В начале пути
Это только в порнорассказах героини высокие, стройные девушки с упругой грудью четвертого размера, всегда хотящие секса, текущие и не знающие отбоя от любовников. А в жизни все совершенно не так.
Маня была жирной маленькой уродкой, по крайней мере, такой она себя считала. При росте сто шестьдесят четыре она весила восемьдесят килограммов. Глядя на себя в зеркало, она обращала внимание не на грудь третьего размера с большими коричневыми сосками и не на достаточно упругую попку, а на выступающий живот и складки, свисающие по бокам. К неказистой фигуре добавлялось еще круглое курносое лицо, покрытое конопушками, рыжие волосы и астигматизм, в просторечии косоглазие. Нельзя сказать, что зеленые глаза смотрели совсем уж в разные стороны, но и абсолютно прямого взгляда у нее не было. Весь жизненный путь Марии был такой же некрасивый и обыденный, как и она сама.
Родилась она в маленьком провинциальном городишке Тверской области. Отец ее по традиции побухивал, мать вкалывала продавщицей в ларьке. И оба родителя считали ее обузой, сами того не скрывая. Выпивая с отцом по выходным мать говорила:
— Мы тебя шаболду для чего родили? Чтобы нам квартиру дали. И где она, квартира?
И мать озирала убогую кухню:
— Хер, а не квартира. Говорила бабка, делай аборт.
Квартила не досталась семье, а любовь Маше. Все что могли, родители отдали старшим детям: сестре и брату. Может сбежала бы она на улицу и попала бы в плохую компанию, но том ее тоже не привечали, обзывая жиробасиной, толстухой, а то и еще грубее. Бывало, что и побивали, правда не сильно, по крайней мере, отец дома мог вмазать и посильнее.
Единственным местом спасения от этой тотальной нелюбви оказалась школа. Уроки, дополнительные, библиотека занимали время, позволяли не возвращаться в неприятную реальность.
Успехи в учебе были замечательные, но чем больше учителя нахваливали Машу, тем пренебрежительнее к ней относились одноклассники. Теперь она была не просто жиробасина, но еще и ботаничка, которая должна всем давать списывать, а не то, в случае отказа, как говорил хулиган Гришка, он ей глаза на жопу натянет.
Когда она училась в седьмом классе, старшая сестра вышла замуж и привела мужа в их двушку. Машку переселили с раскладушкой на кухню. По ночам сквозь тонкие стены она слышала скрип кровати, чмоканье, всхлипы, шлепки — одним словом, получала знания о сексе на аудио уровне. Обладая живым и развитым воображением, она представляла, как Женя, муж сестры, ебет свою жену, трахает ее хуем. Машка произносила эти грязные слова, вертела их на языке и представляла разные пошлые кратинки. От этого внизу живота тяжелело, внутри наливалась сладкая истома, а между ног становилось мокро. Она тихонечко засовывала руку между ляшек и начинала водить там пальчиками до тех пор, пока пружинка внутри не разжималась, даруя сказочное удовольствие. Она знала, что делает что-то постыдное и гадкое, что нужно скрывать, но отказаться от того не могла.
Чуть позже в городе сгорел склад при полиграфическом комбинате. На следующий день все местные букинисты города в количестве трех человек, включая Машку, рылись на пепелище в надежде разжиться халявными книгами. Именно тогда она нашла пару томов под названием «Антология мировой эротической литературы». Из этих скрываемых ото всех книг она узнала о том, что такое камасутра, дао и прочие древние практики секса. Но настоящим открытием для нее стала «Философия в будуаре» де Сада и «Жюстина». С одной стороны то, что было написано в этих книгах пугало ее, а с другой возбуждало.
С успехом сдав ЕГЭ, Маша подала документы в московский вуз и, о чудо! — ее приняли. В свои семнадцать лет она покинула нелюбимый дом и отправилась в большую жизнь, которая оказалась не так уж и интересна. Общага — учеба, учеба — общага. Нельзя сказать, что студенческая жизнь не тронула ее: были и попойки, и дискотеки, появились даже подруги. Не было одного — личной жизни. Молодые люди предпочитали обращать внимание на более симпатичных девчонок. В итоге, на третьем курсе, Маша, подкопив деньжат, краснея и потея, приобрелала в секс-шопе небольшой фалос, заменивший ей ненайденного принца.
