчачьих волосах виднелась открытая щель, обнажившая клитор и возбужденные малые губки. О том, что есть что, я узнал несколько позже, на следующий день, когда Иришка, уже не стесняясь меня, позволила не торопясь изучить все на себе. А пока я с упоением ласкал языком этот истекающий влагой заветный женский орган.
Гражка двигала попой, и сама терлась о мой язык. Потом отстранила мою голову.
— Теперь Ирке, - сказала она. - Ирке полижи дырку!
И сама засмеялась своей шутке. Она схватила Иришку за руку и буквально толкнула ее ко мне. У Иришки на лобке волосики только-только начали пробиваться. А щелка так не раскрывалась, как у Гражины. Я просунул язык между губок и стал вылизывать там все складочки. Тут я ощутил прикосновение к своему возбужденному члену. Это маленькая стерва Стаська опустилась возле меня на коленки и схватила его своей рукой. Я слегка повернулся к ней, не прекращая вылизывать Иришку.
Стаська взяла в кулачок мои яички, а головку нежно обхватила губами. Рядом с нашей живописной группой стояла Гражина и яростно терла свою вульву ладошкой.
Я уже готов был снова кончить, но тут Гражка сказала:
— Девки, вы не будете против, если он меня сейчас трахнет?
Моего мнения она не спрашивала. Стаська отпустила мой член и поднялась с колен. Иришка тоже отстранилась от меня. Похоже, они против ничего не имели. Я тоже поднялся и от смущения не знал, что мне делать. Гражка подошла вплотную ко мне, повернулась задом и нагнулась как та тетка в журнале. Между ее ножек под попкой показались две розовые губки, истекающие прозрачной жидкостью.
— Ну, давай! - сказала она. - Да не бойся, целку мне уже сломали.
Я ткнул в эти губки членом, рукой помог себе нащупать дырочку и вогнал в теплоту ее лона, ощущая его упругость и мягкость одновременно. Я вводил до конца, прижимаясь к Гражкиной попке, и вынимал почти полностью, созерцая собственный член, совершающий первый половой акт. Иришка и Стаська стояли от нас по бокам, с интересом наблюдали за происходящим и яростно мастурбировали. К моей головке опять подкатывала теплая волна, Гражка задергалась, сама насаживаясь на мой член, и из него начало вырываться семя.
— Что ж ты в меня-то?! - упрекнула Гражка, выпрямляясь и отстраняясь от меня. - Хотя да, ты же маленький еще. Ладно, надеюсь, пронесет. Так, ну все, пошли домой.
— А он еще мне не полизал, - напомнила Стася.
— Перебьешься, - ответила Гражина. - Ты еще маленькая.
— Завтра к нам приходи, - шепнула ей Иришка. - Вечером, когда наши в кино уйдут.
Буду рад отзывам
[email protected]
Andreich
Правда, с сексуальным просвещением дело обстояло не очень. Быть может, оно и к лучшему. Мы познавали все сами, были первооткрывателями своих чувств и эмоций. И были счастливы.
Так вот, это было давно. Я - невинный отрок двенадцати лет. Семья моего дяди, военного, проживала в городе Вильнюсе. Туда его отправили служить, туда он перевез свою маму, то есть мою бабушку, там он женился и родил дочь. Каждое лето моя мама ездила навещать свою маму и брата, а заодно брала меня с собой отдохнуть (тогда мы ездили без виз). Дядино семейство проживало на окраине города, практически за городом, в собственном доме, принадлежавшем дядиной супруге.
Моя кузина, Иришка, старше меня на год. В тот год ей было n-надцать лет – это замечательный возраст для девочки: нераскрывшийся бутон, когда уже наметились формы, но еще не наполнилось содержание. Иришка была очень скромной девочкой. Тихой и скромной, она любила читать, мечтать и ириски (помните песню про Алису?).
Взрослые предоставляли нам возможность развлекаться самостоятельно, чем мы и занимались. В основном мы проводили время вдвоем, в доме или в саду. Еще у нас был уютный уголок на плоской крыше веранды, где мы загорали. Иногда мы бегали на речку – километра полтора по пригородным улочкам и еще через пустырь. Бывало, что Иришка уходила куда-то одна, без меня. Она возвращалась через час или два, при этом еще более рассеянная и задумчивая, чем обычно, но вместе с тем щеки у нее горели, и была она чем-то очень довольна. На вопрос, куда она ходит, Иришка отвечала: к подругам.