Подрабатывать она начала уже на втором курсе, а к концу обучения устроилась на работу в перспективную фирму. Зарплаты молодого спциалиста хватало на съем небольшой квартики в Бутове и маленкие радости, одной из которых были тортики, пирожные и шоколадки.
— Иванова, к директору! — раздался в трубке голос секретарши Эллочки.
«К директору? Зачем? Что опять не так?» — закрутились вопросы в ее голове. Вызов к начальству обычно не сулил ничего хорошего, но насколько все плохо, она даже не подозревала.
— Анастасия Евгеньевна, разрешите? — просунула Маша голову в кабинет.
— Иванова!? Проходите!
Маша зашла в кабинет и, остановившись посередине, стала рассматривать начальницу. За столом сидела ухоженная женщина неопределенного возраста. Ей могло быть тридцать пять, а может быть и за пятьдесят. Современные косметология и хирургия остановили ее старение. Во взгляде читалась опытность и холодная надменность. Короткая стрижка, узкие ниточки губ делали лицо немного агрессивным. На шее висела золотая цепочка, убегающая между ложбинок груди третьего размера.
— Она пиджак на голое тело что ли носит? — машинально подумала Маша.
— Иванова, вы вели дела со Стройтехлимитед?
— Да...
— Вы осуществляли с ними расчеты на прошлой неделе?
— Да..., что случилось?
— А случилось, Иванова, то, что вместо трехсот тысяч вы перевели им на счет три миллиона.
— Это какая-то ошибка, — чувствуя как начинает кружится глова, пролепетала Маша.
— Ошибка? Ознакомьтесь с документами! — голос начальницы налился сталью.
Маша лихорадочно стала просматривать стопку распечанных счетов. Действительно, она допустила глупую, абсурдную ошибку: не убрала лишний ноль.
— Анастасия Евгеньевна, это можно исправить. Я позвоню в компанию и они вернут деньги, они же должны понять!
— Иванова! — голос начальницы потеплел и стал приторно сладким, — вы умница! Только поймите, что мы это уже сделали и знаете что?
— Что? — с тревогой спросила девушка.
— А то, что после получения платежа фирма исчезла, офис ее пуст, телефоны не отвечают. Мы думаем, что вы с ними в сговоре и это ваш план похитить мои деньги. Только я ней пойму, почему вы не сбежали сразу, а пришли на работу. То ли вы такая тупая, то ли у вас еще какой-то план? Но с этим уже разберется полиция.
— Полиция? — прошептала Маша пересохшими губами.
— Да и еще прокуратура.
— Я не хочу полицию, я не брала деньги — слезы побежали по ее щекам.
— Три миллиона — это большая сумма, и уже не важно, что вы хотите.
— Я отработаю, — пролепетала Маша.
— Как? Как вы отработаете? У вас зарплата пятьдесят тысяч. Даже если вы не будете есть, пить, снимать жилье, вы вернете мне долг только через пять лет, а я не банк, чтобы давать кредиты на такой срок, да еще без процента, у меня бизнес! Хотя есть вариант, — и начальница пристально посмотрела на Машу.
— Какой? — с надеждой спросила та.
Анастасия Евгеньевна выдержала паузу и совершенно обыденным голосом сказала:
— Мне нужна рабыня.
— Простите, — глупо заулыбалась Маша, — что вы сказали, я не поняла.
— Мне нужна сексуальная рабыня, телка для ебли, которая будет меня ублажать, — совершенно спокойно, не краснея, сказала начальница.
— Вы в своем уме! Что вы себе позволяете! Я вам не шлюха какая-то! — закричала Маша и собралась выскочить из кабинета.
— Прежде чем ты уйдешь, послушай меня, — остановила ее Анастасия.
— В бизнесе нужна крыша, и эта крыша — мой муж. Он работает в силовых структурах на хорошей должности. Так вот, он обеспечит тебе камеру в СИЗО с цыганками-наркоторговками. И там ты будешь не просто пезды их немытые лизать, а еще и жопы после сартира шлифовать. И я тебе устрою, что это будет продолжаться не месяц, а значительно дольше. А пока ты
будешь камерной шалавой, я съезжу в твой городок и выкину родителей из квартиры в счет погашения долга. Так вот, если такой путь тебе не нужен, то ты встанешь на колени, подползешь ко мне, поцелуешь руку и попросишь: «Возьмите меня, госпожа!» На принятие решения у тебя сутки.
— И вот еще что, — начальница пожала на кнопку селектора, — охрану ко мне!
Через минуту в кабинет вошел охранник.
— Вася, надень на нее браслет.
И на руке Маши защелкнулся толстый ремешок.
— Это GPS датчик. Попробуешь сбежать — я тут же это увижу, и первый путь начнется значительно раньше. А теперь иди.
Всю ночь Маша не спала, она даже не пыталась это делать. Сначала она пыталась понять, как допустила фатальную ошибку, но так и не поняла. Потом она забила в поисковике «секс-рабыня» и погрузилась в тему...
На следующий день, перед обеденным перерывом она зашла в приемную. Секретарша смерила ее быстрым взглядом и, нажав на кнопку, доложила:
— Анастасия Евгеньевна, к вам Иванова! Впустить? — кивнула головой, — заходите!
Закрыв за собой дверь, Маша вдохнула полной грудью, встала на колени и поползла к начальнице. Найдя ее руку, прижилась губами и произнесла: «Госпожа, я ваша рабыня, возьмите меня».
Легкая улыбка скользнула по ниточке губ Анастасии. Она подняла голову Маши за подбородок, посмотрела ей в глаза и поцеловала в губы так, как еще никто в жизни не целовал эту девочку. У Марии закружилась голова, для нее начиналась новая жизнь.
— Правила простые. Объясняю тебе их один раз. Если ты захочешь разорвать наш договор, то должна попросить снять браслет и тогда будешь свободна до приезда полиции.
Маша посмотрела на запястье левой руки, украшенное элегантным браслетом, на котором виднелась надпись «Шлюха» и мелкими буквами «Собственность Анастасии».
— Тебя больше нет, ты моя вещь. Все мои желания становятся твоими. Говоришь, когда я тебе разрешу, единственная фраза, которую можешь произностить: «Да, Госпожа!» Я оформила тебе отпуск. Месяц поживешь со мной пока не усвоишь правила, далее посмотрим. Каждый месяц я буду списывать по 50 тысяч с твоего долга, понятно?
— Да, Госпожа», — прошептала Мария.
Пока начальница объясняла правила, машина, которую она вела, въехала в закрытый коттеджный поселок. Охранник, высунувшийся из будки, узнал автомобиль, подобострастно заулыбался и открыл шлагбаум. Мягко шурша шинами, дорогое авто подъехал к дому в викторианском стиле. написано для bеstwеаpоn.ru Процокав каблуками по холлу, Анастасия прокричала:
— Дорогой, я дома!
Через минуту на лестнице показался элегантно одетый мужчина. На первый взгляд ему было за сорок, лысеющий, с высоким лбом, красивым прямым носом и пронзительными серыми глазами, он напоминал Цезаря, как его изображали античные скульпторы. Быстро просканировав Машу взглядом, он спросил:
— Что за свинью ты привела к нам в дом?
— Я не свинья, — начала Маша, но тут же жесткая пощечина маленькой, но сильной руки опрокинула ее на пол.
— Это наша новая сучка, она еще очень невоспитанна, но мы это быстро исправим. И Госпожа поцеловала мужчину.
«Жить, конечно, можно, думала, что будет хуже». Маша оглядела свою комнату. Кровать, стул, столик, телевизор на стене, пушистая шкура на полу, зеркало. Она рассматривала свое несовершенное тело. Одежду у нее отобрали, шею украшал мягкий кожаный ошейник с блестящим кольцом, который идеально подходил к черной блестящей портупее, приятно сжимающей пухлые белые ляжки и поддерживающий белые сиськи, увитые тонкими дорожками голубых вен.
Замок на двери был только наружный и Маша повернулась на его щелчок. Вошел хозяин дома, без слов пристегнул поводок к ошейнику и потащил за собой девушку. Она торопилась за ними, стараясь не запнуться на непривычных высоких каблуках. Спустившись вниз, они зашли в просторную комнату, напомнившую камеру пыток из учебника истории.