У нее были две закадычные подруги – Гражина, литовка, очень развитая, практически сформировавшаяся девушка четырнадцати лет, и Стася, одиннадцатилетняя полька. Я просил Иришку взять меня в их компанию, но она отговаривалась, мол, у них свои девчачьи дела. Во время ее отсутствия мне было скучно. Я читал книгу, но не мог сосредоточиться и все думал, как бы выпытать у нее, что это за секреты и чем они занимаются, поскольку началось все именно этим летом. Раньше у нас не было тайн, мы росли почти как родные брат и сестра и ничего не скрывали друг от друга.
Правда, кое-что было для нас тайной – то, что у обоих из нас под одеждой. Но, обо всем по порядку.
Иногда Гражина со Стасей заходили за нами обоими, а это значило, что собирается веселая компашка… Так, вы что уже подумали? Вовсе нет, ничего «такого», пока все вполне невинно, мы даже не пили вина, правда, некоторые пацаны уже курили. Собиралось нас человек восемь-десять парней и девчонок разного возраста. Самому старшему парню, Томасу, было в тот год, как и Гражке, n лет.
Сборище проходило на замороженной стройке. Я тогда не понимал, почему взрослые называют ее «замороженной». Никакого льда там нет и в помине, да и вообще, какой мороз летом? Там стоял недостроенный двухэтажный дом без крыши и без окон. В обоих его подъездах прохожие сделали общественный сортир, там валялись дохлые кошки и крысы, поэтому в дом мы не заходили, играли во дворе, где были свалены бетонные плиты и ненужные лестничные марши.
Надо сказать, молодежь в то время была довольно инфантильна. Мы играли в салки, жмурки, прятки, «картошку», «третий лишний» и в разные другие детские забавы. Как-то раз, наигравшись в подвижные игры, мы сидели на плитах и играли в фанты. Водящему завязывали глаза, но Томас подглядывал и заставлял девчонок выполнять несколько пикантные вещи. Гражину он заставил подняться по пожарной лестнице.
— Но она высоко, я не достану! – возмутилась Гражка.
— Ничего, - ответил Томас, - я подсажу.
Гражка встала ему на плечи, а Томас смотрел вверх, ей под юбку. Она тянулась, чтобы ухватиться пальцами за нижнюю ступеньку.
— Не достаю!
— Сейчас, сейчас, помогу, - Томас встал на цыпочки, и Гражка ухватилась руками за прутик нижней ступеньки.
— А дальше как?
— Подтягивайся!
— Не могу!
Гражка покачалась и зацепилась ногами за нижнюю опору и повисла как обезьянка. Широкая юбка ее сарафана развевалась, открывая нам всем ее смешные розовые трусики.
— А дальше никак!
— Слезай, бесстыжая, - крикнула ей Иришка. – У тебя трусы видно!
— Правда, что ль? Томас, лови меня!
Она разжала руки и плюхнулась в объятия Томаса. Оба повалились в пыль. Потом, когда Томас опять водил, фант достался Стасе. Он велел ей спрыгнуть с бетонных плит. Плиты были сложены высотой метра на два, но Стаська смело забралась наверх, зажмурила глаза и с визгом прыгнула. Ее коротенькое платье с юбкой «солнце-клеш» надулось, а потом, как нераскрытый парашют, задралось вверх. И тут нам открылось нечто потрясающее – она бала без трусиков! На мгновение ее вытянутое в полете тельце предстало нам во всех подробностях, потом она, приземлившись, села на корточки, одернула юбку и прикрыла ноги, оставшись в позе писающей девочки.
Я еще никогда не видел голой девчонки. В принципе, я представлял, как устроены девочки, я присматривался на пляже к их мокрым купальникам, облегающим тело, и воображал, что там, под ними. Я рассматривал репродукции картин эпохи Возбуждения, пардон, Возрождения и пытался домыслить изображенный кистью мастера черный треугольник внизу живота какой-нибудь Венеры. Но это все не то. Я мечтал увидеть вживую голое девичье тело, рассмотреть поподробнее и убедиться, что между ног у них не пиписька, как у меня, а нечто совсем другое, неизвестное, обворожительное и прекрасное. Сейчас я лишь на миг увидел мелькнувшую маленькую щелочку между ног Стаськи и пытался сделать в памяти стоп-кадр, прокрутить его перед глазами еще и еще.
— Стаська, бесстыдница! – теперь ей досталось от Иришки, взявшейся блюсти наш моральный облик.
Девочка покраснела, смутилась и убежала домой. Томас отправился к подъезду недостроенного дома. Наверно, по малой нужде, подумал я и решил составить ему компанию. Я шел за ним, но Томас шагал быстро, не оборачиваясь, и не замечал меня. Он захлопнул за собой дверь. Я хотел войти следом, но остановился, поскольку то, что я увидел через разбитое дверное окошко, поразило мое воображение больше, чем прыжок Стаськи.