В кресле, вальяжно развалившись, сидела Госпожа, раздвинув ноги, а перед ней раком стоял худощавый парень, который вылизывал ее промежность. Маша услышала чавкающие звуки, но не они обратили на себя ее внимание, а стоячий хуй, болтавшийся у парня между ног. Настоящий, живой, перевитый голубыми венами. Пока она смотрела на елдак и сглатывала слюну, господин прикрепил к портупее силиконовую бабочку, которая легла точно на клитор рабыни, а затем завел ее в небольшую клетку, расположенную в углу комнаты и пристегнул наручниками к решетке.
— Лижи лучше, чмо!, — вдруг закричала Госпожа и ударила парня тонким стеком по заднице.
— Да, Госпожа, — раздался голос того, и чавканье стало еще более интенсивным.
Маша не отрываясь смотрела на вздрагивающий конец парня, от фиолетовой залупы которого тонкой ниточкой свисала густая смазка. Госпожа встала с кресла и приказала:
— Ложись на спину, чмошник. Тот моментально исполнил приказ.
— Лижи, — и она поставила свою ножку ему на лицо.
— Ом-ом-ом, — зачмокал раб. Затем Госпожа наступила ему на член и стала слегка подрачивать то поглаживая, то постукивая по прижатому к животу органу.
— Да, да, еще, умоляю, — стонал парень.
Но Анастасия прекратила ласки и встала на четвереньки над юношей, выгнув спину и подняв попу кверху. Не торопясь к ней подошел муж и стал динамично ебать. Маша видела как член входил попеременно то в анус, то во влагалище женщины. Она ритмично покачивалась, постанывая. Бритые яйца господина были поджаты и мелькали над лицом парня. Тот высунув язык пытался лизать промежность Госпожи, но чаще касался яиц мужчины.
Минут через десять долбежки Господин вытащил покрытый соками хуй и приказал:
— Открой рот, шлюха, а затем стал выплескивать тягучие струи спермы на язык парня.
Наблюдая эту картину, Маша чувствовала, как тяжелеет внизу живота, как в ее промежности созревает какой-то сладкий плод, который нужно переварить, присвоить, растворить в себе. Впервые в жизни она наблюдала половой акт и его грубая физиологичность завораживала ее. Хозяин дома уселся в кресло, закурил ароматную сигарету и, взяв в руки со столика брелок, нажал на него. Бабочка, закрепленная на клиторе, завибрировала.
В это же время Анастасия надела страпон и ритмично трахала раба в задницу. Он активно подмахивал худощавой жопой и причитал: «Ебите меня, пожалуйста, разорвите своей шлюхе жопу, не останавливайтесь». От каждого тычка яйца его колебались, а член ударялся о живот. Неожиданно страпонесса остановилась и вытащила девайс из парня. Тот завыл:
— Госпожа, умоляю, позвольте мне кончить, прошу вас!
— Сегодня ты был хорошим мальчиком. Ползи к этой свинье в клетке и спусти ей в рот.
Маша видела, как парень, неловко переставляя мослатые ноги, бросился к ней. Ей хотелось засунуть руки между ног и начать шерудить пальцами между мокрыми складками, теребя лепестки половых губ. Но она не могла сделать это — кисти были скованы наручниками, поэтому она рефлекторно сжимала и разжимала ноги, стремясь приблизить удовольствие. Ключа от клетки у парня не было и он прижался к прутьям, направив хуй в направлении ее лица. Словно пьяная она наклонилась к раздувшейся мокрой фиолетовой залупе, похожей на молодой гриб масленок, и, вдохнув запах похоти, лизнула первый в своей жизни хуй, а затем заглотила его. В это время сзади к парню подошла Госпожа и со всей силой ударила его хлыстом по заднице.
— А! — заорал раб, и стал выплескивать потоки спермы. Он кончал долго, заливая Маше горло, лицо, сиськи. А она отстранившись смотрела на член и чувствовала, как раскаленная сперма запускает в ней реакцию, подобную делению атома, и она сейчас взорвется. Поглощенная своими впечателниями, она даже не заметила, как Господин зашел в клетку, встал сзади и, подняв ее сиськи, стал крутить соски, оттягивая их вниз.
— Сука-а-а-а бля..., — застонала она, и ее рыхлое тело сотряс сильнейший в ее жизни оргазм.