Томас вытащил из штанов свою пипиську, которая сильно раздулась и торчала вперед. Такое у меня тоже бывает, когда я думаю о девчонках. Кожица на его органе была сильно натянута и не прикрывала свекольно-красную головку. Я думал, что он пописает на стену, но он сжал свою писю в кулаке и начал быстро-быстро двигать им вперед-назад, при этом закатив глаза и часто дыша. Красная головка мелькала, то скрываясь в его кулаке, то появляясь. Это продолжалось не больше минуты. Вдруг он весь затрясся, подался вперед, и из его письки прямо на стену одна за другой брызнули несколько струй белой жидкости. После этого его пиписька снова приняла нормальные размеры, Томас встряхнул ее, убрал в штаны и стал застегивать ширинку.
Я, стараясь не шуметь, в три прыжка вернулся к нашим плитам. Через минуту подошел и Томас, кажется, он не заметил, что я стал невольным свидетелем его тайны. Мы с Иришкой вернулись домой. Мне страшно хотелось поделиться с кем-нибудь подсмотренным. Я решил рассказать Иришке, правда, столь откровенных тем мы с ней никогда не обсуждали. Мы даже никогда не видели друг друга голышом, хотя мне страстно хотелось этого. Моя кузина – обалденно красивая девчонка, я много раз видел ее в купальнике, а без купальника – ни разу.
Я никак не мог подступиться к ней с таким предложением – показать мне свои прелести. Но ведь я ж не даром, я могу и свои показать!На следующий день мы с Иришкой загорали на крыше. Мы полулежа расположились друг напротив друга и разглядывали какой-то журнал или комикс. Я решил спровоцировать ее интерес к моим гениталиям: чуть приподнял на ноге край трусов и высунул маленький кончик своей письки. Заметит или не заметит? Минуту спустя она мельком взглянула на мою ногу. Потом еще. Потом смотрела долго, пока я делал вид, что читаю. Потом сказала:
— Поправь трусы, у тебя писю видно.
Я сделал вид, что смутился и поправил.
— А ты раньше видела писю у мальчика?
Иришка какое-то время не отвечала. Нет, она не смутилась столь откровенного вопроса, она думала. Интересно, что она ответит? Если что-то грубое или обидное, или возмутится, или стукнет по физиономии, значит, продолжения не будет. Но она после некоторого размышления ответила:
— Видела.
— А у кого?
— В том году у тети Веры сын родился, я видела, когда его пеленали. И еще на статуе в парке, и на картинке, мне Гражка показывала, у нее много таких.
— А у своего ровесника?
— Не-а.
— А вот у Томаса, знаешь, вот это место как свекла красное, - я снова чуть высунул кончик из-под трусов и открыл свою розовую головку.
Иришка быстро взглянула, покраснела и отвернулась.
— Убери, увидит кто.
— Да кто здесь увидит? - возразил я, но послушался. Потом произнес с горечью в голосе: – А вот я никогда у девчонки не видел.
— Вчера у Стаськи.
— Да ну, подумаешь. Полсекунды. Хочется же рассмотреть спокойно...
Иришка стыдливо расправила купальник, словно я уже заглядывал под него.
— …а еще лучше – потрогать, - добавил я.
Кузина фыркнула, поднялась и пошла вниз. Тема закрыта. Значит – облом.
На другой день она отправилась к подружкам по девч
ачьим делам. Я решил проследить за ней, что же это за дела такие, в которые меня нельзя посвящать. Я как шпион пробирался за ней. Иришка зашла за Стаськой, и они направились к Гражке. Гражина вышла с пляжной сумкой, и они втроем пошли по направлению к реке.
Ну, интересное дело! Идут купаться, а меня с собой не берут! Девчонки обогнули пустырь и спустились не на наше обычное место, где пляж с песочком, а куда-то в заросли ивы, крапивы и дикой малины. Я старался оставаться незамеченным, и мне это удавалось, правда, я весь искололся и окрапивился, но стоически не издавал ни звука. Девчонки расположились на маленьком пятачке около воды, окруженном кустами и камышом. Я старался устроиться поудобнее, чтобы наблюдать за ними сквозь кусты. Ветки загораживали мне обзор, но все же я выбрал себе удобное местечко, при этом качнув ветку. Иришка обернулась, она стояла спиной ко мне. Я присел в своем укрытии.
— Никого там нет, - успокоила ее Гражка. – Это цапля, наверное. Ну, что, начнем?
Они расстелили покрывало, и Гражина достала какой-то журнал. Девчонки стали его листать.
— Ну, что, эту?
— Да нет, эта в прошлый раз была!
— А эта?
— Нет, не интересно. Тут у мужика совсем не видно.
— А эта?
— Уй, здоровско!
— Ага, давайте эту!
Гражина прислонила журнал к камушку, и девчонки начали раздеваться. Сначала они сняли платья, а потом… и купальники! У меня перехватило дыхание, я даже позабыл, что могу себя выдать и отклонил побольше ветку.
У Иришки купальник был целиковый. Она сняла с плеч бретельки, спустила все вниз до лодыжек и, переступив ногами, сняла полностью, повесила на кустик. Она стояла ко мне спиной, я видел только ее голую попку и белый отпечаток купальника на спине, поскольку она в нем загорала. Иришка опустилась коленками на подстилку. Стаська тоже была в целиковом купальнике и освободилась от него тем же способом. Она стояла ко мне боком, я видел ее лишь в профиль. У нее еще только начинала формироваться грудь, но из маленьких бугорочков уже торчали розовые сосочки. Попка у нее тоже едва начала округляться.
Но при всем этом зрелище пиписька у меня встала торчком. А вот Гражка стояла прямо напротив меня. Мне ее немного загораживала Стася, и я принял влево. У Гражки был раздельный купальник. Она сняла лифчик, обнажив маленькие, кругленькие, упругие и достаточно выпуклые девичьи сисечки с большими пятнами сосков. Потом она нагнулась и стянула с себя плавочки, а когда выпрямилась, я увидел ее писю, всю в маленьких золотистых волосиках, сквозь которые виднелась заветная щелка.
Моя пиписька стала твердая как карандаш. Гражина и Стася тоже опустились на коленки, теперь мне было видно только верхнюю часть Гражины, нижнюю загораживало плечо Иришки. А Иришка уже просунула между ног руку и что-то там делала со своей писей, со спины я не видел, что. И Стася держала ладошку между ножек и шевелила ею быстро-быстро.
И локоть Гражины тоже быстро двигался туда-сюда. Эта картина просто будоражила меня, дыхание перехватывало, а моя пиписька готова была разорвать трусы и шорты. Чтобы этого не случилось, я просунул руку через штанину и вынул ее наружу. Стало немножко свободнее, но я чувствовал, как мой карандаш сам непроизвольно подрагивает и шевелится, что-то давит изнутри в моих яичках, а к набухшей головке подступает острое, еще никогда не испытанное чувство. Взглянув на эту головку, я увидел, что она такая же красная, как у Томаса. Интересно, а что, девчонки тоже делают как Томас? Но у них ничего не торчит, что там можно зажать в кулаке?
— Ой, девки, я кончаю! – крикнула тут Иришка и повалилась на спину.
Она легла, раскинув руки и согнув правую ногу в колене, поэтому ее пися была от меня закрыта, но я видел, как напряженно торчат соски ее груди. Зато теперь стало видно, что делает Гражина. На правой руке ее пальцы были сложены в «козу», которой пугают детишек. Мизинец и указательный палец отставлены, а средний и безымянный она засунула себе в щелку и быстро-быстро теребит ее круговыми движениями. При виде этого я сжал в кулаке свою пипиську, поскольку она часто-часто непроизвольно пульсировала и готова была просто-напросто лопнуть.
Стася в это время застонала, движения ее стали медленнее, она отвела руку от промежности и села боком на подстилку в позе копенгагенской русалки, наблюдая за Гражкой.
— Я – вторая, - сказала она.
А Гражка смотрела на картинку в журнале, постанывала и работала пальчиками все быстрее. Наконец она раза три вскрикнула и упала на живот, положив лицо на Иришкины ноги. Минуты две стояла мертвая тишина. Потом Гражка поднялась. Все волосы на ее писе и внутренняя поверхность бедер были мокрые.
— Все, побежали купаться! – скомандовала Гражина.
Девчонки вскочили и с визгом помчались к речке. Пока оттуда доносились хохот, визги и плеск, я выбрался из своего укрытия, чтобы посмотреть картинку в журнале. Там была изображена совершенно голая тетя. Она стояла нагнувшись, отставив попу, слегка согнув колени и положив руки на ляжки. Она стояла боком, и у нее была огромная круглая грудь. Мне такие тетки не нравятся, большие сиськи хороши только для коровы. Позади тетки стоял голый мужик и тыкал ей в зад длинный толстый писюлей.