Позднее в своей комнате, свернувшись калачиком и засыпая, она думала: «А в принципе рабыней быть не плохо, что-то в этом есть».
Маня была жирной маленькой уродкой, по крайней мере, такой она себя считала. При росте сто шестьдесят четыре она весила восемьдесят килограммов. Глядя на себя в зеркало, она обращала внимание не на грудь третьего размера с большими коричневыми сосками и не на достаточно упругую попку, а на выступающий живот и складки, свисающие по бокам. К неказистой фигуре добавлялось еще круглое курносое лицо, покрытое конопушками, рыжие волосы и астигматизм, в просторечии косоглазие. Нельзя сказать, что зеленые глаза смотрели совсем уж в разные стороны, но и абсолютно прямого взгляда у нее не было. Весь жизненный путь Марии был такой же некрасивый и обыденный, как и она сама.
Родилась она в маленьком провинциальном городишке Тверской области. Отец ее по традиции побухивал, мать вкалывала продавщицей в ларьке. И оба родителя считали ее обузой, сами того не скрывая. Выпивая с отцом по выходным мать говорила:
— Мы тебя шаболду для чего родили? Чтобы нам квартиру дали. И где она, квартира?
И мать озирала убогую кухню:
— Хер, а не квартира. Говорила бабка, делай аборт.
Квартила не досталась семье, а любовь Маше. Все что могли, родители отдали старшим детям: сестре и брату. Может сбежала бы она на улицу и попала бы в плохую компанию, но том ее тоже не привечали, обзывая жиробасиной, толстухой, а то и еще грубее. Бывало, что и побивали, правда не сильно, по крайней мере, отец дома мог вмазать и посильнее.
Единственным местом спасения от этой тотальной нелюбви оказалась школа. Уроки, дополнительные, библиотека занимали время, позволяли не возвращаться в неприятную реальность.
Успехи в учебе были замечательные, но чем больше учителя нахваливали Машу, тем пренебрежительнее к ней относились одноклассники. Теперь она была не просто жиробасина, но еще и ботаничка, которая должна всем давать списывать, а не то, в случае отказа, как говорил хулиган Гришка, он ей глаза на жопу натянет.
Когда она училась в седьмом классе, старшая сестра вышла замуж и привела мужа в их двушку. Машку переселили с раскладушкой на кухню. По ночам сквозь тонкие стены она слышала скрип кровати, чмоканье, всхлипы, шлепки — одним словом, получала знания о сексе на аудио уровне. Обладая живым и развитым воображением, она представляла, как Женя, муж сестры, ебет свою жену, трахает ее хуем. Машка произносила эти грязные слова, вертела их на языке и представляла разные пошлые кратинки. От этого внизу живота тяжелело, внутри наливалась сладкая истома, а между ног становилось мокро. Она тихонечко засовывала руку между ляшек и начинала водить там пальчиками до тех пор, пока пружинка внутри не разжималась, даруя сказочное удовольствие. Она знала, что делает что-то постыдное и гадкое, что нужно скрывать, но отказаться от того не могла.
Чуть позже в городе сгорел склад при полиграфическом комбинате. На следующий день все местные букинисты города в количестве трех человек, включая Машку, рылись на пепелище в надежде разжиться халявными книгами. Именно тогда она нашла пару томов под названием «Антология мировой эротической литературы». Из этих скрываемых ото всех книг она узнала о том, что такое камасутра, дао и прочие древние практики секса. Но настоящим открытием для нее стала «Философия в будуаре» де Сада и «Жюстина». С одной стороны то, что было написано в этих книгах пугало ее, а с другой возбуждало.
С успехом сдав ЕГЭ, Маша подала документы в московский вуз и, о чудо! — ее приняли. В свои семнадцать лет она покинула нелюбимый дом и отправилась в большую жизнь, которая оказалась не так уж и интересна. Общага — учеба, учеба — общага. Нельзя сказать, что студенческая жизнь не тронула ее: были и попойки, и дискотеки, появились даже подруги. Не было одного — личной жизни. Молодые люди предпочитали обращать внимание на более симпатичных девчонок. В итоге, на третьем курсе, Маша, подкопив деньжат, краснея и потея, приобрелала в секс-шопе небольшой фалос, заменивший ей ненайденного принца.