Спереди от тетки стоял другой голый мужик и сжимал свою огромную писю в кулаке. С головки свисала белая капля, а лицо тетки все было то ли в сметане, то ли в кефире. Я все еще сжимал свою письку в кулаке. Непроизвольно натянул кожу на головку, потом назад, как это делал Томас. Я сделал так раза три-четыре, вдруг что-то сильно сдавило в промежности, стало темно в глазах, острые импульсы пошли от яичек к головке, писька моя задергалась, а из дырочки, откуда я писаю, стали брызгать капли белой жидкости как у Томаса. Я испугался и попытался зажать этот фонтан, но тщетно. Это было новое, никогда не испытанное ощущение. Так вот для чего проделывал это Томас! А девочки, интересно, тоже такое испытывают? У них что, тоже пися чем-то брызгает? У Гражки что-то текло по ногам, наверно это?
— Ах вот она, что за цапля! - раздался сзади голос Иришки.
Я обернулся. Передо мной стояли три грации.
— Если кому-нибудь расскажешь, мы тебе яйца оторвем! - агрессивно пригрозила Стася.
— Девки, смотрите, он кончил!
Гражка указала на мои ладони, которыми я сжимал свое хозяйство. Между пальцами просачивалась сперма и капала прямо на картинку в журнале. Мне стало стыдно, я покраснел как вареный рак.
— Ну-ка, ну-ка, покажи нам! - Гражина развела в стороны мои руки. - А ничего! Тонковат немного, но еще подрастет.
Дело в том, что, несмотря на эякуляцию, мой член все еще стоял. Правда, дотрагиваться до головки было больно.
— А за то, что ты подсмотрел за нами, будешь нам сейчас лизать! На колени, жалкий раб!
Гражка взяла меня за плечи и с силой надавила. Я послушно опустился на колени. Она взяла меня за уши и притянула к своей писе. В первый раз я увидел этот девчоночий орган вообще и так близко в частности. В редких девчачьих волосах виднелась открытая щель, обнажившая клитор и возбужденные малые губки. О том, что есть что, я узнал несколько позже, на следующий день, когда Иришка, уже не стесняясь меня, позволила не торопясь изучить все на себе. А пока я с упоением ласкал языком этот истекающий влагой заветный женский орган.
Гражка двигала попой, и сама терлась о мой язык. Потом отстранила мою голову.
— Теперь Ирке, - сказала она. - Ирке полижи дырку!
И сама засмеялась своей шутке. Она схватила Иришку за руку и буквально толкнула ее ко мне. У Иришки на лобке волосики только-только начали пробиваться. А щелка так не раскрывалась, как у Гражины. Я просунул язык между губок и стал вылизывать там все складочки. Тут я ощутил прикосновение к своему возбужденному члену. Это маленькая стерва Стаська опустилась возле меня на коленки и схватила его своей рукой. Я слегка повернулся к ней, не прекращая вылизывать Иришку.
Стаська взяла в кулачок мои яички, а головку нежно обхватила губами. Рядом с нашей живописной группой стояла Гражина и яростно терла свою вульву ладошкой.
Я уже готов был снова кончить, но тут Гражка сказала:
— Девки, вы не будете против, если он меня сейчас трахнет?
Моего мнения она не спрашивала. Стаська отпустила мой член и поднялась с колен. Иришка тоже отстранилась от меня. Похоже, они против ничего не имели. Я тоже поднялся и от смущения не знал, что мне делать. Гражка подошла вплотную ко мне, повернулась задом и нагнулась как та тетка в журнале. Между ее ножек под попкой показались две розовые губки, истекающие прозрачной жидкостью.
— Ну, давай! - сказала она. - Да не бойся, целку мне уже сломали.
Я ткнул в эти губки членом, рукой помог себе нащупать дырочку и вогнал в теплоту ее лона, ощущая его упругость и мягкость одновременно. Я вводил до конца, прижимаясь к Гражкиной попке, и вынимал почти полностью, созерцая собственный член, совершающий первый половой акт. Иришка и Стаська стояли от нас по бокам, с интересом наблюдали за происходящим и яростно мастурбировали. К моей головке опять подкатывала теплая волна, Гражка задергалась, сама насаживаясь на мой член, и из него начало вырываться семя.
— Что ж ты в меня-то?! - упрекнула Гражка, выпрямляясь и отстраняясь от меня. - Хотя да, ты же маленький еще. Ладно, надеюсь, пронесет. Так, ну все, пошли домой.
— А он еще мне не полизал, - напомнила Стася.
— Перебьешься, - ответила Гражина. - Ты еще маленькая.
— Завтра к нам приходи, - шепнула ей Иришка. - Вечером, когда наши в кино уйдут.
Буду рад отзывам
[email protected]
Andreich