Подрабатывать она начала уже на втором курсе, а к концу обучения устроилась на работу в перспективную фирму. Зарплаты молодого спциалиста хватало на съем небольшой квартики в Бутове и маленкие радости, одной из которых были тортики, пирожные и шоколадки.
— Иванова, к директору! — раздался в трубке голос секретарши Эллочки.
«К директору? Зачем? Что опять не так?» — закрутились вопросы в ее голове. Вызов к начальству обычно не сулил ничего хорошего, но насколько все плохо, она даже не подозревала.
— Анастасия Евгеньевна, разрешите? — просунула Маша голову в кабинет.
— Иванова!? Проходите!
Маша зашла в кабинет и, остановившись посередине, стала рассматривать начальницу. За столом сидела ухоженная женщина неопределенного возраста. Ей могло быть тридцать пять, а может быть и за пятьдесят. Современные косметология и хирургия остановили ее старение. Во взгляде читалась опытность и холодная надменность. Короткая стрижка, узкие ниточки губ делали лицо немного агрессивным. На шее висела золотая цепочка, убегающая между ложбинок груди третьего размера.
— Она пиджак на голое тело что ли носит? — машинально подумала Маша.
— Иванова, вы вели дела со Стройтехлимитед?
— Да...
— Вы осуществляли с ними расчеты на прошлой неделе?
— Да..., что случилось?
— А случилось, Иванова, то, что вместо трехсот тысяч вы перевели им на счет три миллиона.
— Это какая-то ошибка, — чувствуя как начинает кружится глова, пролепетала Маша.
— Ошибка? Ознакомьтесь с документами! — голос начальницы налился сталью.
Маша лихорадочно стала просматривать стопку распечанных счетов. Действительно, она допустила глупую, абсурдную ошибку: не убрала лишний ноль.
— Анастасия Евгеньевна, это можно исправить. Я позвоню в компанию и они вернут деньги, они же должны понять!
— Иванова! — голос начальницы потеплел и стал приторно сладким, — вы умница! Только поймите, что мы это уже сделали и знаете что?
— Что? — с тревогой спросила девушка.
— А то, что после получения платежа фирма исчезла, офис ее пуст, телефоны не отвечают. Мы думаем, что вы с ними в сговоре и это ваш план похитить мои деньги. Только я ней пойму, почему вы не сбежали сразу, а пришли на работу. То ли вы такая тупая, то ли у вас еще какой-то план? Но с этим уже разберется полиция.
— Полиция? — прошептала Маша пересохшими губами.
— Да и еще прокуратура.
— Я не хочу полицию, я не брала деньги — слезы побежали по ее щекам.
— Три миллиона — это большая сумма, и уже не важно, что вы хотите.
— Я отработаю, — пролепетала Маша.
— Как? Как вы отработаете? У вас зарплата пятьдесят тысяч. Даже если вы не будете есть, пить, снимать жилье, вы вернете мне долг только через пять лет, а я не банк, чтобы давать кредиты на такой срок, да еще без процента, у меня бизнес! Хотя есть вариант, — и начальница пристально посмотрела на Машу.
— Какой? — с надеждой спросила та.
Анастасия Евгеньевна выдержала паузу и совершенно обыденным голосом сказала:
— Мне нужна рабыня.
— Простите, — глупо заулыбалась Маша, — что вы сказали, я не поняла.
— Мне нужна сексуальная рабыня, телка для ебли, которая будет меня ублажать, — совершенно спокойно, не краснея, сказала начальница.
— Вы в своем уме! Что вы себе позволяете! Я вам не шлюха какая-то! — закричала Маша и собралась выскочить из кабинета.
— Прежде чем ты уйдешь, послушай меня, — остановила ее Анастасия.
— В бизнесе нужна крыша, и эта крыша — мой муж. Он работает в силовых структурах на хорошей должности. Так вот, он обеспечит тебе камеру в СИЗО с цыганками-наркоторговками. И там ты будешь не просто пезды их немытые лизать, а еще и жопы после сартира шлифовать. И я тебе устрою, что это будет продолжаться не месяц, а значительно дольше. А пока ты
будешь камерной шалавой, я съезжу в твой городок и выкину родителей из квартиры в счет погашения долга. Так вот, если такой путь тебе не нужен, то ты встанешь на колени, подползешь ко мне, поцелуешь руку и попросишь: «Возьмите меня, госпожа!» На принятие решения у тебя сутки.
— И вот еще что, — начальница пожала на кнопку селектора, — охрану ко мне!
Через минуту в кабинет вошел охранник.
— Вася, надень на нее браслет.
И на руке Маши защелкнулся толстый ремешок.
— Это GPS датчик. Попробуешь сбежать — я тут же это увижу, и первый путь начнется значительно раньше. А теперь иди.
Всю ночь Маша не спала, она даже не пыталась это делать. Сначала она пыталась понять, как допустила фатальную ошибку, но так и не поняла. Потом она забила в поисковике «секс-рабыня» и погрузилась в тему...
На следующий день, перед обеденным перерывом она зашла в приемную. Секретарша смерила ее быстрым взглядом и, нажав на кнопку, доложила:
— Анастасия Евгеньевна, к вам Иванова! Впустить? — кивнула головой, — заходите!
Закрыв за собой дверь, Маша вдохнула полной грудью, встала на колени и поползла к начальнице. Найдя ее руку, прижилась губами и произнесла: «Госпожа, я ваша рабыня, возьмите меня».
Легкая улыбка скользнула по ниточке губ Анастасии. Она подняла голову Маши за подбородок, посмотрела ей в глаза и поцеловала в губы так, как еще никто в жизни не целовал эту девочку. У Марии закружилась голова, для нее начиналась новая жизнь.
— Правила простые. Объясняю тебе их один раз. Если ты захочешь разорвать наш договор, то должна попросить снять браслет и тогда будешь свободна до приезда полиции.
Маша посмотрела на запястье левой руки, украшенное элегантным браслетом, на котором виднелась надпись «Шлюха» и мелкими буквами «Собственность Анастасии».
— Тебя больше нет, ты моя вещь. Все мои желания становятся твоими. Говоришь, когда я тебе разрешу, единственная фраза, которую можешь произностить: «Да, Госпожа!» Я оформила тебе отпуск. Месяц поживешь со мной пока не усвоишь правила, далее посмотрим. Каждый месяц я буду списывать по 50 тысяч с твоего долга, понятно?
— Да, Госпожа», — прошептала Мария.
Пока начальница объясняла правила, машина, которую она вела, въехала в закрытый коттеджный поселок. Охранник, высунувшийся из будки, узнал автомобиль, подобострастно заулыбался и открыл шлагбаум. Мягко шурша шинами, дорогое авто подъехал к дому в викторианском стиле. написано для bеstwеаpоn.ru Процокав каблуками по холлу, Анастасия прокричала:
— Дорогой, я дома!
Через минуту на лестнице показался элегантно одетый мужчина. На первый взгляд ему было за сорок, лысеющий, с высоким лбом, красивым прямым носом и пронзительными серыми глазами, он напоминал Цезаря, как его изображали античные скульпторы. Быстро просканировав Машу взглядом, он спросил:
— Что за свинью ты привела к нам в дом?
— Я не свинья, — начала Маша, но тут же жесткая пощечина маленькой, но сильной руки опрокинула ее на пол.
— Это наша новая сучка, она еще очень невоспитанна, но мы это быстро исправим. И Госпожа поцеловала мужчину.
«Жить, конечно, можно, думала, что будет хуже». Маша оглядела свою комнату. Кровать, стул, столик, телевизор на стене, пушистая шкура на полу, зеркало. Она рассматривала свое несовершенное тело. Одежду у нее отобрали, шею украшал мягкий кожаный ошейник с блестящим кольцом, который идеально подходил к черной блестящей портупее, приятно сжимающей пухлые белые ляжки и поддерживающий белые сиськи, увитые тонкими дорожками голубых вен.
Замок на двери был только наружный и Маша повернулась на его щелчок. Вошел хозяин дома, без слов пристегнул поводок к ошейнику и потащил за собой девушку. Она торопилась за ними, стараясь не запнуться на непривычных высоких каблуках. Спустившись вниз, они зашли в просторную комнату, напомнившую камеру пыток из учебника истории.
В кресле, вальяжно развалившись, сидела Госпожа, раздвинув ноги, а перед ней раком стоял худощавый парень, который вылизывал ее промежность. Маша услышала чавкающие звуки, но не они обратили на себя ее внимание, а стоячий хуй, болтавшийся у парня между ног. Настоящий, живой, перевитый голубыми венами. Пока она смотрела на елдак и сглатывала слюну, господин прикрепил к портупее силиконовую бабочку, которая легла точно на клитор рабыни, а затем завел ее в небольшую клетку, расположенную в углу комнаты и пристегнул наручниками к решетке.
— Лижи лучше, чмо!, — вдруг закричала Госпожа и ударила парня тонким стеком по заднице.
— Да, Госпожа, — раздался голос того, и чавканье стало еще более интенсивным.
Маша не отрываясь смотрела на вздрагивающий конец парня, от фиолетовой залупы которого тонкой ниточкой свисала густая смазка. Госпожа встала с кресла и приказала:
— Ложись на спину, чмошник. Тот моментально исполнил приказ.
— Лижи, — и она поставила свою ножку ему на лицо.
— Ом-ом-ом, — зачмокал раб. Затем Госпожа наступила ему на член и стала слегка подрачивать то поглаживая, то постукивая по прижатому к животу органу.
— Да, да, еще, умоляю, — стонал парень.
Но Анастасия прекратила ласки и встала на четвереньки над юношей, выгнув спину и подняв попу кверху. Не торопясь к ней подошел муж и стал динамично ебать. Маша видела как член входил попеременно то в анус, то во влагалище женщины. Она ритмично покачивалась, постанывая. Бритые яйца господина были поджаты и мелькали над лицом парня. Тот высунув язык пытался лизать промежность Госпожи, но чаще касался яиц мужчины.
Минут через десять долбежки Господин вытащил покрытый соками хуй и приказал:
— Открой рот, шлюха, а затем стал выплескивать тягучие струи спермы на язык парня.
Наблюдая эту картину, Маша чувствовала, как тяжелеет внизу живота, как в ее промежности созревает какой-то сладкий плод, который нужно переварить, присвоить, растворить в себе. Впервые в жизни она наблюдала половой акт и его грубая физиологичность завораживала ее. Хозяин дома уселся в кресло, закурил ароматную сигарету и, взяв в руки со столика брелок, нажал на него. Бабочка, закрепленная на клиторе, завибрировала.
В это же время Анастасия надела страпон и ритмично трахала раба в задницу. Он активно подмахивал худощавой жопой и причитал: «Ебите меня, пожалуйста, разорвите своей шлюхе жопу, не останавливайтесь». От каждого тычка яйца его колебались, а член ударялся о живот. Неожиданно страпонесса остановилась и вытащила девайс из парня. Тот завыл:
— Госпожа, умоляю, позвольте мне кончить, прошу вас!
— Сегодня ты был хорошим мальчиком. Ползи к этой свинье в клетке и спусти ей в рот.
Маша видела, как парень, неловко переставляя мослатые ноги, бросился к ней. Ей хотелось засунуть руки между ног и начать шерудить пальцами между мокрыми складками, теребя лепестки половых губ. Но она не могла сделать это — кисти были скованы наручниками, поэтому она рефлекторно сжимала и разжимала ноги, стремясь приблизить удовольствие. Ключа от клетки у парня не было и он прижался к прутьям, направив хуй в направлении ее лица. Словно пьяная она наклонилась к раздувшейся мокрой фиолетовой залупе, похожей на молодой гриб масленок, и, вдохнув запах похоти, лизнула первый в своей жизни хуй, а затем заглотила его. В это время сзади к парню подошла Госпожа и со всей силой ударила его хлыстом по заднице.
— А! — заорал раб, и стал выплескивать потоки спермы. Он кончал долго, заливая Маше горло, лицо, сиськи. А она отстранившись смотрела на член и чувствовала, как раскаленная сперма запускает в ней реакцию, подобную делению атома, и она сейчас взорвется. Поглощенная своими впечателниями, она даже не заметила, как Господин зашел в клетку, встал сзади и, подняв ее сиськи, стал крутить соски, оттягивая их вниз.
— Сука-а-а-а бля..., — застонала она, и ее рыхлое тело сотряс сильнейший в ее жизни оргазм.
Позднее в своей комнате, свернувшись калачиком и засыпая, она думала: «А в принципе рабыней быть не плохо, что-то в этом есть».